Гитарист-легенда Джимми Пейдж вспоминает ушедших друзей, звездных фанатов, разгромные рецензии и о том, что может сравниться с игрой в составе Led Zeppelin.
В далеком 2015 году основатель Led Zeppelin, Джимми Пейдж, дал интервью журналу Classic Rock. Он поделился воспоминаниями о своей жизни и творчестве: от первых, наивных подростковых записей до наследия величайшей рок-группы в истории. Пейдж рассказал о волшебстве первой репетиции Zeppelin, о войнах с бутлегерами и прессой, о гениальности покойного Джона Бонэма и о песне-шутке, которая вышла ему боком. А еще объяснил, почему игра с Black Crowes была самым близким к ощущению игры в Led Zeppelin.
— Если вернуться в 1968 год, когда вы только собирали Led Zeppelin, как скоро вы поняли, что создаете нечто уникальное?
— Это случилось на первой же репетиции в Лондоне, на Джеррард-стрит. Я предложил сыграть "Train Kept A-Rollin'", но, кажется, только я знал эту песню. Не помню точно, что еще мы играли. Но как только мы начали, все инстинктивно почувствовали, что никогда раньше не играли и не слышали ничего подобного. Это было абсолютно правильно.
— Вы уже написали песни для группы до этой первой репетиции?
— У меня уже были наброски, например, "Babe I’m Gonna Leave You" и кое-что еще. А к тому времени, когда мы собрались у меня дома и начали регулярно репетировать, мы уже работали над "Communication Breakdown" и "You Shook Me". Создавать этот материал было феноменально. Мы сразу поняли, насколько это круто.
— Что отличало Led Zeppelin от других рок-групп той эпохи?
— В те времена было много отличных групп, построенных вокруг одного инструменталиста. В Led Zeppelin было четверо музыкантов-виртуозов. Да, в Cream их было трое, но собрать вместе четырех парней такого высокого уровня — это нечто особенное. Честно говоря, я знал, что группа — это динамит. Уже после репетиций у меня дома я понимал, что у нас есть. А после первого тура по Скандинавии я убедился, что это отлично работает и вживую.
— Первый альбом Zeppelin вышел в январе 1969 года. Что вы помните о записи этой пластинки?
— Было здорово, что мы обкатали материал в Скандинавии, прежде чем идти в студию. Это позволило довести песни до совершенства. Если есть такая возможность, это очень правильный подход к записи, особенно для ребят, у которых не так много студийного опыта. Кроме того, нужно было записываться очень тщательно и безжалостно — нельзя было тратить время впустую, особенно с новой группой.
— Какую цель вы ставили перед собой, записывая этот альбом?
— Хотелось ворваться в студию и устроить взрыв. Смешать все ингредиенты, чтобы звук буквально вырывался из колонок. Химия, алхимия – вот ключевые слова. И альбом получился цельной картиной, понимаете? Так много идей и сочетаний, которых люди раньше не слышали. У Джона Бонэма была невероятная мощь и индивидуальность в игре, а Джон Пол Джонс великолепно играл на клавишных. Было очень круто создать такой альбом.
— С самого начала группа произвела фурор в Америке.
— Мы просто ворвались и разнесли Сан-Франциско, вот и всё. Первый альбом еще даже не вышел. И слухи распространились, как лесной пожар — что появилась невероятная группа, а потом люди услышали альбом…
— К началу 70-х Led Zeppelin стали самой большой группой в мире, обогнав по продажам The Rolling Stones. Как вы справлялись с таким уровнем славы?
— Вы имеете в виду тот период, когда у нас были частные самолеты и всё такое? Потому что другие тоже так делали, базируясь в разных городах и используя самолет. Это было разумно.
— Я имела в виду, как вы, как лидер группы, справлялись с этим давлением. Был ли менеджер Zeppelin, Питер Грант, ключом к этому — он брал на себя все заботы, чтобы вы могли сосредоточиться исключительно на музыке?
— Да, чтобы добиться такого творческого размаха, нужен был кто-то, кто бы занимался деловой стороной. И Питер, безусловно, взял это на себя — по крайней мере, за пределами создания альбомов. Но именно мы с ним поехали в Atlantic в Нью-Йорк на начальном этапе, чтобы заключить первоначальную сделку. А во время работы над четвертым альбомом, когда мы хотели выпустить его без какой-либо информации на обложке — ни названия группы, ни названия альбома .
