Ссылки на другие части и рассказы внизу страницы!
Рассказ | Дочки-матери | Часть 4 |
Глава 5. Белые вороны
Алина возвращалась из женской консультации, прижимая к груди папку с результатами УЗИ. На снимке было почти ничего не разобрать, но доктор уверяла, что с малышом всё в порядке. Морской ветер пробирался под пальто, заставляя кутаться в шарф. Она решила срезать путь через старый порт – здесь когда-то швартовались рыбацкие лодки, а теперь остались только ржавые причалы да полуразрушенные склады, разрисованные граффити.
Запах моря смешивался с сигаретным дымом. Из-за покосившегося ангара доносились голоса и смех. Компания подростков – человек шесть или семь – расположилась на старых бочках, передавая по кругу бутылку в коричневой бумаге. Сизый дым поднимался в промозглое ноябрьское небо, растворяясь в низких облаках. И среди них – тоненькая фигурка в форме элитной частной школы.
Сердце заколотилось где-то в горле. Полина. В окружении старшеклассников, с сигаретой в дрожащих пальцах.
– Эй, смотрите! – один из парней, высокий блондин первым заметил Алину. Его идеально растрёпанные волосы поблёскивали в тусклом свете. – К нам идёт мачеха-золушка!
Остальные загоготали, как стая гиен. Полина вздрогнула, выронила сигарету. Тлеющий огонёк прочертил в воздухе красную линию.
– Ничего такая, – присвистнул другой, постарше, с модной щетиной и массивным перстнем на мизинце. – Теперь понятно, как она окрутила старика Власова. С такими ножками...
– Полина, – Алина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало. Ветер с залива усилился, бросая в лицо солёные брызги. – Пойдём домой.
– Никуда она не пойдёт, – блондин шагнул вперёд покачиваясь. От него пахло виски – явно из отцовского бара – и самоуверенностью золотого мальчика, привыкшего получать всё по щелчку пальцев. – Мы тут развлекаемся. Хочешь присоединиться? – он окинул её масленым взглядом. – Или что, теперь строишь из себя приличную даму?
– А я помню её: на отцовском корпоративе была с папой Польки, – хихикнула девица с ярко-розовыми волосами, собранными в небрежный пучок. – Типичная секретутка. Глазки строила, юбки покороче носила. Особенно на том рождественском вечере, помните? Это же она была секси Снегуркой? – она повернулась к остальным.
– Замолчи! – вдруг выкрикнула Полина. Её голос сорвался на хрип. – Не смей...
– Что, теперь защищаешь её? – блондин картинно изумился, прижимая руку к груди. – А как же "ненавижу эту тварь"? Ты же сама говорила...
Алина сделала глубокий вдох, чувствуя, как внутри разливается странное спокойствие. Вспомнила слова психолога о том, что агрессия – это часто маска страха и неуверенности. Особенно у подростков из обеспеченных семей, где деньги часто заменяют любовь.
– Ребятки, – она улыбнулась, расправляя плечи. Папка с УЗИ грела руки сквозь перчатки. – Вы сейчас пытаетесь задеть меня, потому что сами боитесь до чёртиков, что однажды вашим папочкам надоест кормить вас с ложечки, и вам самим придётся чего-то добиваться, – она окинула их взглядом, задержавшись на каждом, – А мне не нужно прятаться за чужие спины. Я выплыву даже с самой страшной глубины. А ты, дружочек? — Алина обернулась к блондину.
На его холёном лице проступили красные пятна:
– Да я тебя… — на его языке явно крутились самые неприятные оскорбления.
– Что? – Алина продолжала улыбаться, чувствуя странное спокойствие. Хоть и странная, но защита Полины и ребёнок внутри придавали сил. – Скажешь папе? Или охрану вызовешь? Кстати, Полина, – она повернулась к падчерице, – ты знаешь, что Артур Вяльбе, – кивок в сторону блондина, – был исключён из академии в Лондоне за одну очень интересную аморалочку? И теперь папа пытается пристроить его хоть куда-нибудь? Даже в Калининградский технический не берут...
Компания загудела, как растревоженный улей. Кто-то присвистнул, кто-то нервно хихикнул. Полина, бледная как первый снег, смотрела на Алину широко раскрытыми глазами.
– Откуда ты...
