(Размышления. «ХиЖ» 2007 №12)
12 февраля отмечается День Дарвина. По этому случаю повторяем статью А.М. Черникова, написанную к 200-летию со дня рождения Чарльза Дарвина и 150-летию выхода в свет его эпохального труда «Происхождение видов путем естественного отбора».
Немало — девять месяцев. И все же
Срок обозрим, ведь тут и года нет.
А сын во мне за это время прожил
Десятки тысяч, сотни тысяч лет.
Всех видов жизни мерил он обличья:
Нес панцирь, плавниками обрастал,
Лез в чешую, рядился в перья птичьи,
Таился, полз, и плавал, и летал.
Он видел взросший папоротник серый
И белый мир в период меловой.
При нем была и суша с атмосферой,
И океан великий мировой…
А я жила как все. Считала сроки.
И много раз, пока недели шли,
Мне вспоминались школьные уроки
О древе жизни, юности земли…
Надежда Веселовская
В истории науки нет другого ученого, с именем которого были бы связаны столь ожесточенные и продолжительные споры. Ненависть к Дарвину и его наследию в некоторых социальных группах в разных странах устойчиво держится на предельной отметке. Например, одна из иностранных «научных» работ, опубликованных в 1982 году названа: «Заставил ли Дарвина это сделать дьявол?» Наступившее тысячелетие не снизило напряженность в дискуссиях об эволюции. Напротив, по социокультурным причинам (рост религиозности, противостояние конфессий и т.п.) проблема обострилась.
С другой стороны, что нового можно сказать о Дарвине после написанного им самим и опубликованного о нем за полтора века неослабевающего интереса? Но в том-то и парадокс, что идеологическое противостояние, длительная война креационизма и эволюционизма не дают возможности объективно исследовать личность Дарвина. Каждая из сторон создала свой образ ученого и навязывает его другим. Соответствует ли действительности то, что нам преподавали в школе и в вузе? Кто он — Чарльз Дарвин?
История науки знает множество примеров непостижимого интеллектуального упрямства. Индивидуального, проявившегося в противостоянии научному сообществу, и массового, связанного с непониманием или неспособностью научного мира принять или признать новые идеи. История возникновения и развития эволюционных представлений — интересный и поучительный тому пример.
Объяснение эволюции природы было у Дарвинов семейной традицией. Дед Чарльза по отцовской линии — Эразм Дарвин (1731–1803) — врач, натуралист, поэт, в своем труде «Зоономия, или Законы органической жизни» (1794) развивал натурфилософские представления об эволюции жизни и предвосхитил учение Ламарка и отчасти внука Чарльза. Уильям Ирвин писал об Эразме Дарвине: «Острослов и заика, врач, сочинявший стихи о ботанике, изобретатель-механик, ходячая энциклопедия и покоритель женских сердец… его эволюционные взгляды, хоть и возникшие под несомненным влиянием Бюффона, явно заключают в себе фрейдистские тенденции. Животные эволюционируют… реагируя на раздражители в категориях любви, голода, чувства самосохранения».
Чарльз перечитывал сочинение деда дважды и «был разочарован, обнаружив обилие идей при скудости фактов». Последнее обстоятельство, впрочем, не помешало ему отстаивать честь деда в переписке с французским энтомологом Ж.А. Фабром по спорному вопросу об инстинктах насекомых.
У Чарльза было очень много предшественников. В статье об эволюции нельзя не упомянуть о Ламарке, жаль, рассказать о нем здесь нет возможности. Немало ученых, подготовивших путь Дарвину, было и в Англии. Идею эволюции поддерживали и пропагандировали многие его современники. В 1844 году английский издатель, ученый и литератор Роберт Чеймберс (1802–1871) анонимно опубликовал сочинение «Следы естественной истории творения», в которой излагал собственный взгляд на эволюцию органического мира. Книга пользовалась популярностью и выдержала несколько изданий, уже самим фактом своего существования подготовив общественное мнение к восприятию дарвинизма, но в научном плане теория Чеймберса потерпела сокрушительное поражение. В одном из писем Дарвин назвал Чеймберса — «господин Рудимент».