— И как все прошло?
— Когда мы приехали, юристы Atlantic разделили нас. Питер был в одном кабинете, а я — в другом. Они говорили: "На обложке должно быть название группы". Я улыбнулся и сказал: "Вы можете напечатать его на внутреннем конверте, чтобы, когда люди достанут пластинку, они увидели 'Led Zeppelin'..." Я, по сути, издевался. Потому что они не получили бы альбом, если бы не выполнили наши условия.
— Вы добились своего — и этот альбом стал одним из самых продаваемых в истории.
— Да. Но в то время на нас обрушилось столько негатива. Вот почему мы подумали: хорошо, давайте выпустим альбом без какой-либо информации и посмотрим, что люди об этом подумают. Неважно, что пишет Rolling Stone…
— Разгромные рецензии в Rolling Stone — это было больно?
— Это не имело значения. Даже по рецензиям на концерты было понятно, что они, вероятно, провели время в баре. Они явно не вникали в происходящее. А происходило то, что, начиная с того момента в Сан-Франциско, люди просто валом валили на наши концерты, и это никогда не прекращалось.
— Вы помните рецензию Rolling Stone на альбом Боба Дилана "Self Portrait" 1970 года? Она начиналась, как известно, с вопроса: "Что это за дерьмо?"
— Да, ну, это то, что я бы сказал о Rolling Stone. Я бы не сказал так о Бобе Дилане.
— А лично для вас, были ли моменты, когда Led Zeppelin терпели неудачу? Есть ли песни, в которых вы слышите, что группа борется, или, возможно, пытается достичь чего-то недостижимого?
— Не думаю. Я могу рассказать, как все было в Led Zeppelin. Когда мы работали в Хедли-Грейндж, записываясь с помощью передвижной студии, или если мы были в студии, забронированной на определенное время, мы приходили туда и действительно работали с теми идеями, которые у нас были. Что-то рождалось из джемов, прямо на месте. И если у кого-то был рифф, но он не дотягивал, или если он звучал похоже на то, что мы делали раньше, мы к нему не возвращались.
— Значит, нет песен Led Zeppelin, за которые вам стыдно?
— Нет. Ни одной.
— Но есть некоторые, которые звучат немного небрежно. Например, на последнем альбоме Zeppelin, "In Through The Out Door", есть игривый рок-н-ролльный номер "Hot Dog"…
— Да. "Hot Dog" был просто шуткой.
— А раньше, на "Houses Of The Holy", вы сделали песню в стиле регги с фонетическим названием-шуткой "D’yer Mak’er". Шутка, которую не поняли ваши американские фанаты.
— В Америке они понятия не имели, что это значит, и было просто скучно объяснять. Хотелось сказать: почему мы не назвали ее как-нибудь иначе? По крайней мере, британцы поняли, слава Богу.
— Есть ли песни Zeppelin, которые вы считаете недооцененными?
— А вы как думаете?
— "Poor Tom" — одна из них. Возможно, она затерялась на "Coda", альбоме ауттейков, выпущенном в 1982 году после распада группы. Но это отличный трек. Дэйв Грол обожает его: он сказал, что это одно из лучших выступлений Джона Бонэма.
— Да. Он прав. И вот что касается "Poor Tom". У меня была идея для барабанов в этой песне. Я сказал Бонзо: "Вот так". И я знал, что он понял это за пять минут, а может, и меньше. Он уловил синкопирование в своей игре. Вот как это было — играть с Джоном. Мы с ним были настолько синхронны — это было так круто. Ты мог что-то сочинять, и — бац! — ты точно знал, как все это будет звучать.
— Еще одна недооцененная песня — "For Your Life" с альбома "Presence". Настолько недооцененная, что когда Zeppelin сыграли ее на O2 в 2007 году — впервые вживую — многие рецензенты подумали, что это новая песня.
— Это было… интересно (смеется). Рецензии на O2 были замечательными. Но в эйфории люди подумали, что "For Your Life" — это новый номер. Они знали все остальные песни, но об этой не знали.
— Я бы предположила, что тот, кто не знал "For Your Life", не должен был находиться на O2 в ту ночь. Их билет должен был достаться настоящему фанату Zeppelin.
