Если вы читаете эти строки, значит меня уже нет. Я сейчас и не вспомню, когда все это началось. Кажется, что происходящий со мной кошмар длится вечно. Сегодня пропала Лиза. Я проснулся, а подушка рядом пуста. Место на кровати еще совсем теплое, словно она только встала, чтобы сходить в туалет или попить воды и вот-вот вернётся. Но я знаю, что это не так. Я больше никогда не увижу ее. Слезы бегут по моим щекам, капают на бумагу, оставляя чернильные разводы, и я никак не могу успокоиться.
Лиза была единственной женщиной, которую я без памяти любил. А теперь, когда ее больше нет, я не вижу смысла держаться за жизнь. Но, прежде чем уйти вслед за ней, я должен избавиться от груза вины, сдавливающего мою грудь. Ведь мы так часто не слушаем, что говорят нам близкие люди, отмахиваемся от тревожных фраз, как от назойливой мухи. Будь я внимательнее к её словам, я смог бы предотвратить весь этот ужас. Но, как бы плохо и страшно мне не было сейчас, я должен рассказать, что случилось с нами на самом деле.
Все пошло наперекосяк, когда мы переехали в Снежное. Лизина тетка померла и оставила дом. Больше наследников не нашлось, и Лиза решила взглянуть на оставленное ей имущество. Жили мы тогда плохо. Денег катастрофически не хватало. Лиза училась заочно, работала в кафе. Я тоже крутился, как мог, но мы едва сводили концы с концами. Этот дом, свалившийся на нас, как снег на голову, оказался как нельзя кстати. Мы устали отдавать львиную долю наших скромных доходов за съемную квартиру, и идея проживания в собственном доме, да еще и с большим земельным участком, показалось нам просто фантастической. Знали бы мы тогда, к чему приведёт нас эта безумная идея - ни за что бы не согласились ехать в Снежное!
Но давайте обо всём по порядку. Снежное - это дачный поселок в пятидесяти километрах от города. Место, скажу я вам, весьма небедное. Умершая Лизина тётка была женой какого-то чиновника, который давно помер и оставил жене элитную недвижимость в поселке. Тетка своих детей не нажила, и после её смерти дом закономерно достался Лизе, дочери родной тёткиной сестры, племяннице то есть.
Мы были счастливы, и это еще мягко сказано! Шикарный дом, свой собственный, да ещё и с садом в придачу! Но первая волна безумной радости, накатившая на нас сразу после приезда в Снежное, скоро схлынула, сменившись сначала недоумением, а потом и страхом. Простите, я, кажется, снова забегаю вперед. Надо успокоиться и выпить воды.
Итак, двухэтажный дом из красного кирпича, добротный и большой, нам сразу пришёлся по вкусу.
Лиза взлетела по деревянной лестнице на второй этаж, распахнула дверь в тёткину спальню и рухнула на огромную кровать, раскинув руки, словно чайка в полёте.
- Боже, - воскликнула она, - это просто какой-то сон! Я никак не могу поверить! Посмотри, Егор, какой замечательный дом, какая шикарная мебель!
Она тут же соскочила с кровати, пробежалась пальцами по запыленной лакированной поверхности стоящего рядом комода, выполненного из цельного дерева.
- Это же стоит целое состояние!
Лиза крутанулась вокруг собственной оси от возбуждения и вылетела из спальни, устремившись вниз по лестнице. Я еле поспевал за ней.
- Ты только посмотри! - кричала она уже откуда-то снизу. - Посмотри на эту кухню!
Я, наконец, дошел до последней ступеньки и встретился лицом к лицу с сияющей от радости женой.
- Сколько же здесь места! - восхищенно выдохнула она. - Не то, что в нашей однокомнатной халупе!
На первом этаже была огромная гостиная, соединенная с кухней. Посередине стоял немалых размеров диван, у большого окна - тяжелый стол. Огромный телевизор, о каком я мог только мечтать, расположился на стене, а под ним находился дорогущий электрический камин.
Лиза загадочно улыбнулась, скользнув по камину взглядом.
- Помнишь, ты спрашивал однажды: каково это - заниматься любовью перед камином, как в голливудских фильмах? Похоже, твоей мечте суждено сбыться, - промурлыкала она.
Я немного смутился, заглянув в её бездонные, обезумевшие от нечаянного счастья, глаза. Обнял жену и прижал к себе, так, что кровь загудела в моих жилах.