Дарвин и его теория, несомненно, испытали влияние множества людей и идей. Исключительное воздействие оказал Чарльз Лайелл (1797–1895) — крупнейший английский геолог, университетский преподаватель Дарвина и впоследствии его близкий друг.
Отправляясь в экспедицию на «Бигле», будущий реформатор биологии приобрел книжную новинку — первый том «Основных начал геологии», в котором Лайелл ввел в геологию принципы эволюционизма. Дарвин внимательно изучил книгу и стал убежденным сторонником эволюции во всех естественных науках, то есть стал глобальным эволюционистом, выражаясь современным научным языком. Справедливости ради необходимо отметить, что в указанный период многие ученые мыслили категориями эволюции. «Кант и Лаплас обнаружили ее в Солнечной системе, Лайелл — на поверхности Земли, Гердер — в истории, Ньюмен — в церковных доктринах, Гегель — в абсолютной идее, а Спенсер — почти во всем на свете».
В октябре 1838 года Дарвин «ради развлечения» прочитал книгу Томаса Роберта Мальтуса (1766–1834) — одного из самых известных ученых своего времени. В 1798 году он анонимно опубликовал книгу «Опыт о законе народонаселения в связи с будущим совершенствованием общества». Успех этой работы подтверждается тем, что при жизни автора вышло шесть изданий. В 1805 году Мальтус получил кафедру профессора современной истории и политической экономии Ост-Индской компании. Исследуя социально-демографические проблемы человечества, он обнаружил диспропорцию между потенциальным ростом численности населения (геометрическая прогрессия) и увеличением средств существования (арифметическая прогрессия). Это противоречие, по мнению Мальтуса, природа разрешает просто, прямолинейно и беспощадно: приводит обе функции в соответствие путем резкого сокращения численности населения в процессе эпидемий, войн и прочих катаклизмов. Последующие рассуждения привели ученого к выводу о том, что плодовитость бедняков — главная причина их жалкого положения в обществе. Эти идеи стали прототипами целого комплекса биологических понятий и теорий: биотический потенциал и жизненная емкость среды, борьба за существование и естественный отбор, и в итоге натолкнули Дарвина на мысль об эволюции путем естественного отбора.
Споры о Мальтусе не утихают до наших дней. Одни считают его беспристрастным философом, открывшим универсальный закон жизни, другие — реакционером и человеконенавистником. В оправдание ученого отметим, что он никогда не ризывал к уменьшению населения при помощи войн, болезней, нищеты и пороков, хотя отмечал другие факторы «торможения»: безбрачие, вдовство, поздние браки. Как истинный философ, он видел во всем несколько сторон, даже в своей неутешительной теории. Перенаселение — не только зло, но и в определенном смысле благо, ибо вынуждает людей низкого типа — не желающих развиваться и совершенствоваться — из-за конкуренции качественно трудиться за рыночную цену.
Отметим рационально необъяснимый факт, связанный с возникновением и развитием эволюционно-биологических и социально-демографических идей. Не раз бывало, что год выхода эпохального сочинения совпадал с годом рождения человека, которому суждено было внести замечательный вклад в новую область знания. Когда появился «Опыт о законе народонаселения» — в 1798 году — родился Огюст Конт. В 1809 году увидели свет «Философия зоологии» Ламарка и Чарльз Дарвин. В 1866 году в трудах общества естествоиспытателей города Брюнна была опубликована работа Грегора Менделя об экспериментах с горохом, а в американском провинциальном городишке появился на свет Томас Морган (о нем мы писали в статье «Третий классик "менделизма-вейсманизма-морганизма"»). Эти факты невозможно объяснить с позиций современной науки — будем считать их простым совпадением.
В чем кроется причина успеха теории Чарльза Дарвина? Очевидно, у него были объективные и субъективные причины.