– Я же была секретуткой, забыл? – Алина подмигнула Артуру. – Должность личного помощника Андрея Власова подразумевает знание разной информации, в том числе и о детях его подчинённых. Например, про то, сколько ты проиграл в карты и как умолял Андрея замять ситуацию, чтобы отец тебя не убил. Не было такого? А ещё…
– Заткнись! – Артур шагнул вперёд, занося руку. Его окончательно развезло от спиртного.
– Только тронь её, – голос Полины прозвучал неожиданно твёрдо, – и мой отец уничтожит твоего. Ты же знаешь, он может.
Повисла тишина, густая, как туман над заливом. Слышно было только, как плещутся волны о причал да кричат чайки, предвещая шторм. Где-то вдалеке загудел паром.
– Пойдём, – Алина протянула руку падчерице. Кожаная перчатка поскрипывала. – Дома поговорим.
К её удивлению, Полина послушно взяла её за руку. Пальцы девочки были ледяными, а от волос пахло сигаретами и морской солью. Они уходили под ошеломлёнными взглядами "золотой молодёжи", и цокот их каблуков по бетону причала звучал как победный марш.
Через неделю Полина слегла с жестокой простудой. Термометр показывал тридцать девять и пять, щёки горели, а глаза блестели нездоровым блеском. Берта Карловна, как назло, тоже разболелась – подхватила тот же вирус на рынке, куда ходила за свежей рыбой.
В спальне Полины пахло травяным чаем, на прикроватной тумбочке выстроились лекарства, как солдаты на параде. Градусник тихонько пикал, сигнализируя, что температура измерена.
– Я отменю командировку, – неуверенно сказал Андрей, глядя на часы. – Это важные инвесторы, но...
– Не надо, – Алина уже меняла компресс на горячем лбу падчерицы. – Я справлюсь.
– Но… ребёнок. Ты не заразишься?
– Врач разрешил, сказал, неопасно.
– А Полина… Она же к тебе… Ну ты сама понимаешь.
– Езжай, – она улыбнулась через силу. – Мы не маленькие, разберёмся.
Всю ночь она просидела у постели Полины. В доме было тихо, только ветер завывал в каминной трубе да тикали старинные часы внизу. Алина меняла компрессы, поила жаропонижающим, вытирала испарину. В бреду девочка звала маму, плакала, цеплялась за руку Алины с отчаянной силой.
– Не уходи, – шептала она пересохшими губами. – Все уходят... Я одна, совсем одна...
– Я здесь, – Алина гладила её по спутанным от пота волосам. На подушке остался след туши – Полина не смыла макияж перед тем, как свалилась с температурой. – Я никуда не денусь.
Где-то в глубине дома куранты пробили три часа. За окном мелькнули фары редкой машины, на миг осветив комнату призрачным светом. На стене заплясали тени, и Алине показалось, что фотография Кристины на стене улыбнулась.
Под утро жар спал. Полина открыла глаза – уже осмысленные, без лихорадочного блеска. На бледном лице проступили веснушки, которые она обычно старательно маскировала тональным кремом.
– Ты всю ночь тут сидела? – голос был хриплым, как у старой вороны.
– Угу, – Алина зевнула, прикрывая рот ладонью. Спина затекла от неудобного кресла, а в животе урчало от голода. – Пить хочешь?
– Ты... ты не обязана была, – Полина отвела взгляд, теребя край одеяла. – Могла бы позвать медсестру или...
– Знаю. Медсестра была вечером, – она помогла падчерице приподняться, поднесла стакан с клюквенным морсом. Ягоды собирала ещё Берта Карловна, по какому-то особому рецепту. – Но на ночь я её не оставила.
Они молчали. За окном занимался хмурый рассвет, окрашивая верхушки сосен в розовый. Где-то внизу загремела посуда – видимо, Берта Карловна, несмотря на болезнь, решила приготовить завтрак.
– Почему ты связалась с той компанией? – наконец спросила Алина, поправляя сползшее одеяло.
Полина отвернулась к стене, где висел постер какой-то рок-группы:
– Не поймёшь.
– Попробуй объяснить, – Алина осторожно присела на край кровати.
– Меня травят, – еле слышно прошептала Полина, комкая в пальцах край шелковой наволочки. – В школе. Говорят, я зануда, тихоня, заучка. Белая ворона. Папина дочка... – её голос дрогнул. – Представляешь, даже это умудрились сделать оскорблением.
