Ссылки на другие части и рассказы внизу страницы!
Рассказ | Дочки-матери | Часть 3 |
Глава 4. Чужие советы
Элитная частная школа располагалась в старинном особняке из красного кирпича. Алина поднималась по широкой мраморной лестнице, и её каблуки гулко стучали в пустых коридорах – шли уроки. Стены украшали портреты выпускников прошлых лет. На одной из фотографий она узнала Кристину – золотые волосы, ослепительная улыбка, медаль отличницы на шее. Полю отдали сюда по стопам матери. Сердце кольнуло.
В кабинете школьного психолога пахло лавандой. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, забитые специальной литературой, на низком столике разместились игрушки для арт-терапии – мягкие куклы, пластилин, краски. В углу примостилась маленькая песочница. Алина сидела в низком кресле, обитом потёртым зелёным бархатом, и разглядывала дипломы на стенах. Некоторые были на иностранных языках – видимо, Марина Викторовна училась за границей.
Сама психолог – женщина лет пятидесяти с добрыми морщинками вокруг глаз и элегантной сединой в тёмных волосах – неторопливо размешивала сахар в чашках с травяным чаем. Ложечка тихонько позвякивала о фарфор.
– Вы ведь не пьёте кофе? – заметила она, протягивая чашку Алине. – Беременность?
– Да, – Алина слабо улыбнулась. – Тошнит от запаха.
– Полина упоминала. Какой срок?
– Десятая неделя.
Марина Викторовна понимающе кивнула:
– Самое сложное время. И не только физически, – она помолчала, словно собираясь с мыслями. – Знаете, Полина не первый подросток, переживающий потерю матери. За двадцать лет практики я видела разные случаи. Но в её ситуации всё гораздо сложнее.
– Почему? – Алина машинально положила руку на живот. От нервов мутило, и даже успокаивающий аромат лаванды не помогал.
– Кристина была для неё не просто мамой, – психолог поправила очки в тонкой золотой оправе, за стёклами её карие глаза казались огромными. – Она была единственным человеком, который по-настоящему уделял ей время. Андрей Романович всегда много работал. После смерти жены он совсем ушёл в бизнес, словно пытался убежать от горя. А девочка осталась одна.
За окном шумел школьный двор. Детские голоса, смех, крики – обычная жизнь отдалёнными звуками врывалась в кабинет. Где-то звенел мяч о баскетбольное кольцо, девочки визжали, играя в догонялки.
– Ей было семь, когда погибла мама, – продолжала Марина Викторовна, грея ладони о чашку. – Самый важный возраст для формирования привязанностей. Именно тогда дети учатся доверять миру, строить отношения. И вместо того, чтобы получить поддержку, она оказалась... – психолог помедлила, подбирая слова, – в эмоциональном вакууме. Отец на работе, вечно занят, приходит поздно, когда она уже спит. Бабушка пытается заменить мать, но... – она поморщилась, – у Маргариты Леопольдовны свои представления о воспитании.
– Да уж, – Алина невесело усмехнулась, вспомнив тот злополучный ужин и презрительный взгляд свекрови.
– Я знаю о том инциденте, – мягко сказала психолог. – Полина рассказала на следующий день. Она была... очень расстроена.
– Она меня ненавидит, – прошептала Алина, чувствуя, как щиплет глаза.
– Нет, – Марина Викторовна покачала головой. – Она боится. Боится потерять ещё и отца, боится, что её забудут, вычеркнут из жизни. А теперь появились вы, – она внимательно посмотрела на Алину поверх очков. – Молодая, красивая. И беременная. Для Полины это как последнее предательство. Словно отец не просто снова женился, а пытается создать новую семью, другую, чтобы полностью заменить ту, что была. Без Полины.
– Но я не хочу никого заменять! – Алина почувствовала, как по щекам покатились слёзы. Она торопливо достала платок из сумочки. – Я просто люблю его. И Полину я тоже готова полюбить, если бы она только позволила...
– Любите его? – Марина Викторовна мягко улыбнулась, протягивая коробку с салфетками. – Это прекрасно. Но пятнадцатилетней девочке, потерявшей мать, сложно это понять. Особенно сейчас, когда гормоны бушуют, когда все эмоции обострены до предела, когда каждое слово воспринимается как удар... – она вздохнула. – Знаете, что Полина рисует на моих сеансах?
Алина покачала головой, промокая глаза платком.
Психолог встала, подошла к шкафу, достала папку:
– Вот, посмотрите.
На листах акварельной бумаги расплывались тёмные пятна. Чёрное, синее, фиолетовое – цвета боли и отчаяния. И только на одном рисунке мелькало что-то светлое – жёлтое солнце за грозовыми тучами.
– Это она нарисовала на прошлой неделе, – Марина Викторовна показала последний лист. – После того как вы заступились за неё перед отцом. Помните? Когда он хотел наказать её за побег.
