Бывает и так - снимает кинорежиссер по серьёзному сценарию очень серьёзный "производственный" фильм о стахановке-гагановке, которой в порядке комсомольского поручения дали задание перевоспитать двух лоботрясов в её родном цеху. Они и на работу опаздывают, и план не выполняют, и вообще несерьёзные товарищи.
И вот наша комсомолка-гагановка принимается за дело. Обложилась книгами классиков марксизма и педагогической мысли, обогатилась передовыми знаниями, и приступила к процессу перевоспитания двух половозрелых токарей. И название первоначальное было у фильма соответствующее - "Жизни начинается".
Снимал-снимал кинорежиссер фильм, а потом показал своим старшим товарищам - художественному руководителю постановки Юлию Райзману и руководителю кинообъединения "Мосфильма", где снимался фильм, Михаилу Ромму. Почесал затылок М. Ромм, да и сказал: "А ведь вы, ребята. кинокомедию, однако, сняли. Никакая у вас не "Жизнь начинается" о стахановке-гагановке, перевоспитавшей двух отстающих лоботрясов, а самая настоящая комедия "Неподдающиеся".
В итоге кинокомедия "Неподдающиеся" вошла в золотой фонд советских кинокомедий всех времен и народов. Исполнители главных ролей Надежда румянцева и Юрий Белов стали любимцами советских зрителей. А кинорежиссер Ю. Чулюкин получил признание, как мастер комедии. И следующим его фильмом стали культовые "Девчата" с той же Надеждой Румянцевой. Хотя первоначально Чулюкин хотел в роли Тоси снимать свою жену Наталью Кустинскую. Но всё тот же М. Ромм сказал:"Играть будет вот эта пигалица - Румянцева". Чулюкин предложил жене роль местной красотки Анфисы, но Кустинская гордо отказалась.
Вот и с фильмом Глеб Панфилова "Тема" приключилась та же история - снимали одно, а получилось другое.
Но сначала небольшая преамбула о том как, зачем и почему Глеб Панфилов пришел к идее снять фильм "Тема", который на семь лет после завершения съёмок, угодил потом "на полку".
Произошло вот что. Как мы уже писали вот в этой статье
после успеха у зрителей и критиков фильма "Начало" очень захотелось Панфилову снять фильм о французской католической святой Жанне Д"Арк. Как будто у нас православных святых не имелось. Взять ту же княгиню Ольгу.
И был у Панфилова в кинематографе большой блат - сам председатель Госкино Филипп Ермаш.
Оба выходцы из Свердловска, где Ермаш и Панфилов вместе работали на комсомоле. Ермаш - первым секретарем Свердловского горкома комсомола, а Панфилов завотделом там же. И Панфилов всегда, если что, то сразу напрямую к министру советского кино обращался через головы непосредственного начальства.
Но и Ермаш не смог помочь Панфилову с "Жизнью Жанны Д Арк" по самой банальной причине - не нашлось столько валюты, чтобы поднять эту грандиозную постановку, и французы не заинтересовались постановкой.
Пока Ермаш искал валюту для Панфилова, тот на своём "Ленфильме" снял фильм "Прошу слова", еще один вариант "дуры или святой", которые уже были им отображены в фильмах "В огне брода нет" и "Начало". Главная героиня на этот раз был председателем горисполкома крупного областного города. Об этом фильме у нас тут
Фильм не понравился ленинградскому партийному лидеру Григорию Романову и особенно партийным дамам из обкома КПСС. Ну что за дурой изобразили Панфилов и Чурикова номенклатурную работницу - с рулеткой Крымский мост обмеривает, работы классиков марксизма-ленинизма постоянно изучает и конспектирует, да еще и совершенно неуместные цитатки из них приводит о том, что социализм не построишь на голом энтузиазме, а только на сочетании энтузиазма с хозрасчетом
"Прошу слова" притормозился с выходом на экран на целый год. Панфилов перешёл на "Мосфильм", и опять пошел к земляку, председателю Госкино Ермашу. Что делать то? На "Жанну" валюты не даете. "Прошу слова" на экраны не выпускаете. На что бедному режиссеру жить? Как сказал о своем тогдашнем состоянии сам Панфилов:
Вот в этом состоянии жуткой безысходности, когда я остро ощущал собственную нереализованность, и возникла потребность рассказать о некоем благополучном драматурге Киме Есенине, уродливо соединяющем искусственное имя с настоящей фамилией, причем в этом имени слилось все, что настоящий Есенин ненавидел. С самого начала было решено, что это будет ироничная история.