В списке субъективных, но исключительно важных причин — «информационное поле», созданное Дарвином. Множество факторов влияют на результативность работы ученого: в какой стране он живет, занимает ли официальную должность в научной иерархии или является частным исследователем и прочие. Но все они могут быть нивелированы «информационным полем», созданным личными усилиями исследователя. Что есть «информационное поле»? По нашему мнению, это системное понятие включает ряд критериев: значимость и частоту публикаций, контакты с ведущими экспертами в своей области науки, участие в научных конференциях, диспутах и т.п., преподавание в университетах или других учебных заведениях и другие формы общественной активности, которые в последние годы стали называть PR — public relations. Иными словами, «информационное поле» — это результат «пиара». Дарвин был превосходным пиарщиком! Уильям Ирвин отмечал: «Следуя отцовскому правилу, Дарвин отвечал на все письма и никогда ни одного не выбрасывал <…> он по обширности переписки превзошел почти всех своих современников. Как и многие отшельники, с пером в руке он становился самым общительным из людей».
В числе объективных причин популярности — удивительная своевременность публикации книги «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859). Тот же Уильям Ирвин писал, что «в эволюционных проявлениях природа вполне созвучна викторианской повседневности». Это утверждение хорошо иллюстрирует влияние социокультурных факторов на научные парадигмы, доминирующие в разные исторические эпохи. С таким же успехом, правда, можно утверждать, что эволюция природы созвучна античной, средневековой и даже постиндустриальной повседневности. Увы, викторианской эпохе соответствовала не эволюция природы, а господствующее представление о ней. Несмотря на старания Дарвина поставить свою теорию на строгую экспериментальную почву, сделать это во второй половине XIX века было невозможно: уровень развития естественных наук был недостаточным, поэтому теория эволюции в течение длительного времени оставалась важным и глубоким, но в основном только философским обобщением.
На роль вождя эволюционистов претендовало немало ученых и мыслителей, в том числе несколько англичан — современников Дарвина: Чеймберс, Спенсер и другие. Философ Герберт Спенсер (1820–1903) — один из родоначальников позитивизма — пытался построить систему философии и социологии на основе учения о всеобщей эволюции. Ирвин отмечал, что «Герберт Спенсер десятки лет безудержно предавался рассуждениям об эволюции, причем рассуждениям самого дерзостного свойства, не вызвав, однако, и десятой доли такого шума, волнений, преданности, злобы, вражды, как Дарвин». Даже Роберт Оуэн (1804–1871) — английский зоолог и палеонтолог, с которым вел исторический диспут Томас Гексли на заседании летом 1860 года в Оксфорде, и тот в письмах к редактору «Лондонского обозрения» не постеснялся заявить, что «раньше Дарвина разработал теорию естественного отбора». Но знаменем эволюционизма стал и до сих пор остается Дарвин.
По нашему мнению, успех Дарвина в создании и отстаивании эволюционной теории был предопределен следующими причинами:
1. Чарльз Дарвин посвятил своей цели всю жизнь;
2. Он представил на суд общественности продуманную, логичную и цельную теорию, которую невозможно было «растащить» по частям;
3. Он создал «информационное поле» (выражаясь современным языком), то есть в течение десятилетий активно публиковал свои работы и вел интенсивную переписку и лично общался со многими видными учеными, в том числе и с теми, от которых во многом зависело приятие или неприятие теории эволюции научным сообществом;
4. Дарвин продолжил и развил традиции эволюционистов, включая своего деда;
5. Он всю жизнь оставался открытым к восприятию новых идей — эволюционировал. «В своей любознательности к тому, что творится на свете, Дарвин был положительно всеяден. Он обожал факты все и всяческие, даже не имеющие отношения к науке»;
6. В доказательстве своей теории ученый опирался на любые факты, взятые из разнообразных источников: Лайелла, Кювье, Ламарка, Книги Бытия и даже Пейли — до личных сообщений и устных рассказов практиков.
В судьбе каждого великого ученого выпадают критические годы — точки бифуркации, дающие возможность выбора и предопределяющие дальнейшую судьбу.
Первая точка бифуркации в судьбе великого эволюциониста — 1831 год. Осенью он отправился на корабле «Бигль» («Гончая») к берегам Южной Америки. Биографы ученого описывают тяжелейшее пятилетнее путешествие так, как будто это была радостная и увлекательная экскурсия. На самом деле оно оказалось столь «приятным», что Дарвин никогда в жизни никуда больше не плавал. В Южной Америке он перенес неизвестное заболевание, которое впоследствии мучило ученого всю жизнь.
