Дождь бил в окна, словно пытался вымыть пятно с совести. Елена стояла у плиты, механически помешивая суп, который пахёл тоской и пережаренным луком. В гостиной грохотал телевизор — футбол, крики комментатора сливались с рёвом Алексея:
— Лена!
Она вздрогнула, и ложка звякнула о край кастрюли. Сегодня у них была годовщина. Семь лет. Семь лет, за которые Алексей забыл её день рождения трижды, сорвал отпуск в Сочи из-за «срочных переговоров» и подарил на последний Новый год... ничего. «Кризис в стране, ты же понимаешь», — буркнул он тогда, заказывая себе новый айфон.
— Лена, оглохла?! — из гостиной полетела пустая бутылка, угодив в мусорное ведро. Попадание. Как всегда.
Она налила пиво в тот самый бокал — с трещиной посередине, который Алексей запрещал выбрасывать. «На удачу», — говорил он. Удача, что ли, разбила его в прошлом году, когда он швырнул стакан в стену после проигрыша «Спартака»?
— На, — поставила бокал на стол с таким звоном, что Алексей наконец оторвал взгляд от экрана.
— Чего ты лицо кипишное сделала? — он хмыкнул, хватая её за талию. Рука скользнула ниже.
— Не трогай меня.
Он замер, потом медленно откинулся на диван, оценивающе щёлкая языком:
— О, гордая стала. Это ты из-за дурацкой даты? Ну извини, замотался. — Он потянулся за пультом, увеличивая громкость до оглушительной.
Где-то внутри Елены что-то щёлкнуло. Как будто сломался крошечный винтик, удерживавший массивную дверь.
Ночью она лежала, уставившись в потолок. Алексей храпел, разметавшись на две трети кровати. Его телефон на тумбочке вибрировал — пришло сообщение с сердечком от «Катюши с работы». Елена знала эту Катюшу. Двадцать пять лет, длинноногая, с голосом, как у мокрого шелка.
Она встала, босиком прошла в ванную. Зеркало показывало женщину с тёмными кругами под глазами и сжатыми губами. Тридцать три. Выглядит на сорок. Рука сама потянулась к тюбику с кремом, но остановилась. Зачем? Чтобы замазывать усталость, которую всё равно никто не видит?
В спальне зазвонил телефон. Алексей забормотал что-то сквозь сон: «Да, детка... завтра... в гостинице...».
Елена застыла на пороге. Ледяная волна накрыла с головой, вымывая последние сомнения.
Утром она надела красное платье. То самое, в котором он сделал предложение. Алексей, жующий яичницу, даже не поднял глаз:
— Чего разрядилась?
— У меня собеседование.
Он фыркнул, размазывая кетчуп по тарелке:
— Ты же три года как уволилась. Кому ты нужна?
— Мне.
Дверь захлопнулась громче, чем нужно.
Собеседование оказалось в крошечном кафе с запахом корицы. Директор, женщина лет пятидесяти с седым ирокезом, посмотрела на её резюме:
— Пробел в три года...
— Я восстанавливала дом, — Елена неожиданно для себя улыбнулась. — Тот, что кто-то другой разрушал.
Её взяли с испытательным сроком. По дороге домой она купила торт с малиной — свой любимый. Алексей ненавидел ягоды.
Он вернулся в десять. Галстук был криво завязан, воротник расстёгнут.
— Где ужин? — рявкнул он, швыряя портфель.
Елена сидела на диване с чашкой чая. Рядом лежали два чемодана — его и её.
— Собирайся.
Он застыл, потом засмеялся:
— Ты что, дура?
— Нет. Просто перестала быть глухой. — Она встала, держа в руках распечатку звонков. — Гостиница «Венеция», номер 312. Катя. Марк. Ольга. Хочешь ещё имён?
Алексей побледнел. Рука его потянулась к ней, но она отшатнулась.
— Ты... ты не можешь просто...
— Могу. — Она открыла дверь. — Твои вещи в чёрном чемодане.
— Это мой дом!
— Нет. Это твоя гостиница, где я работала горничной. — Впервые за семь лет она смотрела ему прямо в глаза. — Уборка окончена.
Он ушёл, хлопнув дверью так, что с полки свалилась рамка с их свадебным фото. Стекло треснуло ровно посередине.
Теперь её дом пахнет малиной и свежей краской. На кухонном столе стоит ваза с одуванчиками — они, оказывается, цветут всё лето, если их не вытаптывать. Иногда ночью Елена просыпается от тишины и сначала пугается. Потом вспоминает — это не тишина. Это покой.
А в ящике комода лежит нераспечатанное письмо от Алексея. Возможно, в нём извинения. Или угрозы. Или счета. Но она не торопится его читать.
Читателю:
А ваши слова всё ещё ищут выход? Помните: молчание — это не мир. Это мина, тикающая в подвале вашей души. Спросите себя сегодня — сколько времени осталось на вашем таймере?
