Шёл февраль 1938-го года. Японская авиабаза на острове Формоза (Тайвань) тогда считалась глубоким тылом, сражавшихся войск в Китае. Это был крупный транспортный узел: здесь комплектовались новые эскадрильи, а самолёты доставлялись прямо по морю. Там же, были сосредоточены крупные склады с горючим, боеприпасами и запчастями к самолётом. В связи с удалением от линии фронта, данная авиабаза считалась совершенно недосягаемой для атак авиации противника, но вот, 23 числа в небе над Формозой, вдруг, появились советские бомбардировщики.
Они вынырнули из облаков, приглушили моторы и синхронно пошли на снижение. 28 новеньких «СБ» легли на боевой курс, и когда перед глазами советских летчиков стали различимы красные круги на крыльях японских самолётов, бомболюки открылись и на поле полетели фугасные и зажигательные бомбы. На взлётном поле стали появляться фонтаны разрывов, а японские самолёты начали гореть и взрываться.
Несколько звеньев «СБ», одновременно с этим сделали заход на склады с горючим и военным имуществом, и постепенно крупная японская база превратилась в единый огромный факел: было уничтожено 40 готовых к вылету самолётов, множество комплектов авиатехники и большая часть аэродромного имущества.
Конечно же, на тот момент СССР не воевал с Японией. На самолётах советского производства стояли опознавательные знаки Китайской республики. Япония сделала официальный запрос в посольство СССР, «не Ваши ли мы видели бомбардировщики над нашим аэродромом?», но получили отказ: «Мол, мы продали Китаю технику, а дальше они сами на ней крутятся, как хотят.» Почему-то я так представляю общение СССР и Японии в 30-е годы.
Этот налёт оказал сильное воздействие на японских военных: если Китай обзавёлся дальней авиацией, да ещё и обучил опытных пилотов, то все планы ведения войны придётся пересматривать. Губернатора японской провинции сняли с занимаемого им поста, а комендант аэродрома сделал себе харакири.
И действительно, операция была спланирована и осуществлена по высшему разряду. Бомбардировщики СБ, пролетели более тысячи километров, на высоте свыше 5-ти тысяч километров, чтобы экономно расходовать топливо. Пилоты были без кислородных масок и работали без истребительного прикрытия, в режиме радиомолчания, и при полном напряжении человеческих сил и возможностей техники. На обратном пути самолёты дозаправились на скрытом аэродроме.
Только высшие чины Китая и Советского Союза знали, кто совершил этот подвиг, но когда информация об этом налёте появилась в СМИ, то даже стали появляться самозванцы. Все лавры славы за дерзкий рейд сразу же себе присвоил пилот американского происхождения Винсент Шмидт, который воевал в Китае добровольцем. Он охотно всем раздавал интервью до тех пор, пока японцы не сообщили, что налёт совершили бомбардировщики именно советского происхождения. Шмидт был посрамлён, и подал рапорт об отставке.
На самом деле, командовал операцией генерал Фынь По – это был позывной советского лётчика капитана Полынина Фёдора Петровича, который командовал Ханькоуской бомбардировочной авиагруппой до 15-ти человек, и летал на самолёте СБ.
За этот подвиг, капитан Полынин был удостоен звания Героя Советского Союза, а в честь его группы по возвращению из полёта женой лидера Китая Чан Кайши был организован праздничный ужин. Фёдор Петрович вспоминал этот приём так:
«Меня, как руководителя группы, Сун Мей-лин посадила рядом. Первый тост она провозгласила за советских авиаторов-добровольцев, за успешный налет наших бомбардировщиков на крупнейшую военно-воздушную базу противника. В разгар чифана официанты, одетые в черные фраки, внесли огромный торт. На нем цветным кремом было написано по-русски: «В честь РККА. Летчикам-добровольцам.»
