- Да что ж это делается-то, а? – Мама, ну прекрати, – тихонько пробормотал муж, опуская глаза. А мама не прекращала. Её голос звенел как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Она ходила по нашей с мужем комнате, словно ураган, метала взгляды на наши вещи, на фотографии на стене, и всё ей было не так. – И это ты называешь порядком? Да тут свиньи живут! Тьфу!
Я молчала. Что тут скажешь? Ей всегда всё не нравилось. Сначала, что я – городская, не ровня её сыночку. Потом, что худая слишком, готовить не умею, одеваюсь ярко. Теперь вот – порядок не по её вкусу. А какой тут порядок может быть, когда живёшь в чужом доме, словно квартирант? Каждый твой вздох под контролем, каждое движение – под критикой.
Мы жили у родителей мужа после свадьбы. Сначала вроде бы всё было ничего. Улыбки, чаепития, вежливые разговоры. А потом – как прорвало. Свекровь начала придираться ко всему. К завтраку не так, ужин не эдак, стираю неправильно, цветы поливаю не вовремя. Но особенно ей не нравилось, что "слишком много места занимаем". Будто мы тут с чемоданами посреди гостиной встали.
Муж мой, Витёк, – хороший парень, добрый, мягкий. Но вот против мамы слова не скажет. "Мама обидится", – как заведённый повторял. А то, что я каждый день как на иголках, – это ничего? То, что дышать в собственном доме не могу, – ерунда?
И вот настал тот самый день. Вернее, вечер. Ужин. Сидим все за столом. Свекор молчит, как обычно, в газете уткнулся. Свекровь – главная. И начинает она опять, с издёвкой:
– Ой, Оленька, а что это у нас за пятно на скатерти? Неужели ты опять пролила? Руки-то у тебя, наверное, не из того места растут.
Витёк дёргается, хочет что-то сказать, но молчит. А я… а я вдруг как будто пружина распрямилась. Накипело. Всё за эти месяцы унижений, обид, невысказанных слёз.
– Знаете что, – говорю я спокойно, но голос дрожит, – достали вы меня. И пятно – не пятно, а вишня с компота. И руки у меня нормальные. Просто жить здесь больше не хочу.
Свекровь аж поперхнулась чаем. Глаза – два уголька.
– Ах ты как заговорила! Это ты мне – хозяйке дома? Да кто ты вообще такая? Пришла тут, на шею села…
– Мама! – Витёк наконец-то попытался её остановить, но поздно.
– Нет, Витя, пусть говорит! Пусть выскажется, неблагодарная! Мы тут приютили вас, кормим-поим, а она ещё недовольна! Не нравится – дверь там! И чтоб завтра вас здесь не было!
Я встала из-за стола. Всё внутри кипело, но внешне старалась держаться спокойно.
– Хорошо, – говорю, – завтра так завтра. Соберём вещи и уйдём. Спасибо за "приют".
И вышла из комнаты, хлопнув дверью. А за дверью – слёзы. Обидно, до жути обидно. Не за себя даже, а за Витька. Как он позволяет так со мной? Почему не защитит? Почему молчит?
Ночь прошла как в тумане. Собирали вещи молча. Витёк виновато пытался обнять, что-то говорил про "мама погорячилась", про "всё наладится". А я молча складывала наши нехитрые пожитки в коробки. Наладится… как же.
Утром, не попрощавшись, вышли из дома. Словно из тюрьмы вырвались. Вроде бы и на улицу выгнали, а в груди – лёгкость какая-то. Свобода. Хоть и пустота в карманах, и неизвестность впереди.
Сняли маленькую однушку на окраине. Стены голые, мебели почти нет. Зато – своя. Никто не укажет, не упрекнёт. Начали новую жизнь. С нуля.
Первое время было тяжело. Деньги утекали как вода сквозь пальцы. Витёк крутился на работе, я тоже искала подработки. Вечерами сидели вдвоём в полупустой квартире, пили чай из щербатой кружки и мечтали. Мечтали о своём уголке, о нормальной жизни, без упрёков и указов.
И знаете, мечты – они вещь сильная. Особенно, если не просто мечтать, а действовать. Я взялась за дело с удвоенной энергией. Пошла на курсы бухгалтеров – давно хотела. Начала брать фриланс-заказы. Сидела ночами, училась, работала. Витёк поддерживал, как мог. Хотя в мамины разборки больше не лез. Словно обиделся на мать тоже. Или просто понял – бесполезно.
Время шло. Месяц за месяцем. Копили каждую копейку. Отказывали себе во всём. Но цель грела – своё жильё. Не съёмное, не мамино, а своё, заработанное кровью и потом.
И вот, спустя год, звонит мне как-то знакомая. Говорит: "Оль, а ты не хочешь дом купить? Тут продаётся недалеко от твоих родителей – дёшево очень отдают, срочно деньги нужны".
Дом? Купить? Да мы ещё на нормальную мебель не накопили, а тут – дом! Но что-то ёкнуло внутри. Сердце забилось быстрее. Спрашиваю: "А что за дом? Где именно?" И знакомая называет улицу и номер. И тут меня словно током ударило. Это же дом свекрови! Их дом! Тот самый, из которого нас выгнали!
Не верю своим ушам. Переспрашиваю ещё раз. Точно. Их дом. Продаётся. Срочно. Дёшево.