— Да, думаю, вы, вероятно, правы. Но в контексте было так круто исполнить эту песню. Она довольно сложная. В ней много всего, что нужно помнить, много изменений, неожиданных изменений.
— Было ли также сложно оставаться в груве на этой песне, потому что вы играете ее так медленно?
— Чтобы создать напряжение — да. У нее довольно интенсивный грув.
— Вы говорили, что очень нервничали перед выступлением на O2.
— Я всегда нервничаю, но, наверное, никогда так сильно, как тогда. У вас был только один шанс, ради Бога. Но мы много репетировали, поэтому я знал, что все получится. И, действительно, это был отличный концерт, поэтому для меня было так важно, чтобы мы все сделали правильно с DVD (Celebration Day). Он звучал так, так хорошо. Для людей, которым не удалось попасть на концерт, DVD не стал разочарованием. Они не попали на шоу, но, Боже мой, этот DVD хорош.
— И лучше, чем бутлег-DVD, которые продавались через несколько дней после концерта…
— Знаете, был парень из Японии, который снимал это. Он сразу же сел в самолет, чтобы вернуться в Японию, и DVD вышел в течение нескольких часов, не говоря уже о днях или неделях. То же самое, когда вы играете в Японии. Я точно знаю, что если вы там гастролируете, вас сразу же записывают на бутлеги. Поэтому, если вы начинаете тур, вы разогреваетесь, вам действительно не хочется ехать туда и давать неудачное шоу. Вы должны выходить туда во всеоружии.
— Неужели самая большая проблема — это не бутлегеры, а фанаты, снимающие концерты на свои телефоны?
— О да, сейчас все так делают. Во время первого тура Led Zeppelin мы играли материал, который должен был появиться на втором альбоме. Но сейчас группам приходится быть очень осторожными, играя новые вещи перед аудиторией. Вас сбивает с толку YouTube.
— Кейт Буш нашла решение. На своих концертах в Hammersmith Apollo в 2014 году она попросила фанатов не снимать выступления, и это сработало.
— Вы видели этот концерт? Я видел. И я могу вам сказать: если бы кто-то поднял камеру, его бы линчевали. Было такое чувство. Люди так уважали Кейт.
— Вы отомстили бутлегерам переизданиями Led Zeppelin — всеми девятью студийными альбомами группы, дополненными ранее не издававшимися треками. Из всего этого архивного материала, что для вас самое лучшее?
— Мне нравится бомбейская сессия 72-го года (представленная в новой версии Coda). Мы с Робертом (Плантом) поехали туда вдвоем. Я был безумно увлечен идеей поработать с индийскими музыкантами. Они были эквивалентом того, что сейчас называют болливудскими музыкантами, за исключением того, что в те времена они были очень замкнутыми. Они были классическими музыкантами и никогда раньше не слышали музыку Led Zeppelin. Вся идея эксперимента заключалась в том, чтобы посмотреть, каково будет этим этническим музыкантам переложить музыку с гитары.
— Первая песня, которую вы сыграли с ними, была "Friends" с альбома Led Zeppelin III. Почему именно эта песня?
— Когда я писал "Friends", я представлял ее в таком индийском стиле, со сложными ритмами таблы.
— Это слышно в оригинале.
— Абсолютно! Я подумал, что мы можем сделать эту песню. Они сыграли ее исключительно на своей технике. Это было так захватывающе. И поскольку мы были там всего один вечер, я не хотел упускать момент, поэтому я подумал: ладно, давайте сделаем что-нибудь еще. У нас была отличная перкуссия: барабанщик на табле и еще один, играющий на двустороннем длинном барабане. Поэтому я запустил "Four Sticks" (с альбома Led Zeppelin IV), и эти барабанщики были настолько технически подкованы, что просто проплыли сквозь нее.
— Весь этот дополнительный материал на переизданиях был взят из вашего личного архива. Есть ли еще сокровища, которые вы припрятали?
— Да. У меня есть материал, который предшествует Led Zeppelin — материал, который я делал очень, очень давно, когда был подростком, писал, пробовал экспериментальные записи дома, очень наивно. Затем, когда я стал студийным музыкантом, у меня есть материал того периода. И у меня много материала из The Yardbirds.
— Будет ли какой-нибудь из этого материала когда-нибудь выпущен?