- Ты хочешь попробовать прямо сейчас? - шепнул я ей на ушко.
Она рассмеялась, вырвалась из моих крепких объятий и закружила по гостиной в безумном танце.
- Наверное, стыдно так радоваться. Ведь человек умер. Но, видит бог, я просто не верю своему счастью!
- Ну, к слову сказать, тетушку свою ты почти не знала, - резонно заметил я. - Не помню, чтобы ты когда-либо рассказывала о ней.
Лиза, накружившись вдоволь, приземлилась на роскошный диван цвета слоновой кости.
- Ух! - отдышалась она. - Ты прав. Я никогда не говорила о ней. И на то были свои причины. Тетушка не общалась ни с кем из нашей семьи. Не звонила никогда, даже с праздниками не поздравляла. Мама говорила, что мы вроде как перестали для неё существовать.
- Богатство часто портит людей, - сказал я Лизе.
Она нахмурила брови, и легкая тень набежала на её милое лицо.
- Это долгая история. Как-нибудь расскажу тебе.
Я понял, что сейчас она не желает говорить о свое тетке и не стал настаивать. Захочет - сама расскажет. Да и не особо мне были интересны чужие семейные тайны. Ведь тогда я еще не знал, что тайны эти коснутся меня самого.
Зажили мы, в общем-то, неплохо. Далековато только от города. Машины у нас нет, а на такси, да автобусе много не наездишься. Нам пришлось пересматривать рабочий график. Лиза уволилась из кафе, решила больше времени уделить учебе. В конце концов, госэкзамены на носу.
Я тоже оставил подработки и сосредоточился на основной деятельности. Работал я сутки через двое - сутки трудился, а двое проводил дома с женой. Траты на транспорт существенно уменьшились, но и доход прилично просел.
Я забыл сказать, что Лизина тетка оставила нам не только дом, но и немного денег. Так что радости нашей не было предела. Мы решили, наконец, пожить для себя. Насладиться вдоволь новым статусом. Ведь мы теперь домовладельцы!
Дни текли размеренно. За окном разыгралась зима, укрыв двор плотным белым покрывалом. В этом году снега было так много, точно он только и ждал, когда я обзаведусь домом и собственным участком, чтобы беспрестанно засыпать дорожки. Но я вовсе не роптал. Каждое утро, вместо зарядки я выходил во двор, окидывал владения хозяйским взглядом, брал в сарае лопату и начинал убирать снег.
Морозный воздух покалывал в носу, обжигал легкие, но вскоре мне становилось жарко от упорного труда. Около забора возвышалась стена из прибранного снега. Я шумно дышал, с удовлетворением глядя на проделанную работу, а потом шёл в дом. Пил горячий свежесваренный кофе, ел пышные хрустящие круассаны, которые Лиза пекла сама, и кайфовал от своей новой размеренной жизни.
Вечерами мы смотрели сериалы под уютное потрескивание камина, читали друг другу любимые книги, завернувшись в пушистый плед, или просто занимались любовью. Наша жизнь напоминала сказку. Но сказка эта продлилась недолго.
Я еще по приезду в Снежное обратил внимание, что дом наш стоит особняком, поодаль от других домов. Снежное - поселок оживленный, здесь обитают непростые люда, а цены на землю просто заоблачные. Но, несмотря на это, желающих приобрести участок в Снежном хоть отбавляй. Поэтому участки здесь небольшие, а дома часто жмутся друг к другу чуть ли не вплотную. Жители отгораживаются от соседских глаз высокими глухими заборами, и только наш дом стоит как бы на пустыре.
Забор у нас тоже имеется. Хороший, добротный, сложенный из камня, с железными пиками и башенками. Но, по правде сказать, большой необходимости в этом заборе нет. Вокруг - ни души. Только поле, чистое, укрытое снегом, поле, ускользающее в необъятную даль.
Можно предположить, что наш дом - это последнее строение, и вскоре поле начнет заполняться новенькими домиками и крутыми особняками. Но не тут-то было. Дом наш - очень старый. Один из самых первых домов, построенных в Снежном. А может и статься, что самый первый. Так сказать, основоположник поселка. Этот факт запечатлен в документах. Дом построен полтора столетия назад. А выглядит он почти как новый. Надо отдать должное Лизиной тетке, она хорошо за ним следила.