Алина всмотрелась в рисунок. Действительно, среди привычной черноты пробивался лучик света.
– Она не безнадёжна, – мягко сказала психолог. – Просто ей нужно время. И... – она помедлила, – может быть, стоит поговорить с Андреем Романовичем. Полине нужен отец. Не только его деньги и забота о материальном – его внимание, время и любовь.
Её прервал звонок на урок. Загомонили дети, спеша на занятия. Где-то среди них была и Полина – маленькая девочка в теле подростка, отчаянно жаждущая любви.
– Дайте ей время, – Марина Викторовна поднялась, разгладила строгую твидовую юбку. – И постарайтесь не торопить события. Пусть всё идёт своим чередом.
Алина кивнула, с трудом сдерживая новый поток слёз. В горле стоял ком, а в голове крутились слова психолога об отце, который прячется от проблем в работе.
Тошнота накатила, как только Алина переступила порог дома. Прохладный мрамор вестибюля качнулся под ногами, в глазах потемнело. Она едва успела добежать до ближайшей ванной, как желудок скрутило спазмом. Холодный кафель под коленями, привкус желчи во рту, звон в ушах – она ненавидела это состояние беспомощности.
– Ох, деточка, – раздался за спиной знакомый голос, и прохладная рука легла на горячий лоб. – Опять плохо?
От Берты Карловны пахло травами и тестом, как в детстве от бабушки – таким уютным, домашним запахом, от которого защипало в носу. На её накрахмаленном переднике виднелись следы муки, а в седых волосах запуталась веточка укропа.
– Идёмте-ка на кухню, – домработница помогла Алине подняться, поддерживая под локоть. – У меня есть отличное средство от токсикоза. Старый рецепт, ещё моя бабушка привезла из Германии. Никогда не подводил.
Кухня встретила их теплом и уютом. Медные кастрюли начищены до блеска – любимая привычка Берты Карловны, унаследованная от матери. В лучах заходящего солнца они отбрасывали на стены солнечных зайчиков, похожих на танцующих фей. На подоконнике цвела герань всех оттенков красного, которую она выращивала сама, бережно ухаживая за каждым кустиком.
– Присаживайтесь, – Берта подвинула удобный стул с высокой спинкой. – Сейчас всё сделаем.
Её руки двигались быстро и уверенно: натёртый имбирь, свежая мята, капелька мёда. Вода в медном чайнике едва успела закипеть. От стеклянной чашки поднимался ароматный пар, закручиваясь спиралями в солнечном свете.
– Вот, – домработница поставила чашку перед Алиной. – Пейте маленькими глотками. Помогало ещё Кристине, когда она...
Берта осеклась, и в кухне повисла тяжёлая тишина. Только тикали старинные часы на стене. Видимо, тоже выбранные когда-то Кристиной.
– Спасибо, – Алина сделала глоток. Напиток приятно согрел горло, и тошнота начала отступать. – Вы давно здесь работаете?
Берта опустилась на соседний стул, сняла передник и достала из корзинки вязание – пушистый детский плед кремового цвета. Спицы мерно застучали, отбивая успокаивающий ритм.
– Пятнадцать лет, – она улыбнулась, и морщинки вокруг глаз стали глубже. – Пришла, когда Андрей только женился на Кристине. Тогда этот дом был совсем другим – светлым. Кристина обожала устраивать праздники, приглашать гостей. А какие она пекла пироги! – Берта мечтательно прикрыла глаза. – Я только помогала с тестом, а она колдовала над начинкой. Особенно когда ждала Полину...
Спицы замерли. По кухне пролетел призрак прошлого – смех молодой женщины, звон посуды, запах тех самых пирогов.
– Видела, как Полина родилась, – продолжила домработница тише. – Как росла... Как делала первые шаги вот здесь, на этом самом полу. Кристина тогда чуть с ума не сошла от счастья – Полинка впервые пошла, пока отец был на работе. Она весь день просидела около Полины, боялась, что дочка опять пойдёт, а она не успеет снять, и он снова пропустит...
Алина почувствовала, как по спине пробежал холодок:
– А потом?
Берта отложила вязание:
– А потом... Потом работа для Андрея Романовича стала важнее. Всё важнее и важнее. Деловые встречи, командировки, срочные совещания. Кристина терпела, улыбалась, делала вид, что всё в порядке. Только я видела, как она плачет по ночам. Как сидит в темноте на кухне, курит одну за одной и смотрит в окно – ждёт. А он приезжал за полночь, когда дочь уже спала...
За окном медленно остывал вечер. Сосны в саду отбрасывали длинные тени, похожие на призрачные пальцы. Хлопнула дверь – вернулась Полина.
– Знаете, что я вам скажу, девочка? – Берта положила морщинистую ладонь на руку Алины. – Не повторяйте её ошибок. Не позволяйте ему отдаляться от семьи. И присмотритесь к Полине. Она хорошая девочка. Просто очень испугана. Как птичка с подбитым крылом – хочет взлететь, а боится упасть.