В комнате стало совсем светло. Утреннее солнце пробивалось сквозь тюлевые занавески, на столе поблёскивал экран недавно подаренного айфона – Андрей задаривал дочь дорогими игрушками.
– За что? – Алина машинально поправила сбившуюся простыню.
– За то, что не такая, как они, – Полина сжала одеяло побелевшими пальцами. На запястье виднелись синяки от чьих-то грубых рук – видимо, те парни на причале были не так безобидны. – Не пью, не курю, не сплю с кем попало. Учусь хорошо. – она горько усмехнулась, – Им плевать на учёбу, а мне интересно. Нас всех пристроят в родительские компании, можно не напрягаться… – её голос упал до шёпота, – Но я хочу быть как мама. Она ведь с золотой медалью школу закончила. И в университете была лучшей.
Алина осторожно присела на край кровати.
– И ты решила стать как они? – спросила она мягко. – Закурить, начать пить? Показать, что ты тоже можешь быть такой, как они?
– Глупо, да? – Полина горько усмехнулась, и в этой усмешке было столько боли, что у Алины сжалось сердце. – Но я так устала быть одна. Терпеть издёвки, насмешки... Это как медленная смерть. Каждый день идёшь в школу как на казнь. Взгляды, шепотки за спиной…
– Не всем ты не нравишься, Полина, – мягко возразила Алина, вспоминая свои наблюдения во время школьных выступлений и спортивных соревнований. – Я видела, как на тебя смотрит Лиза из параллельного класса. Такая тёмненькая, в очках. И Марк из математического...
– Откуда ты... – Полина резко повернулась, поморщившись от головной боли.
– Наблюдаю, – она улыбнулась. – Знаешь, что такое буллинг? Это когда сильные нападают на тех, кто отличается. Потому что боятся этих отличий. Ты другая – умная, целеустремлённая, с характером. Они это чувствуют и пытаются сломать то, чего в них самих нет.
За окном раздался птичий гомон – стая скворцов облюбовала старую сосну у дома.
– И что делать? – в голосе Полины впервые за долгое время прозвучал искренний интерес.
– Найти своих, – Алина поправила сползшее одеяло, пахнущее лавандой. – Тех, кто похож на тебя. Я видела, в школе есть научный клуб. И театральная студия. Там собираются ребята, которым тоже есть чем заняться кроме пьянок.
– Думаешь, меня примут? – в голосе Полины прозвучала надежда.
– Уверена, – она осторожно взяла падчерицу за руку. Пальцы были всё ещё горячими от температуры. – Я тоже была белой вороной. В университете все ходили по клубам, а я подрабатывала и училась. Смеялись, конечно. А потом... – она усмехнулась, – я первой получила хорошую работу. На должность помощницы твоего отца был дикий конкурс, а я пробилась.
Полина повернулась к ней, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос:
– Ты правда была обычной секретаршей?
– Начинала с рядового секретаря. Кофе, копии, документы, беготня 20 часов в сутки. – Алина помолчала вспоминая. – Потом стала личным помощником твоего отца. Потом...
– Влюбилась в него? – в голосе падчерицы больше не было злости, только искреннее любопытство.
– Да, – Алина почувствовала, как краснеет. Даже уши загорелись. – Но это сильно позже. Сначала я просто восхищалась им как профессионалом. Он умеет вдохновлять людей, зажигать их своими идеями...
Они замолчали. Где-то внизу хлопнула дверь – вернулся Андрей. Его шаги на лестнице были усталыми, тяжёлыми.
– Алина, – вдруг неуверенно позвала Полина, – ты ведь тоже была белой вороной в нашем доме. А я, получается, тебя травила? Прости…
– Прощаю, – Алина сжала её руку. Под окном запел первый скворец, приветствуя новый день. – Но теперь мы можем быть белыми воронами вместе. Что скажешь?
Полина слабо улыбнулась:
– Вместе... звучит неплохо.
Солнце заливало комнату тёплым светом, и в его лучах пылинки танцевали как крошечные звёзды. Новый день обещал быть ясным. Как и их будущее – пусть не безоблачное, но уже не такое мрачное, как раньше.