Зимой 1976г. Панфилов был с так называемой "творческой встречей со зрителями" в г. Иванове, где показывал еще не вышедший на экраны фильм "Прошу слова". Во время обсуждения один из зрителей спросил режиссера, почему он все время снимает фильмы о женщинах. А почему бы ему не снять фильм о жизни местного самодеятельного поэта из села Палех Александре Егоровиче Балдёнкове (1872-1928 гг.), который за свою жизнь был "удачливый иконописец, председатель комбеда, спившийся большевик, красноармеец, милиционер, малограмотный поэт, свободный художник, сторож кирпичного завода, сознательный маляр, пожарный". Звали его на селе Сашка Балда.
В Сети нашёл вот только такое изображение А. Е. Балдёнкова.
Панфилов заинтересовался Сашкой Балдой, его жизнью и творчеством. Изучил книгу местного писателя Ефима Вихрева, умершего в 1935 г., "Палех". Книга была написана в 1934 г. и вышла в Ярославле в 1974г. Одна из глав посвящена Балдёнкову.
Потом из этой книги Панфилов, не ссылаясь на книгу Вихрева, перекатал вихоревские целые абзацы в монологи о творчестве героини фильма провинциальной библиотекарши Сашеньки Николаевой, которая пишет книгу о местном самодеятельном поэте Александре Егоровиче Чижикове, которого в городе звали Сашка Чижик. Все стихи киношного Сашки Чижика принадлежат палешанину Сашке Балде, он же Александр Егорович Балдёнков. Библиотекаршу, естественно, играет Инна Чурикова.
В Сети во многих статьях указано, что якобы это был чуть ли не госзаказ на фильм о советских диссидентах. Эти самые диссиденты"правозащитники" особенно активизировались в середине 70-х годов, после подписания СССР в 1975 г. Заключительного Хельсинкского акта о безопасности и сотрудничестве в Европе, где страна взяла на себя обязательство уважать «права человека и основные свободы, включая свободу совести, мысли, религии и убеждений".
Ничего подобного. Никакого госзаказа не было. Как и никаких диссидентов. Вот сценарная заявка Панфилова и его соавтора А. Червинского. Если думаете, что сейчас сценарные заявки пишутся по другому, то никак нет. Требуется всё то же идеологическое обоснование будущего фильма. Вот вам свежайший пример
Что сейчас при "демократах", что почти пятьдесят лет назад при "коммунистах" - одно и то же. Вот заявка на "Тему".
Всенародно обсужденный и принятый недавно Закон об охране культурных сокровищ нашего прошлого не случайно вызвал пристальное внимание общественности. Он еще раз подтверждает ленинское положение о том, что творения прогрессивных художников дооктябрьских эпох могут и должны быть боевым оружием в деле коммунистического воспитания.
В этом смысле особое значение приобретает изучение народного творчества как вечного животворного источника, питающего искусство, всю нашу сегодняшнюю и будущую культуру.
В простой и доступной массовому зрителю форме, на основе увлекательной любви двух умных и одаренных людей мы хотим решить сложную проблему – проследить путь влияния народного творчества на творчество современного писателя, на современную советскую литературу, на нашу передовую мысль, хотим подтвердить факт, что творчество не является личным делом художника, но есть результат чувства его ответственности перед народом, увязано с народом и корнями своими уходит в творчество народное.
Мы обратились к этой теме, увидев возможность яркого и эмоционального рассказа о душевном возрождении и вдохновении героя, открывшего заново свою связь с народом, обретшему разом творчество и любовь.
Тема – это мы и народный гений.
Фильм по предлагаемому сценарию будет скромен и прост по форме, но значителен по содержанию. Действие развернется в наши дни в старинном маленьком городе Суздале. Когда-то глухая провинция, Суздаль превращен государством во всемирно известный заповедник народного творчества и туристический центр.