В голове – вихрь мыслей. Зачем продают? Куда переезжают? И главное – сможем ли мы? Хватит ли накоплений?
Вечером рассказала Витю. Он слушал молча, брови сдвинул. Видно – не верит. Или не хочет верить. Боится надеяться.
– Мамкин дом? – спрашивает тихо. – Не может быть.
– Может, – говорю. – Знакомая сказала точно. Давай подумаем, Витёк. Может, шанс это наш? Вернуть своё, ну или не своё, но … ты понимаешь?
Он молчит. Смотрит в окно. А я вижу – загорелся глаз. Загорелся огонь интереса, огонь азарта.
– Давай, – говорит наконец. – Поедем, посмотрим. Что мы теряем?
Поехали на следующий день. Подъехали к знакомому дому. Сердце колотится. Руки дрожат. Витёк рядом – камень. Лицо непроницаемое.
Дом – вот он. Стоит, как стоял. Только вид какой-то покинутый, неухоженный. Видно, хозяева уже не заботятся. А может, и не живут уже там.
Позвонили по объявлению. Риелтор ответил – да, продаётся. Приезжайте, смотрите. Цена – смешная по нынешним временам. Словно избавиться хотят поскорее.
Поехали смотреть. Внутри – всё так же, как помню. Та же мебель, те же занавески, те же фотографии на стенах. Только пыль везде, и холод какой-то в воздухе.
Риелтор водит нас по комнатам, рассказывает про документы, про коммуникации. А я хожу – словно во сне. Вот кухня, где свекровь меня упрекала за каждое пятно. Вот гостиная, где вечера коротали в молчании. Вот наша бывшая комната… пустая, неуютная.
Витёк ходит рядом, молчит. Видно – тяжело ему всё это вспоминать. Но смотрит внимательно, всё подмечает.
Вышли на улицу. Стоим возле ворот. Молчим. Смотрим на дом. И вдруг Витёк говорит тихо:
– Берём?
Смотрю на него. В глазах – решимость. И что-то ещё… вызов какой-то.
– Берём, – говорю уверенно. – Хватит у нас денег?
– Хватит, – кивает он. – Даже останется на мелкий ремонт.
И мы ударили по рукам. Не с риелтором, друг с другом. Решили – дом будет наш. Наш реванш. Наша победа.
Дальше – дело техники. Оформление документов, переговоры с продавцом, оплата. Всё шло как по маслу. Словно судьба сама вела нас к этой покупке.
И вот настал день сделки. Приехали в офис к нотариусу. Продавец – какой-то незнакомый мужчина. По доверенности, говорит. Свекрови нет. Свекор тоже не приехал.
Подписываем бумаги. Платим деньги. Получаем ключи. Всё – дом наш. Официально. На бумаге.
Выходим из офиса. Дышим глубоко. Витёк улыбается – первый раз за последний месяц по-настоящему улыбается.
– Ну что, хозяйка? – спрашивает с поддевкой.
– Хозяйка, – отвечаю гордо. – Поехали домой.
Приехали к дому. Витёк открывает ворота новым ключом. Заезжаем во двор. Выходим из машины. Стоим перед домом. Смотрим друг на друга и смеёмся. Смех нервный, смех счастливый, смех победителей.
Вдруг – дверь дома открывается. На пороге – свекровь. В халате, растрёпанная, с испугом в глазах. Словно привидение увидела.
– Вы… вы что здесь делаете? – шепчет она, глядя на нас как на врагов народа.
Витёк делает шаг вперёд. Берёт меня за руку. Смотрит матери прямо в глаза.
– Мам, – говорит спокойно и уверенно, – мы – дома. Мы купили этот дом. Теперь мы – хозяева.
Лицо свекрови – надо было видеть. Цвета мела стало. Рот открыла – ни слова сказать не может. Только губами шевелит.
– Купили? Как купили? – наконец выдавливает из себя хриплым голосом.
– Вот так, – отвечаю я уже. – Накопили за год. Работали не покладая рук. И купили. Теперь это наш дом.
Свекровь стоит окаменевшая. Смотрит то на меня, то на Витька. Не верит своим глазам, не верит своим ушам.
А я смотрю на неё – и не злюсь уже. Нет злоба в сердце. Только … торжество какое-то. Справедливость восстановлена. Месть сладка. Хотя … нет, не месть. Просто справедливость. И победа. Наша с Витьком победа. Над обстоятельствами, над обидами, над несправедливостью. И над свекровью, которая так хотела нас выгнать из жизни.
– Но… но как же так? – бормочет свекровь, очнувшись немного. – Дом… это же мой дом! Я тут всю жизнь прожила!
– Ну так и мы теперь будем жить, – говорю спокойно. – В своём доме. А вы… ну что ж … можете в гости приходить, если захотите. Только правила теперь здесь – наши.
Свекровь смотрит на меня – и всё понимает. Понимает, что игра окончена. Что её время прошло. Что теперь – новая эпоха. Эпоха нашей семьи, нашего дома, наших правил.
Она отступает в дом, закрывая дверь перед носом. А мы с Витьком стоим во дворе, обнявшись. И молчим. Слова не нужны. Всё и так понятно. История закончилась. Новая глава началась. И кто знает, что будет дальше? Но сейчас, в эту минуту, мы просто счастливы. Мы – дома. В своём доме. Который сами купили. И никто нас отсюда уже не выгонит.