Глава 6. Тонкий лёд
Звонок раздался в половине третьего ночи, разрезая тишину спальни пронзительной трелью. Алина вздрогнула, нащупывая телефон на прикроватной тумбочке. Экран ослепил глаза неоновым светом. Андрей что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок, натягивая одеяло до подбородка. В приоткрытое окно задувал промозглый ноябрьский ветер, шевеля кружевные занавески.
– Алина... – голос Полины дрожал, прерываясь помехами и грохотом музыки на заднем плане. – Ты можешь забрать меня, пожалуйста. Мне страшно.
Алина уже спускала ноги с кровати, морщась от прикосновения босых ступней к холодному паркету:
– Где ты?
– В "Башне". Это клуб в старом городе... В переулке за ратушей. Я не могу здесь оставаться. Пожалуйста... – в её голосе слышались слёзы. – Мне что-то подмешали в коктейль. Так плохо…
Алина уже натягивала джинсы, зажав телефон между ухом и плечом. Руки дрожали, пока она застёгивала пуговицы:
– Что случилось? С кем ты там?
– Просто забери меня. И... не говори папе, ладно? – в голосе падчерицы звучало такое отчаяние, что у Алины сжалось сердце. – Он убьёт меня. И их тоже.
Ночной Калининград подмигивал неоновыми вывесками, отражавшимися в лужах после недавнего дождя. Старый город, днём заполненный туристами и звоном колоколов, сейчас казался зловещим – узкие улочки петляли между древними домами, тени от фонарей превращали средневековые стены в декорации фильма ужасов. У баров толпились пьяные компании, громкий смех эхом отражался от брусчатки.
Клуб "Башня" располагался в здании XV века – когда-то здесь была солодовня, потом склад специй, а теперь модное место, куда стекалась золотая молодёжь. Из-за тяжёлых дубовых дверей, украшенных коваными гербами, грохотала музыка. Басы отдавались в груди, заставляя сердце биться в неестественном ритме.
Полина ждала на ступеньках, прислонившись к древней стене. Растрёпанная, в коротком чёрном платье, дрожащая от холода. Её длинные волосы спутались, тушь размазалась под глазами, превращая лицо в подобие венецианской маски. Рядом маячила какая-то парочка – парень постарше, в кожаной куртке с заклёпками, и девица с ярко-розовыми волосами. Та самая, с причала.
– Быстро в машину, – скомандовала Алина, подъезжая к клубу. Мотор "Вольво" урчал, как рассерженный зверь.
– Эй, мамочка! – хохотнул парень покачиваясь. Он был очень пьян. – Не порти вечеринку! Мы только начали развлекаться.
Алина смерила его взглядом, подмечая расширенные зрачки и нервные подёргивания:
– Ей пятнадцать. Знаешь, сколько вы нарушили статей в отношении несовершеннолетних? А если я сейчас позвоню в полицию и попрошу проверить твои карманы?
Парень отступил, спотыкаясь о древние камни мостовой. Девица с розовыми волосами дёрнула его за рукав, что-то зашептала на ухо. Полина, пошатываясь на неестественно высоких каблуках, юркнула в машину, прижимая к груди маленькую сумочку.
– Прости, – пробормотала она, когда они отъехали. В салоне пахло алкоголем, чужими сигаретами и страхом. – Я не хотела... Они обещали просто потанцевать. Сказали, что пора взрослеть...
– И налили чего-то покрепче? – Алина включила печку. Полину трясло и было непонятно – от холода или от действия неизвестного препарата.
Полина кивнула.
– Что они тебе подмешали?
Полина всхлипнула, размазывая тушь по щекам:
– Я не знаю... Голова кружится... И тошнит... Перед глазами всё плывёт. Они говорили: это просто витаминки для настроения...
– В больницу?
– Нет! – она схватила Алину за руку с такой силой, что на коже остались следы от ногтей. – Папа узнает! Он никогда не простит! Решит, что я такая же, как эти...
– Ладно, – Алина развернула машину на светофоре. Фонари расплывались в тумане жёлтыми пятнами. – Поедем к моему знакомому врачу. Хорошо? Без огласки. Держись, маленькая.
Частная клиника встретила их стерильной тишиной и запахом антисептика. Молодой врач – бывший однокурсник Алины – не задавал лишних вопросов. Капельница, промывание желудка, укол от тошноты. Полина лежала на кушетке, бледная как смерть, пока прозрачная жидкость капля за каплей вливалась в её вену.
– Повезло, – шепнул врач Алине в коридоре. – Могло быть хуже. Лёгкий наркотик, но доза маленькая.