В момент своего появления в Суздале Ким Есенин находится в состоянии творческого кризиса и душевной депрессии. Он талантлив и полон сил, но утратил веру в себя. Нужна искра, чтобы возродить его к творчеству. Необходимой этой искрой оказывается искра народного поэта.
Это будет сценарий о чуде любви и творчества, о возрождении человека в самых трудных обстоятельствах, обусловленных связью его с родной землей, сценарий о талантливых людях, которыми богата наша страна, о счастье творческого отношения к миру, о любви.
То есть, знаменитый в прошлом драматург Ким Есенин, бывший когда-то властителем дум, его сравнивали с новым Чеховым ( явный намёк на Виктора Розова и Алексея Арбузова, которые к середине 70-х годов, практически сошли в своём творчестве на нет), находится в творческом кризисе. Никак не может найти новой темы в творчестве. И знакомство с провинциальной библиотекаршей Александрой, которая знакомит его с творчеством Балдёнкова-Чижикова, толкает его, типа, на путь духовного возрождения.
Надо познакомить наших читателей с некоторыми образцами творчества того, кто дал толчок к духовному возрождению нашего "Розова-Арбузова".
Балдёнков часто писал эпитафии на могилах. Вот так он скорбел о преждевременной смерти школьной работницы, которая «детей крестьян учила, тянула к свету их из тьмы» и за все получила в награду «удел могильной глубины». Эта эпитафия заканчивалась просветленно-грустными стихами:
Так спи же, труженица, с миром
Ты здесь, в могильной тишине!
Здесь шум берез подобно лирам
Петь будет гимн о вечном сне.
А вот как Балдёнков описывает в своем дневнике один случай
Гражданам нашего патриархального села хорошо известна фигура с портфелью одного исполкомовского дельца, который, подобно хамелеону, умеет вовремя перекрасить свою физиономию. С мужиками он разговаривает как барин, а в своем кабинете пьет водку и шкалики выбрасывает из окна прямо на улицу. Вот как смотивировал я его подноготную:
Напишу статью безгрешную
На мотив, как «Дядя Влас»,
Про одну фигуру здешнюю
В селе Палехе у нас.
Был он сын эксплуататора,
Но вдруг стал он демократ.
Корчит из себя диктатора —
Нипочем ему наш брат.
На крестьянина с презрением
Он взирает сверху вниз
И со сдержанным терпением
Ждет царя из-за кулис.
Или вот еще
Это было с год тому назад, в летнюю ночь, когда я отправлял свою ночную пожарную службу.
Как всегда, залез я на колокольню. Мне вдруг показалось смешным положение мое. Я подумал, что вот я нахожусь выше всех и не сплю, а они все спокойно спят в своих низеньких домиках. И мне пришла в голову шальная мысль — разбудить все село, встревожить сон людской, хотя и нет никакого пожара. Что, если я ударю в набат? «Граждане, — скажу я людям, — посмотрите на вашего певца, он один на колокольне, и ни одного человека нет у него на земле...»
Хотел уж я было дернуть веревку набатного колокола, но в эту минуту залаяла в Слободе собака, ей ответил петух. Гений мой встрепенулся, внутри меня все переворотилось, и я заплакал от прилива земной человеческой радости.
— Спите крепче, спите, дорогие мои, — тихо обратился я ко всему селу. — Сон ваш я храню и не позволю никому потревожить. Завтра вы проснетесь, солнце будет играть над землей, вы приметесь за работу, а я пойду проматывать свою непутевую жизнь.
Сказав сии слова, взял я карандаш и бумагу и при лунном свете написал:
Лай собаки вдруг, слышу, раздался,
И бессонный петух прокричал.
Бедный гений в мозгах застучался,
Сочинять я куплеты начал.
Целый день опосля этой ночи одиноко ходил я по Палеху, шепотом перечитывал написанные стишки и плакал оттого, что никто в мире не поймет, что это значит:
Бедный гений в мозгах застучался...
Есть древний город Москва, — думал я, — и много есть в Москве славных поэтов. Стишки у тех поэтов грамотные, не то, что у меня!..
С тоски я напился и спал где-то на задворке до самого того момента, как пришла мне пора опять отправляться в служебное свое восхождение на колокольню.
