Этой ночью Алёнке приснилась баба Клава. Она сидела на скамейке, кот и Алёнка сидели рядом. Пригорок, ярко озарённый лунным светом, казался местом из иных миров. Деревья и кустарники, окружавшие его, виделись некими существами, застывшими в этом сиянии и притворившимися растениями. Алёнка почему-то не удивилась, что ведьма тоже посылает свои мысли на Луну. Странно, но она им с Потапом совершенно не мешала. Кот что-то говорил, Алёнка ему отвечала, а баба Клава сидела молча, смотря старушечьими слезящимися глазами на ночное светило. От света ли слезились глаза или она плакала – понять было невозможно. Но то, что взгляд старушки был пропитан невыразимой тоской – этого нельзя было не заметить.
Алёнка проснулась. Дом был погружён во тьму, лишь свет прибывающей луны, проникающий сквозь неплотно зашторенные занавески, оставлял на полу белёсые дорожки. На часах три часа ночи. Сон всё ещё не вышел из головы, она помнила его во всех подробностях. Даже цвет платка на голове бабы Клавы виделся отчётливо. Алёнка решила, что отпустить душу бабы Клавы следует именно там, на пригорке, бывшем когда-то её родным домом. Если уж она хочет свободы, то пусть это случится в такую ночь. Значит, сегодня всё и свершится. Осталось только пережить день. Он будет длинным...
Загодя приготовив чемодан, ничего не сказав подруге, с которой сегодня они провели почти всё время, девочка с нетерпением смотрела на оранжевый шар, лениво выползающий из-за крон деревьев. На левой ноге и правой руке Алёнки кровоточили знатные ссадины, болело плечо – она снова чуть не уронила их с Иринкой находку. Ещё бы чуть-чуть, и чемодан пригвоздил её к полу. Откуда только силы взялись? Удержала, хоть и потемнело в глазах. Сейчас чемодан лежал под яблоней, надёжно прикрытый пожухлой травой. Стемнело. Появился Потап, молча слопал обещанную котлету. Разрешение на выход за ворота Алёнка получила ещё днём. Папа, несмотря на поздний час и сумерки, что-то копал около новой бани. На вопрос Алёнки ответил:
- Конечно иди. Только далеко не уходи – ни на речку, ни в лес.
- А в лес-то зачем ночью? – удивилась Алёнка.
Папа Витя уперся на черенок лопаты, как на посох, хитро сощурил глаза.
- Сейчас, в августе, светлячков много. Потом, как будут ночи потемнее, я тебя туда свожу. Если не струсишь.
- Конечно-конечно, я согласна, не струшу! – обрадовалась Алёнка, - Только мы Иру возьмём, обязательно!
- Ладно, там поглядим, - ответил отец, снова принявшись за работу. Вслед крикнул, - Одни не ходите!
- Хорошо, папочка! – ответила Алёнка.
В темноте найти чемодан оказалось труднее, чем днём. Алёнка взяла с собой отвёртку и маленький складной ножичек – перерезать печать. Потап уже сидел на скамеечке, когда пыхтящая и потная Алёнка втащила чемодан на пригорок. Пришлось немного отдышаться.
- Пыхтишь, как старая бабка, - проворчал кот.
Алёнка не ответила, заворожённая видом абсолютно полной Луны. Усевшись рядом с Потапом на досочку, Алёнка попыталась отвлечься от ненужных мыслей и сосредоточиться на Луне. Она думала о папе. Какой он замечательный, а вот мама его ругает. Ну, ходили они в лес – и что? Клещ не укусил, волк не сожрал. Видели белочек, даже зайчонка. Пушистый малыш встретился на лесной дороге. Вместо того, чтобы дать стрекача, он побежал прямо к ним, под радостные крики девочек. Не добежав метров десяти, одумался и исчез в кустиках черники. "Пусть папа и мама не будут больше ругаться", - заключила Алёнка.
Стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь стрёкотом кузнечиков. Алёнка, погружённая в думы, встрепенулась, вспомнила про чемодан. Когда она водрузила его на лавочку, Потап аж подпрыгнул.
- Ты чего удумала? - вытаращил он жёлтые плошки на девочку.
- Сам знаешь, - монотонно проговорила девочка, срезая печать.
- Ты это… Алёнка, постой. Давай, потом. Если ты ведьмой станешь – мне придётся служить тебе, пока я не око.ле.ю.
- Да ну?! - приподняла бровь Алёнка.
- Таковы правила, девонька.
- Теперь понятно, почему ты так боишься этого. Трусишка.
- Ага, - фыркнул кот, - Тебе легко говорить, а я, между прочим, свободное и независимое животное. Мне служить кому-либо по природе не полагается. Захирею я. Захирею и око.ле.ю. Я не пёс какой-нибудь.
- Вот ты только о себе и думаешь, Потап! Могу и пса привести, раз ты такой эгоист.
- Не-не надо. Ладно, открывай. Вот вселится ведьма в меня – и ты будешь мне служить.
Алёнка хихикнула.
- Так уж и вселится. И те.ло у тебя, Потап, уже не очень, и сам ты эгоист. Как же она с таким те.лом людям помогать станет? Мышей ей есть придётся, вы.ли.зы.вать.ся. Фу.
Кот хмыкнул:
- Открывай-открывай, только я отбегу чуток в сторонку. Вон туда, к дороге. Там тоже Луну хорошо видно. И не придётся мне тебе служить, потому как я и не рядом, вроде бы. Открывай!
- Ну, и вали, предатель! – фыркнула Алёнка, срывая сургуч.
Печать упала в траву. Отвёртка не понадобилась – замки были не заперты. Стоило девочке чуть нажать на металлическое колечко одного замка, как защёлка отскочила. То же она проделала и со вторым замком. Сердце неистово заколотилось, дыхание стало частым, словно она не стояла рядом с чемоданом, а тащила его в крутую гору. В горле стало сухо. Рефлекторно сглотнув, Алёнка откинула крышку.
Она ожидала всего. Чёрный дым, ко.ст.ля.вую руку, вырывающуюся наружу, вспышку света – но ничего не произошло. Крышка отскочила, и лунный свет озарил совершенно пустое пространство. Чемодан был пуст, лишь жёлтый от времени кусок старых обоев лежал на дне. Схватив его, Алёнка пробежала глазами. Последняя надежда угасла. Нет, это была не записка, не послание потомкам – всего лишь бумажка, чтобы случайно не запачкать дно, обшитое потемневшей тканью.
Тут девочка почувствовала усталость. Сильную усталость. Опустившись на скамейку, она обратила взор к Луне. Хотя, нет. Усталость была необычной – приятной. Такой, что возникает после тяжёлой, но успешной работы. Мысли, словно гвоздики перед сильным магнитом, вдруг скучковались, упорядочились, выстроились в нужном направлении, и полетели на Луну. Стало тепло и хорошо на душе, как тогда, когда она после ледяного пруда оказалась на печке, укрытая одеялом, а рядом мама – любящая и нежная. Ей даже показалось, что кто-то невидимый осторожно и любя погладил её по голове. Луна смотрела на Алёнку ласково и умиротворённо, а её бледный свет согревал в прохладную августовскую ночь. И не было в Алёнкиной душе разочарования, а была только сладкая истома, как после бани.
В траве что-то прошуршало. Кот. Не добежав пары метров, Потап прыгнул прямо на раскрытый чемодан, который тут же полетел в траву.
- Ну? Что…? – испуганно вопрошал он, пристально глядя девочке в глаза.
Алёнка встала, подняла чемодан, который теперь был лёгким, как пушинка.
- Ура! – закричала девочка, заключив кота в объятия, - У нас получилось!
И она стала кружиться, танцевать. Усталость, как ни странно, прибавила сил.
- Уфф… Как гора с плеч, - облегчённо вздохнул кот, когда снова оказался на земле, - Я пойду, пожалуй. Хватит с меня на сегодня.