Тяготы и лишения морской экспедиции на английском военном корабле в эпоху королевы Виктории описал друг и соратник Дарвина — Томас Гексли, тоже совершивший в молодости морское путешествие: «Сомневаюсь, чтобы ум человеческий способен был вообразить что-нибудь более унизительное и гнусное, чем такое положение, когда сто пятьдесят мужчин упрятаны в деревянный ящик и их, как нас сейчас, шпарит горячей водой. Нижняя и средняя палубы совершенно не проветриваются; своеобразный раствор человечины в пару заполняет их без остатка и окружает иллюминаторы зловещим ореолом. Жара такая, что спать невозможно, и единственная моя забава — наблюдать за тараканами, кои изволят пребывать в состоянии чрезвычайного и радостного оживления».
Томас Гексли (1825–1895), он же Томас Хаксли — основатель прославленной династии — дед писателя Олдоса Хаксли и биолога Джулиана Хаксли, профессор естественной истории и палеонтологии Горного училища, профессор Хирургического колледжа, секретарь (с 1871 года) и председатель (1883–1885) Лондонского королевского общества, который именовал себя «дарвиновским бульдогом». Дарвин шутя называл его «главным апостолом евангелия сатаны», а профессора Кембриджского университета — «профессором Вельзевулом».
Нравы и порядки в английском флоте в XIX веке гуманизмом не отличались. Существует обоснованное мнение, что многие традиции, подхваченные и развитые впоследствии преступным миром, впервые зародились в эпоху Великих географических открытий в замкнутом пространстве морских судов. Таким впечатлительным натурам, как Дарвин, в экспедиции было особенно тяжело, прежде всего по психологическим причинам. Его положение в корабельной иерархии было, вероятно, самым низким. А на что мог претендовать среди «морских волков» молокосос-натуралист, который не выполнял даже обязанностей матроса и непонятно чем занимался: сидел за книжками и собирал камешки, траву и жучков? Без сомнения, долгие пять лет на корабле не могли не повлиять на психику Чарльза Дарвина, ведь даже прославленный капитан «Бигля» Фицрой в конце жизни лишился рассудка.
Чарльз отправился в экспедицию в возрасте двадцати двух лет. Что погнало его на долгих пять лет в добровольное заключение на тесной посудине в огромном океане? Тирания отца? Есть в этом факте что-то недосказанное. Дочь Генриетта вспоминала, как однажды Чарльз сказал о Роберте Дарвине: «По-моему, в молодые годы отец не всегда относился ко мне справедливо, но как отрадно думать, что потом я сделался его любимцем». Случайно ли через много лет после этого, когда скончался Роберт Дарвин, его преуспевающий сын Чарльз, сославшись на нездоровье, отказался стать душеприказчиком покойного?
Переломным в жизни Чарльза Дарвина — вторая точка бифуркации — оказался 1858 год. Вначале он получил несколько писем от Альфреда Рассела Уоллеса, оказавшегося волею судьбы и колониальной политики Англии на Малайском архипелаге. Их автор был заочно известен Дарвину по статье, опубликованной в 1855 году в «Анналах естественной истории».
В мае 1857 года главный эволюционист получил от Уоллеса письмо с вопросами о разновидностях и выведении пород домашних животных, в декабре — еще одно с новыми вопросами из области биогеографии.
18 июня 1858 года в руках Дарвина оказалось письмо Уоллеса, которое вывело даунского затворника из его привычного спокойного состояния размеренной работы. Послание содержало знаменитую статью Уоллеса «О стремлении разновидностей к неограниченному уклонению от первоначального типа» с кратким и четким изложением учения об эволюции и естественном отборе. Тяжело страдая от малярийной лихорадки в джунглях полуострова Малакка, Альфред Рассел Уоллес за одну неделю составил резюме своих пятилетних наблюдений и размышлений, совпавших с исследованиями Дарвина, которые тот вел в течение двадцати лет. Как такое могло случиться? По нашему мнению, этот факт свидетельствует о том, что в указанный период эволюционное учение в большей степени было философским обобщением, чем строгой научной теорией.