Вот это - "бедный гений в мозгах застучал" и станет основной темой фильма "Тема".
А вот таким было последнее стихотворение "бедного гения".
Друзья! Меня похороните,
Я как товарищ вас прошу.
Повестки в колокол не звоните,
Наказ уж я больной пишу.
Попов отнюдь не допускайте
Со всей их глупой болтовней.
Я коммунар, вы это знайте.
В общем, никаких диссидентов и в помине нет. Как и никакого госзаказа. А есть, в общем то, такая, не очень хорошо пахнущая, попытка Панфилова пройтись издевательски по старшим товарищам, заслуженным драматургам, до которых самому Панфилову как до одного места задом наперёд ползти и ползти. Плюс ещё и намерение посмеяться над провинциальной интеллигенцией, которая ищет "правду жизни" в самодельных стишатах местных "бедных гениев", которые и для стенгазеты не годятся. Балдёнков жаловался в своих дневниках, что его стихи не брали даже в местную деревенскую стенгазету.
Как раз в это время Панфилов восхищенно запоем читал "Архипелаг ГУЛАГ" и "В круге первом". Поэтому и появился в сценарии Бородатый, у него борода, бывший учёный филолог, который обиделся на предложение своей начальницы написать в соавторстве книгу по письмам Радищева, которые начальница безуспешно искала 10 лет, а Бородатый их нашел. Он отказался, устроил скандал, его уволили. Бородатый пошел копать могилы на местное кладбище. А потом вообще решил эмигрировать в Израиль, дядя ему прислал вызов.
Когда-то Бородатый был в пионерах председателем совета отряда, а библиотекарша Александра санитаркой в этом же отряде. То есть Панфилов намекает на то, что Бородатый был истинно советским человеком. Но потом, скорее всего, начитавшись того же Солженицына, понял в какой стране живет и решил "жить не по лжи", как и призывал, тоже бородатый, антисоветчик Исаич.
Да еще этот случай с письмами Радищева. И образовалась у Бородатого такая ненависть и к советской стране, и к советским людям, что решил он эмигрировать.
Как бы то ни было сценарий о творческом пустоцвете знаменитом драматурге, провинциальной восторженной библиотекарше и бегущем на Запад Бородатом был, как ни странно принят. Чтобы как-то смикшировать впервые в советском кино показанный образ т.н. "диссидента", главный редактор "Мосфильма" составил вот такой отзыв.
...Я приемлю в сценарии его финал, я приемлю все, кроме одного: кроме бородатого человека, уезжающего в Америку. Дело в том, что это единственный, кроме Саши, персонаж сценария, поданный не иронично. Алмазная игла Сашиной чистоты не находит в нем ущербности. Игла не гнется, но ломается, крошится о броню ненависти (ко всему советскому, иначе зачем же он бежит в Америку, а не на Камчатку, предположим). В отличие от всех, бородатый выдерживает луч лазера, и невольно получается, что вроде бы он – герой. Но это неправда!
Ведь он бежит! Бежит, предавая Родину, предавая город, где он жил и работал, предавая дело, предавая девушку, которую он любит, предавая ее любовь. Почему же Саша с ее ясным, чистым и глубоким ощущением Родины, народных корней оказалась слабее его? Не могу и не хочу в это поверить.
Считаю, что на основе сценария «Тема» может быть поставлен глубокий и очень современный фильм – с условием существенного переосмысления сюжетного узла, связанного с фигурой бородатого.
А принят сценарий к постановке был потому, что Панфилов вновь воспользовался блатом. Лично отвез сценарий Ермашу. Последний через несколько дней позвонил Панфилову, сказал, что сценарий ему понравился и он не возражает против его постановки. Только попросил сделать уточнение, что Бородатый уезжает именно в Израиль, а не сразу в Америку.
За права на сценарий "Мосфильм" заплатил 13800 рублей.
Панфилов мог приступить к съёмкам. Начался поиск исполнителя на роль Кима Есенина. Выбирали между двумя - Алексеем Баталовым и Михаилом Ульяновым. И вот этот выбор и повлиял, по нашему мнению, на восприятие фильма. Когда хотели снять одно, а получилось другое. Но об этом в следующей части.