Спустя секунду, взмахнув хвостом, он уже исчез в пышных зарослях пижмы. Алёнка решила прогуляться до мусорки – выкинуть уже не нужный более старый чемодан. Он был лёгким, как пушинка. Около мусорных баков девочка остановилась. Что она скажет Иринке? Ведь это она нашла его. Эх, жаль, не хватило ума включить камеру! Достав телефон, девочка сделала несколько снимков пустого чемодана. Завтра она поклянётся ей, что внутри не было ни книги заклинаний, обтянутой человеческой кожей, ни хрустального шара, ни бутылок с зельем. Возможно, Иринка ей поверит, и простит. Звать её на лавочку, понятное дело, было нельзя.
По земле тянуло прохладой. Стрекотали без умолку кузнечики, пахло поспевающими яблоками, картофельной ботвой. Скоро лето закончится, придётся возвращаться в город. А ведь лето было таким замечательным. Это не месяц в лагере, где всё правильно, полезно и безопасно. Не пара недель в Турции, где вообще всё нельзя. Даже побыть одной. Она вспомнила душную квартиру, которая раскалялась за день, а ночью жарила, лишая сна. Но и это – не самое главное. Она впервые сумела вырваться из заботливых оков матери, вдохнуть настоящую свободу. Хоть и нехотя, но мама выдавала её – порциями, понемногу, но выдавала. Признавала её взросление. И вспомнить есть что. Есть, чем заполнить тетрадь, когда придётся писать сочинение, отчитываться перед училкой о проведённом лете. Все обзавидуются.
Краем глаза девочка уловила движение. Белый свет редких уличных фонарей да жёлтый свет Луны выхватили из густой травы на обочине дороги рыжий силуэт собаки. Это был Тузик – питомец бабы Тони. Ещё вчера бабулька сокрушалась, что собачка куда-то убежала. Обычно Тузик никуда не отлучался надолго. Естественно, он днём бегал по своим собачьим делам, но к ночи обязательно возвращался в конуру – охранять ночной покой хозяйки. И всегда лаял, стоило кому-нибудь пройти мимо её дома, украшенного резными наличниками. А тут пропал. То ли увезли какие-нибудь бан.ди.ты, то ли задавили п.ь.я.н.ы.е лихачи – версий было много. Вся деревня сочувствовала бабе Тоне, успокаивая её тем, что он обязательно вернётся. Мало ли. До соседней деревни рукой подать. Иногда он позволял себе сопровождать грибников или охотников в лес. Баба Тоня в лес уже не ходила, а побегать, полаять на дичь псу страсть как хотелось. И в лес проводит, и из леса выведет, и всё зверьё облает – он же охранник, страж. Бывало, и заблудившихся сельчан домой выводил. Потеряется человек, начнёт кричать, а Тузик и прибежит. Прервёт свой отдых, раз такое дело.
Выходит, Тузик жив. Алёнка окликнула собаку, но та тихо скрылась в траве, побежала к ферме. Что-то неладное. Алёнка поспешила домой – сообщить отцу радостную новость. Мысли, однако, не давали ей покоя - что-то здесь было не так. Может, на ферме кто-то попал в беду? Стало плохо, или провалился в колодец – там же всё гнилое? Вдруг, Тузик зовёт её так. Нужно идти. Звать отца? Нет, скорее всего, он и сам не пойдёт, и ей запретит. Звонить Иринке? Остановившись, Алёнка набрала номер подруги.
- Ира, Тузик нашёлся! Он к ферме побежал. Там что-то случилось, а мне одной страшно.
Иринка не успела ответить, как в трубке раздался недовольный голос её матери:
- Ещё чего, на ночь глядя?! Собака домой дорогу знает. Живой – и ладно.
Иринка пробормотала что-то, типа, извини. Алёнка забежала во двор, папы не было видно, проникнув в свой домик, она схватила с потолка чудо-фонарь. С другой стороны там - Тузик. Да и Луна как-то успокаивает...