Дарвин был шокирован и писал своему учителю и другу Лайеллу: «Никогда не приходилось мне видеть совпадения более разительного. Будь у Уоллеса мой рукописный черновик, относящийся к 1842 году, он и тогда не мог бы составить лучшего извлечения! Даже термины его и те стоят у меня как названия глав. Итак, все мое первенство, к чему бы оно ни сводилось, разлетится в пух и прах, хотя книга моя, если она вообще будет чего-то стоить, от того не обесценится».
У Дарвина возникла мысль отказаться от своего приоритета, он даже начал соответствующее письмо, но не смог его дописать. Очевидно, что отказ Дарвина был бы неверным шагом, ибо его приоритет подтверждали многие ученые, с которыми он обсуждал ход своей двадцатилетней работы.
В этот момент произошло трагическое событие, которое не оставило душевных сил для сомнений: от скарлатины скоропостижно умерла маленькая дочка Дарвинов.
Вскоре в Лондонском королевском обществе был зачитан доклад, содержащий статью Уоллеса и краткий очерк Дарвина. Авторы на заседании отсутствовали: Уоллес был далеко, а Дарвин переживал свое горе и болезни.
Уоллес не претендовал на первенство и письменно заявил, что «считает действия на заседании Королевского общества более чем великодушными по отношению к нему».
Симиальная теория (лат. simia — «обезьяна»), которую развил Чарльз Дарвин в своих дальнейших трудах, если и не стара как мир, то уж точно пережила многие цивилизации. Восходит эта теория к древним верованиям некоторых народностей в собственное происхождение от обезьян. Один из основоположников отечественной антропологии Д.Н. Анучин в 1874 году писал, что «малайское племя орангбирма считает своими прямыми предками обезьян». Похожие версии существуют в Африке, Тибете, Южной Америке. Индийские князья в Парбандере с гордостью выводили свой род от лангура ханумана, ставшего героем бессмертной «Рамаяны».
Симиальная теория пришлась не ко двору христианам. И это было не случайно, так же как попытки служителей культа стереть обезьянью теорию из памяти человечества. Ветхозаветное положение «Боги язычников суть дьяволы» в Новом Завете поддержано и усилено.
Негативную роль могло сыграть обожествление обезьян многими древними народами. До сих пор неодомашненные приматы почитаются в Индии, Японии, Перу, Китае, на Мадагаскаре. Особенно показателен культ обезьяны в Древнем Египте. Фараоны украшали себя павианьими хвостами, а гамадрил — плащеносный павиан (Papio hamadryas) в разные периоды истории Египта посвящался богу Солнца Ра, богу Луны и письменности Тоту и им обоим одновременно.
Чтобы внушить неприязнь к обезьянам как языческим богам, первоначально распространялись «научные факты» об их порочности. С тех пор повелось считать обезьяну олицетворением всяких пороков: пьянства (в английском языке «to suck the monkey» — буквально «сосать обезьяну» — значит быть пьяным), сексуальной распущенности и прочих. «По словам святого Августина, дьявол — это «божья обезьяна»: коварен, жесток, беспощаден, похотлив». Кстати, русское название «обезьяна» происходит от арабского «абу-сина», что означает «отец блуда».
Обезьяна была ненавистнее, чем человекоподобные олимпийские боги. Она была богом Египта — «страны тьмы», из которой бежал Моисей. Но не только: обезьяна претендовала на родство с человеком (как бы то ни было, идея о наличии такой связи существовала). Латинские слова simia и pithecus, пришедшие к нам из древности и употреблявшиеся для обозначения обезьян, стали синонимами сходства с человеком (производное similar — по-английски означает «сходный»). «Вошедшее в употребление с XVI века английское слово monkey (низшая обезьяна) служило, по сведениям британских филологов, для обозначения опять же сходства с человеком и подражания его действиям».
Разве могла христианская церковь, учитывая все сказанное выше, согласовать свои догматы с симиальной теорией происхождения человека? Могла ли христианская церковь освятить пусть очень древнюю, но ужасную связь человека с таким низким существом, как обезьяна?