– Спасибо, Мартин. Я твоя должница.
– Присматривай за ней, – он покачал головой. – Сейчас многие так начинают. А потом...
Мартин вгляделся в Алину:
– Давай-ка я и тебе кое-что дам, бледненькая ты чего-то.
– Беременная… – призналась Алина.
– А какого чёрта ты тогда проводишь спасательные операции одна?!
– Больше не буду, - подняла руки сдаваясь. – Просто так жалко девочку.
Полина спала на заднем сиденье, когда они возвращались домой.
– Никому ни слова, – сказала Алина, помогая падчерице подняться по лестнице. – Но это первый и последний раз, поняла? В следующий раз сразу зову отца. У тебя должен быть выбор: или мы решаем проблему вместе, или я перестаю тебя прикрывать.
Полина кивнула пошатываясь. В свете занимающегося утра она казалась совсем ребёнком – испуганным, потерянным:
– Спасибо... Ты не обязана была.
– Обязана, – Алина осторожно уложила её в постель, стягивая туфли на невозможных каблуках. – Ты моя семья. Хочешь ты этого или нет.
Андрей проснулся, когда она укладывала падчерицу в постель. В спальне пахло его любимым парфюмом и утренним кофе – видимо, Берта Карловна уже начала готовить завтрак.
– Что случилось? – он стоял в дверях, высокий, встревоженный, в наспех накинутом халате.
– Полине стало плохо, – соврала Алина, поправляя одеяло. Сердце колотилось где-то в горле. – Отравление. Я возила её в клинику.
Он нахмурился, и между бровями залегла знакомая складка:
– Почему не разбудила?
– Ты так устаёшь на работе... – она поцеловала его в щёку, чувствуя прикосновение утренней щетины. – Мы справились.
***
Через неделю Маргарита Леопольдовна влетела в гостиную подобно грозовой туче, закутанная в норковое манто. Её каблуки впивались в персидский ковёр, как отточенные стилеты.
– Андрей! – голос свекрови звенел от праведного гнева. – Ты знаешь, что вытворяет твоя дочь?
Алина замерла. Неужели кто-то донёс о той ночи?
– Что случилось, мама? – Андрей оторвался от ноутбука. На экране мелькали цифры квартального отчёта.
– Её видели в компании каких-то подозрительных типов! – свекровь рухнула в антикварное кресло. Дерево жалобно скрипнуло. – Моя внучка! В притоне! – она промокнула глаза кружевным платочком, оставляя на белоснежной ткани следы косметики.
– Как так? – Андрей побледнел, захлопывая ноутбук.
– Весь город говорит! – Маргарита Леопольдовна взмахнула руками. – Дочка Вяльбе видела её в каком-то ужасном клубе! С мальчиками! И знаешь, кто её туда водит? – она ткнула наманикюренным пальцем в Алину. – Эта... эта...
На каминной полке тикали старинные часы, отсчитывая секунды до взрыва. Где-то в глубине дома слышались шаги Берты Карловны – она всегда начинала суетиться, когда назревал скандал.
– Мама! – в голосе Андрея зазвучали стальные нотки.
– Да-да, защищай её! – Маргарита Леопольдовна картинно всплеснула руками. Браслеты на её запястьях зазвенели. – А то, что она портит твою дочь, тебя не волнует? Может, она специально? – свекровь понизила голос до драматического шёпота. – Чтобы Полина связалась с дурной компанией, попала в беду! И всё отойдёт её ребёнку.
Алина почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. В глазах потемнело, комната закружилась как карусель. Стакан воды выскользнул из её рук. Осколки стекла разлетелись по ковру, словно осколки её разбитого спокойствия.
– Алина? – Андрей подхватил её, не давая упасть. – Тебе плохо?
– Я в порядке, – она попыталась улыбнуться, но губы не слушались. – Просто душно... Эти духи...
– Притворяется! – фыркнула свекровь, и облако духов всколыхнулось, как ядовитый туман. – Андрей, неужели ты не видишь? Она манипулирует тобой! Обмороки эти. Типичные женские уловки! Я помню, как она вилась вокруг тебя в офисе, строила глазки...
– Хватит! – голос Полины прозвенел тонким колокольчиком. Она стояла на пороге гостиной, сжимая кулаки. В утреннем свете были отчётливо видны круги под её глазами – следы той ночи ещё не прошли. – Не смей её обвинять!