— Ну, я начал просматривать все это, пересматривать с идеей собрать все вместе в хронологическом порядке, чтобы иметь надлежащую опись того, что это было — от Led Zeppelin и далее. Но как только я добрался до материала Led Zeppelin, я сосредоточился только на нем.
— Итак, в ответ на мой вопрос…
— Пока ответа нет.
— Как вы думаете, какая лучшая запись, которую вы сделали за пределами Led Zeppelin?
— Я не знаю. Что вы имеете в виду под "лучшей"?
— Может быть, та, которую вам больше всего понравилось делать.
— У меня был сольный альбом в 1988 году. "Outrider". Он был совсем неплох.
— А как насчет записей, которые вы сделали в период, предшествующий "Outrider"? В середине 80-х вы записали два альбома с Полом Роджерсом в своей группе The Firm, но эта группа, похоже, была вычеркнута из истории.
— Мне понравилось то, что я сделал с этими альбомами. Пол — такой замечательный певец. Но я думаю, что, к сожалению, второй альбом The Firm ("Mean Business") был одной из тех вещей, записанных в 80-х, которые немного пострадали от звучания того времени. Группа была действительно хорошей, но на этом альбоме вы не получаете всей сути.
— А после этого?
— Мне понравилось работать с Дэвидом Ковердейлом (над одним альбомом, "Coverdale Page", выпущенным в 1993 году). Что мне действительно понравилось, так это играть с The Black Crowes. Это было феноменально. Был только один недостаток. Сет, который у нас был, представлял собой смесь песен Black Crowes и песен Led Zeppelin. Так что я играл и их музыку тоже.
Но когда дело дошло до создания альбома, их звукозаписывающая компания не позволила им сделать перезапись. Вот почему этот альбом ("Live At The Greek: Excess All Areas", выпущенный в 2000 году) был в основном посвящен песням Zeppelin, с некоторыми старыми блюзовыми песнями. Это было действительно немного обидно, но, тем не менее, материал Zeppelin, который мы играли с ними, был чертовски изумительным. Просто фантастическим. Я получил огромное удовольствие.
— Ваша любовь к музыке — она все еще так же сильна сегодня, как и тогда, когда вы были ребенком?
— Я, безусловно, очень увлечен ею. И это забавно, на самом деле. Я прекрасно помню, что был тем ребенком, который участвовал в том чертовски неловком телешоу, когда он был в скиффл-группе, когда ему было около двенадцати. Но эта страсть, которая была у меня в детстве, провела меня через мир студийного музыканта — и это была такая отличная школа, понимаете? Я научился читать ноты, и к концу я занимался аранжировкой и продюсированием. Для необученного музыканта, самоучки, это было так круто.
— Вы всегда верили, будучи молодым человеком, что добьетесь успеха?
— О Боже мой. Нет, если бы я думал как взрослый, а не как подросток.
— В смысле?
— Как взрослый, вы бы подумали: если вы облажаетесь, вас больше не увидят. Знаете, это давление нежелания потерпеть неудачу. Но я просто пошел туда и сделал это. Оглядываясь назад, я думаю, что это было нечто.
— И когда вы думаете о том, чего вы добились с Led Zeppelin, чем вы больше всего гордитесь?
— Тем, что наша музыка достигла стольких людей. Мы не могли удовлетворить спрос людей, желающих нас увидеть. Даже когда мы не играли в Англии в течение нескольких лет и выступили в Небуорте (в 1980 году), там были рекордные толпы для того времени.
— Что было в музыке Zeppelin такого, что нашло отклик у такой огромной аудитории?
— Это не что-то одно — это так много всего. Мы затронули так много разных областей музыки. Вот почему Led Zeppelin — это такая огромная, панорамная, всеобъемлющая вещь. На протяжении многих лет вы слышите этих артистов, которые были вдохновлены нашим творчеством, и они сделали что-то в том же духе, но люди могут услышать, что мы сделали первыми. Led Zeppelin — это предвестник, катализатор многих идей и движений. И тот факт, что эта музыка была так жива все эти годы — молодые ребята приходят к ней, они учатся на ней — это абсолютно блестяще.
— Группа ушла, но музыка живет…
— Вот именно. Люди постоянно говорят мне, насколько важна наша музыка для их жизни. И это, действительно, все наследие и достояние Led Zeppelin.