В результате неприятия симиальной теории обезьяна стала дьяволом — Figura Diaboli, что зафиксировано в «Физиологусе» (второй век н.э.) — первом компендиуме христианской зоологии.
В итоге современная латинская номенклатура приматов включает немало нечисти: сатана (satanas), дьявол (devilli), привидение (spectrum), вельзевул (belzebul), молох (moloch), лемур (lemur), а глава дьяволов в христианской теософии Вельзевул — встречается даже дважды: это видовые термины краснорукого ревуна (Alouatta belzebul) и длинношерстной коаты (Ateles belzebuth).
Геннадий Сидоров и Ольга Шустова пишут, что задолго до Дарвина «философы допускали существование человекоподобных существ до сотворения Адама. Декарт допускал, что после животных могли быть созданы неодухотворенные люди (прах), а следующей ступенью было непосредственное воздействие Бога и придание этим существам мыслящей души».
Далее они приводят несколько интересных сведений на эту тему. «В 1655 году Исаак делла Перейра напечатал в Париже сочинение о возможности существования неких «людей», живших до Адама, — «Primi Homines ante Adamum». Профессор теологии аббат Д'Анвье писал: «Предадамиды могли быть настоящими людьми, так как Библия оставляет нас свободными допустить человека ледникового, плиоценового и даже эоценового. Наука не может доказать, что они должны числиться в ряду наших предков».
Теологи продолжают настаивать на библейской концепции, полагая, что «лишь человек современного типа есть образ и подобие Божие, а его ископаемые предшественники имеют иное происхождение».
При этом многие из креационистов согласны с тем, что «древние пралюди, производные от земли, были сотворены тем же путем, что и остальные виды животных. В них было (особенно в неандертальцах) много того, что приближает их к современному человеку. Они умели изготовлять разнообразные орудия труда, строить жилища, охотиться, добывать огонь и пользоваться им», и видят отличие в духовности современного человека, поясняя при этом, что «богословы отождествляют понятие «духовность» с понятием «личность».
Если креационисты согласны с тем, что «древние пралюди… были сотворены тем же путем, что и остальные виды животных», то о чем же тогда идет спор? Никто из ученых не приписывал личностных характеристик современного человека неандертальцам, кроманьонцам, а уж тем более австралопитекам. Эволюционисты лишь доказывают наличие филогенетической связи с гоминидами и поэтапность развития человека. А если продолжают настаивать на каком-то особом способе сотворения (не путем поэтапного эволюционного развития), следовательно, они отрицают биологическую составляющую человека, изображая последнего словно ангела, имеющего душу, но не ходящего по грешной Земле, а парящего в небесах.
В XIX веке среди ученых и философов, пропагандировавших эволюцию, безусловно, доминировали англичане. Русский профессор А. Тихомиров назвал эволюционизм «английской болезнью». В этой связи вспоминается бытующее в народе мнение о том, что психические болезни заразны.
В науке и религии есть ряд общих черт, например господство единственной официальной доктрины (парадигмы), что не исключает возможности отдельной личности иметь свое особое мнение по любому вопросу. Утверждение о том, что все представители Церкви и ученые-теологи после выхода книги Дарвина выступили ярыми противниками нового научного учения, искажает действительность. Английский профессор геометрии и приходской священник Поуэлл Баден (1796–1860), занимавшийся также проблемами физики — оптикой и тепловым излучением, — не только признал теорию Дарвина, но и считал эволюцию природы главным доводом в пользу Божественного промысла.
В 1996 году в своем Апостольском послании членам папской Академии наук папа Иоанн Павел II сделал заявление о том, что Римско-католическая церковь признает справедливость эволюционной теории и допускает, что тело человека сформировалось путем эволюции, но «душа привнесена в него Богом».
Прекрасно! Оставим дела духовные Церкви, а мы, ученые, продолжим свои исследования материи, и исчезнет само собой противостояние науки и религии.
А.М. Черников
Купить номер или оформить подписку на «Химию и жизнь»: https://hij.ru/kiosk2024/
Благодарим за ваши «лайки», комментарии и подписку на наш канал
– Редакция «Химии и жизни»