– Полина... – Маргарита Леопольдовна подалась вперёд. – Деточка, ты не понимаешь. Она угробит тебя!
– Это Алина забрала меня из клуба! – выпалила девочка. По её щекам катились злые слёзы. – Когда мне подмешали что-то в коктейль! Она отвезла меня к врачу и никому не сказала! Даже папе! А могла бы всё рассказать и избавиться от меня. Папа ведь за такое точно запер бы меня в закрытую гимназию…
– Что?! – Андрей побледнел так, что стал похож на одно из привидений старого города. – Какой клуб? Какой коктейль?
Алина прикрыла глаза. В ушах шумело, словно море во время шторма. Комната качалась, как палуба корабля.
– Вот! – торжествующе воскликнула Маргарита Леопольдовна вскакивая. Кресло жалобно скрипнуло. – Она скрыла это от тебя! Покрывает выходки Полины, мерзавка!
Договорить она не успела. Алина со стоном осела на пол, прижимая руки к животу. Острая боль пронзила всё тело, словно раскалённый нож. Перед глазами поплыли чёрные пятна, а во рту появился привкус металла.
– Скорую! – крикнул Андрей, подхватывая жену на руки. От его рубашки пахло домом и безопасностью, но даже это не могло унять боль. – Немедленно!
– Я позвоню! – Полина уже доставала телефон. Её пальцы дрожали, оставляя следы на глянцевом экране. – Только не умирай, пожалуйста! Прости меня! Я не хотела...
Белые стены больничной палаты, мерный писк приборов, запах лекарств и страха. Алина лежала, глядя в потолок, где по штукатурке змеились едва заметные трещины. Врачи сказали: угроза выкидыша, нужен полный покой. Капельница отсчитывала секунды монотонным "кап-кап".
– Можно? – в дверь просунулась растрёпанная голова Полины. За её спиной маячила медсестра, готовая в любой момент выпроводить нарушительницу больничного режима.
– Заходи, – Алина слабо улыбнулась.
Падчерица присела на край кровати. На лице девочки застыло виноватое выражение, как у нашкодившего котёнка:
– Прости меня. Если бы не я...
– Не только в тебе дело, – Алина протянула руку, замечая, какой бледной кажется кожа в синеватом больничном свете. – Врач сказал – стресс, переутомление. Я слишком много нервничала последнее время.
– Из-за меня.
– Из-за всего, – она похлопала по одеялу. – Иди сюда.
Полина прижалась к ней, как маленькая. От её волос пахло яблочным шампунем. За окном палаты шумел город – машины, трамваи, чья-то музыка. Обычная жизнь, которая вдруг оказалась такой недоступной.
– Я больше не буду, – прошептала девочка. – Честное слово. И... знаешь, я хочу, чтобы малыш родился. Он ведь будет моим братиком или сестричкой. По-настоящему.
– Честно? – Алина почувствовала, как по щекам катятся слёзы.
– Честно причестно, – Полина улыбнулась сквозь слёзы, размазывая тушь по щекам. – Я даже имя придумала, но пока не скажу!
Алина почувствовала, как защипало в глазах. Они помолчали.
– Папа сказал, что отменил все встречи, – вдруг сказала Полина. – Даже с японскими инвесторами. Будет с тобой, пока не станет лучше.
– Правда? – Алина не смогла скрыть удивления.
– Ага. И бабушке запретил приходить, – в голосе девочки прозвучало злорадное удовлетворение. – Сказал – никакого стресса. Представляешь? Он впервые накричал на неё. Сказал, что она чуть не убила его ребёнка своими интригами.
Алина улыбнулась. Кажется, что-то в их жизни действительно менялось. И, возможно, к лучшему. Призраки прошлого постепенно отступали, уступая место будущему.
Она погладила живот. Жизнь продолжалась. И теперь у неё было на одного защитника больше.
За окном садилось солнце, в больничном парке пела какая-то птица, призывая весну, которая обязательно наступит после долгой зимы.
Конец четвёртой части
Если вы думаете, что на этом приключения Алины кончились, то вынуждена вас разочаровать. Проверьте, поставили ли вы лайк этой истории? Полина с Алиной заслуживают! И обязательно подпишитесь на мой канал, чтобы не пропускать новые рассказы!