Стоит дом на границе какого-то особенного места, настолько особенного, что строить дальше нельзя. Что-то не так с почвой на этом поле. Я толком не могу объяснить, потому что совсем не смыслю в строительстве. Но нотариус, который связался с Лизой по поводу наследства, рассказал нам немного и про Снежное, и про этот загадочный дом.
- Вам повезло, - сказал он, - ваш дом особенный. Никто не потревожит ваш покой. Новых застроек можете не бояться. Соседи у вас никогда не появятся.
Я еще тогда подумал, что иметь соседей - не так уж плохо. Есть, с кем словом перекинуться, о жизни поговорить, соли, в конце концов, попросить по-соседски. Но у Виктора Петровича, нашего нотариуса, видимо, было другое мнение.
Так мы и оказались на краю Снежного, вдали от всех. Даже до ближайшего магазинчика нужно было минут двадцать топать пешком. Но это, конечно, мелочи. Дареному коню, как известно, в зубы не смотрят.
Когда я уезжал работать на сутки, Лиза оставалась в доме одна. Сначала она не боялась, но потом всё чаще стала говорить, что слышит по ночам какие-то странные звуки. То половицы скрипят, будто ходит по ним кто, то плач чей-то доносится. Я сказал, что у неё разыгралось воображение. Дом старый, вот половицы и поскрипывают, дерево рассыхается от перепада температур. Ничего особенного. Ну, а плач… это ветер, сквозняк гуляет, завывает в трубе. Дом-то в чистом поле стоит.
Сам я ничего такого ни разу не слышал, потому и не верил ей. Лиза соглашалась со мной, обреченно кивала, уговаривала себя не сходить с ума. Твердила, что понимает, но всё одно не может избавиться от жутковатого ощущения, словно кто-то наблюдает за ней. Она теперь боялась оставаться одна, не хотела меня отпускать на работу. Я был бы рад остаться и никуда не уезжать, но работа эта была нам необходима.
Постепенно Лиза перестала жаловаться. «Привыкла», - подумал я и тоже успокоился. Но кое-что, все же, настораживало меня. В характере её я стал замечать перемены. Когда долго живешь с человеком бок о бок и знаешь его, как самого себя, даже мелочи бросаются в глаза.
Например, Лиза всегда любила крепкий кофе эспрессо. Пила по нескольку чашек в день. Я постоянно твердил ей, что это вредно, но она не слушала меня.
Зато терпеть не могла sигареmного дыма, так что мне приходилось kуриmь на улице. А тут я стал замечать, что кофе она больше не пьет, а заваривает какой-то вонючий травяной чай. Всякое бывает - скажете вы - у человека изменились вкусы. Но sигареmы? Ей стало наплевать на запах табака, она попросту перестала его замечать.
Или вот еще. Лиза обожала русский рок. Наутилус, Алису, Арию. А тут совсем перестала слушать любимые песни, а вместо них включала странную музыку из пятидесятых. Блюз, которого она отродясь не слушала.
Много еще чего я могу припомнить в её характере. Она стала вспыльчивой, раздражительной и резкой. Чего раньше за ней никогда не наблюдалось. Могла прикрикнуть на меня, если что-то не нравилось или, хуже того, грязно выругаться. Первый раз, когда я услышал от неё нецензурное выражение, я буквально опешил от изумления. Заметив мою реакцию, Лиза запнулась на полуслове, словно сама удивилась сказанному.
- Извини, - испуганно прошептала она, - вырвалось нечаянно!
Не то, чтобы я был неженкой с шелковыми ушками, но от Лизы такого никак не ожидал. Она была тонкая, возвышенная, терпеть не могла грубости и пошлости. С ней я всегда был сдержанным и следил за языком.
Но больше всего поражали меня даже не новые речевые обороты. До глубины души меня потрясло совсем другое.
Наш sекs. Лиза любила sекs. Отдавала себя без остатка любовным ласкам. Но теперь… Я даже не знаю, как сказать. Она стала другой. В ней появился напор, дерзость, животная страсть, которую я никак не ожидал увидеть в своей мягкой податливой жене. Всякий раз, когда мы были вместе, она превращалась в ураган, в шторм, в цунами… Я как будто познавал другую женщину, изменял Лизе с ней же самой.