***
Старый парк возле залива казался вымершим в этот промозглый день. Голые ветви деревьев царапали низкое небо, с моря дул пронизывающий ветер. Алина куталась в шерстяной шарф, мечтая поскорее добраться до дома, когда услышала знакомый голос:
– Господи, это же маленькая разлучница!
Она обернулась, чувствуя, как земля уходит из-под ног. На скамейке, наполовину скрытой разросшимся кустом шиповника, сидела эффектная брюнетка лет сорока. Безупречный макияж, норковое манто, нитка жемчуга на шее – всё кричало о благосостоянии и вкусе. В её точёных чертах было что-то смутно знакомое.
– Не узнаёшь? – женщина усмехнулась, выпуская струйку дыма. Сигарета в её пальцах была зажата в серебряном мундштуке. – Я Диана, лучшая подруга Кристины. Видела тебя на корпоративах, когда ты ещё секретаршей была. Хорошенькая девочка с наивными глазами. Настоящая бемби, – она хмыкнула. – Присядь. Поговорим.
Она достала из сумочки серебряный портсигар, украшенный сапфирами:
– Будешь?
– Я беременна, – пробормотала Алина.
– Ах да, – Диана выдохнула дым, и он растворился в промозглом воздухе серебристой спиралью. – Наследник. Знаешь, я ведь ненавидела тебя. Думала – явилась соплячка, окрутила мужика, который всю жизнь сох по Кристи. Даже после её смерти. А потом увидела вас в ресторане на прошлой неделе.
Алина вспомнила тот вечер. Андрей настоял на ужине, хотел отметить первое УЗИ.
– Как ты на него смотришь, – Диана стряхнула пепел. – Как он тебя оберегает, словно хочет защитить от всего мира. Как улыбается, – она горько усмехнулась, и в уголках её идеально накрашенных глаз появились морщинки. – Я не видела его таким даже в их медовый месяц с Кристи.
Алина почувствовала, как щёки заливает краска. Ветер с залива усилился, бросая в лицо солёные брызги.
– Но я скажу тебе кое-что важное, – Диана повернулась к ней всем телом. В её карих глазах плескалась застарелая боль. – Андрей — он как ребёнок. Всегда был таким. Эмоции, разговоры, отношения — это не для него. Проще купить дорогой подарок, чем выслушать, обнять, поддержать.
Она достала новую сигарету, щёлкнула золотой зажигалкой:
– Кристина потакала этому. Позволяла ему отгораживаться от семьи. Она ведь тоже из этого круга, понимала: репутация, связи, статус... А потом... – Диана затянулась так глубоко, словно хотела затянуть в себя все воспоминания, – потом села в машину пьяная. После очередной ссоры. Тогда он уже давненько забил на неё, как на женщину. Полине как раз семь исполнилось.
Алина похолодела. Об аварии в семье старались не говорить. Это была запретная тема, как открытая рана, которую никто не решался бередить.
– Не повторяй её ошибок, – Диана затушила сигарету о влажную скамейку. – Не позволяй ему прятаться. Заставь его быть мужем и отцом, а не только добытчиком. Иначе, – она встала, одёрнула манто, – однажды ты тоже окажешься одна. Со всеми его деньгами, но без него самого. А может... – она помедлила, – может, и вовсе не окажешься. Дороги бывают такими скользкими, особенно когда за рулём отчаявшаяся женщина.
Цокот её каблуков растворился в шуме прибоя. Она ушла, оставив после себя шлейф духов и горечь невысказанных слов. А Алина ещё долго сидела на скамейке, глядя на серое море и думая о том, что все трое – и психолог, и домработница, и подруга Кристины – сказали ей, по сути, одно и то же.
Андрею привычно прятаться от жизни в работе. Она видела это, пока работала у него. Но тогда он прятался в работу вместе с ней. Сначала с секретаршей, потому уже личной помощницей. Они вместе проводили большую часть суток. И Алина была счастлива рядом с таким мужчиной. Блистательный ум, сила, мужество. А теперь он уходит от неё каждый день, чтобы большую часть суток отсутствовать.
Она должна это изменить. Ради себя. Ради их будущего ребёнка. И ради Полины, которая уже однажды потеряла отца, пусть он и остался физически рядом.
В кармане завибрировал телефон. СМС от мужа: "Малышка, ложись, не жди. Переговоры затягиваются.".
Алина вздохнула, глядя на это случайное подтверждение. История повторялась, но на этот раз финал должен быть другим.
Конец третьей части
Ох, думала Алина, что выйдя замуж станет счастливой, а проблемы пока катятся и катятся, как град тяжёлых камней. Поддержим Алину лайками? Как думаете, она сядет за руль пьяная и забытая мужем или сможет переломить сложившийся годами уклад? Делитесь этой историей с близкими, переживающими подобные ситуации, а также подписывайтесь на мой канал!