Все эти перемены в моей жене я старательно списывал на смену обстановки, переезд, потерю привычного круга общения и всякое такое. Но чем больше накапливалось этих тревожных мелочей, тем сложнее становилось не замечать правду. Лиза перестала быть собой.
Вчера, когда мы ужинали за нашим большим столом, она вытащила из моей пачки sигареmу, заkурилa, с наслаждением втянув в себя дым, выпустила изо рта аккуратное колечко, и сказала мне тоном, не терпящим возражений:
- Знаешь, Егор, я считаю, что тебе нужно оставить работу. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной, здесь, в нашем замечательном доме.
- Но я не могу уйти с работы, - удивленно возразил я, - на что мы будем жить?
- Об этом не беспокойся! - ответила она и вновь глубоко затянулась. - Я даром времени не теряла. В подвале нашла дверь. Давно нашла. Может быть, ты помнишь, я говорила тебе о странных звуках, доносящихся откуда-то снизу.
Я кивнул, с опаской глядя на жену.
- Так вот, - продолжила она. - Я обнаружила источник звуков. Он был в подвале. Я спустилась туда и нашла там дверь. Она была маленькой и притаилась под лестницей, поэтому мы сразу не увидели её. Там же я нашла и ключ, открыла дверь и увидела…
Она замолчала, выпуская дым из лёгких.
- Что же ты там увидела? - не выдержал я.
- Там, - невозмутимо продолжила она, - я увидела дневник своей тети. Я прочитала его от корки до корки и поняла, почему тетя была такой… нелюдимой.
Егор, нам достался уникальный дом, расположенный в необычном месте. Это место древнее, колдовское. Когда-то здесь было священное капище, где жрецы приносили кровавые жертвы древнему могущественному божеству. Тетя звала его Хозяином. И мы тоже теперь будем его так звать.
- Мы? Что ты такое говоришь, Лиза? - промямлил я.
- А то, что сила в этом доме таится немыслимая. Понимаешь?
Я отказывался понимать, о чем поспешил сообщить ей. Но она и бровью не повела.
- Нам больше не нужно работать, считать копейки, еле сводить концы с концами. Всё это пустое. Понимаешь? Мы просто будем служить ему, а за это он даст нам всё.
- Кому - ему? - поперхнулся я.
- Да Хозяину же, глупенький, - прошептала она.
- А если я не хочу? - отчаянно вскричал я.
- Поздно, - равнодушно бросила она и растянула алые губы в подобии улыбки, - всё уже решено. Я всё решила за нас двоих. Мы ни в чем больше не будем нуждаться.
Глаза её сверкнули, она облизала пересохшие губы. Я вскочил из-за стола, попятился от неё, оступился и опрокинулся на пол, здорово приложившись головой. В ушах зазвенело, желтые мушки замелькали перед глазами, череп свело нестерпимой болью. Я не мог пошевелиться.
Лиза подошла ко мне, с легкостью подхватила за ноги, будто я не здоровенный мужик под сто кило весом, а пятилетний малыш. Она потащила меня куда-то, а дальше я ничего не помню. В глазах потемнело, мой мир погас, как экран телевизора.
Очнулся я уже тут, в нашей спальне. Проснулся, а Лизы рядом нет. Постель все еще хранила её тепло, будто она только встала, чтобы попить воды или сходить в туалет и вот-вот вернется. Но я знаю, что это не так. Я больше никогда её не увижу. Мою нежную, теплую, ласковую девочку. Вместо неё теперь это нечто. Злое, страшное, ненасытное. Я не понимаю, что оно такое на самом деле, но эта сущность поселилась в нашем доме, а может быть, всегда была в нем.
Я уверен только в одном - Лизы моей больше нет, а, значит, совсем скоро не станет и меня. Я пишу эти строки, прощаясь с самим собой, потому что не знаю, каким проснусь завтра, и проснусь ли вообще.
Если вы читаете это письмо, знайте, меня, Егора Ковалева, уже нет, есть лишь существо в моем теле, которое притворяется мной. Знайте и никогда не приближайтесь к этому дому, а если уже приблизились, то бегите, пока не стало слишком поздно.
Бегите отсюда прочь!
Прощайте. Я слышу шаги на лестнице, чувствую, как оно приближается ко мне, слышу жалобный скрип деревянных ступеней и его тяжелое смрадное дыхание. Оно идет за мной, оно хочет забрать мое тело.
