— Ты вообще кто тут такая? — голос свекрови звенел от злости. — Квартирку мы вашу забираем, теперь живите где хотите!
Я замерла с чашкой в руках.
В груди будто что-то оборвалось.
— Тамара Петровна… — голос предательски дрожал. — О чём вы?
— О том, что чемодан — вокзал — и гуляй отсюда! — она скрестила руки на груди.
Я посмотрела на Игоря. Муж стоял, ссутулившись, будто старался слиться со стеной.
— Игорь? — в глазах стоял немой вопрос.
Он не поднимал взгляда.
— Мам, ну не так резко…
— Ой, да помолчи ты! — отмахнулась свекровь. — Тряпка!
Я медленно выдохнула.
— Но я же вложила деньги в ремонт…
— И что? Квартира моя! — зло ухмыльнулась она. — Ты здесь вообще никто!
Я поняла: меня предали.
Я сжала пальцы, пытаясь унять дрожь.
— Как это — «никто»? — мой голос сорвался, но я взяла себя в руки. — Я живу здесь семь лет! Я всё это время вкладывалась, ухаживала за вами, когда вы болели! Это наш дом!
— Ха! — Тамара Петровна громко фыркнула. — Наш? Да с какой стати? Документы на кого оформлены? На меня!
— Но мы же с Игорем… — я перевела взгляд на мужа, но он снова не смотрел на меня.
— Что? — свекровь сузила глаза. — Ты думаешь, я позволю тебе вцепиться в квартиру, которую мы с покойным мужем на свои кровные купили?
Я сжала челюсти.
— Я не вцеплялась. Я думала, что это наш общий дом.
— Так вот, думать тебе надо было раньше! — огрызнулась она. — Дорогая моя, ты тут просто жила. На птичьих правах.
— Игорь… — голос сорвался, я едва сдерживала слёзы.
Он наконец-то поднял голову. В глазах — растерянность, но ни капли решимости.
— Марин, ну… правда, это ведь её квартира…
Что-то внутри меня треснуло.
— Ты серьёзно? — я смотрела на него, будто впервые видела.
Он сглотнул, отвёл взгляд.
— Ну… да.
Я поняла — всё кончено.
Я чувствовала, как земля уходит из-под ног. Всё, во что я верила, рушилось прямо на глазах.
Я закрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями. Гордость боролась с обидой. Я вложила в этот дом не только деньги — свою душу, заботу, любовь. А теперь меня просто выкидывают, как ненужную вещь?
— Хорошо, — голос мой был тихий, но твёрдый. — Я уйду.
— Вот и славно! — свекровь довольно прищурилась. — А то ишь, решила, что раз сынка окольцевала, так теперь всё твоё.
Я глубоко вдохнула.
— Но сначала, Тамара Петровна, верните мне мои деньги.
Она даже бровью не повела.
— Какие ещё деньги?
— Которые я вложила в ремонт. В мебель. В технику.
— Ах ты… — её лицо пошло пятнами. — Да как ты смеешь?
— Как смею? — я усмехнулась, чувствуя, как внутри разгорается злость. — Очень просто. Я вкладывалась в этот дом, потому что думала, что мы семья. Если вы меня выгоняете, будьте добры вернуть то, что мне принадлежит.
— Ничего я тебе не верну! — свекровь топнула ногой.
Я посмотрела на Игоря.
— Ты же знаешь, что я права. Скажи ей.
Он поёжился, но промолчал.
— Игорь! — мой голос дрогнул.
— Марин, ну… ну зачем конфликтовать? — пробормотал он.
Я горько усмехнулась.
— Конечно. Гораздо проще просто молчать, правда?
Он снова отвёл глаза.
Я всё поняла.
— Ладно, — я резко развернулась и направилась в спальню.
— И чтоб к завтрашнему утру духу твоего здесь не было! — крикнула мне вслед Тамара Петровна.
Я её больше не слушала.
Я собирала вещи, бросая их в чемодан торопливыми, резкими движениями. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Игорь стоял в дверном проёме, переминаясь с ноги на ногу.
— Марин, ну ты не горячись…
Я резко повернулась к нему.
— Не горячиться? — я горько рассмеялась. — Меня только что выставили на улицу, а ты стоишь и… и просто молчишь!
— Ну это же мамина квартира…
— Ты хоть понимаешь, что происходит?! — я бросила в чемодан свитер, даже не складывая. — Семь лет, Игорь! Семь лет я думала, что это наш дом. Что мы — семья. А ты просто стоишь и соглашаешься со своей матерью!
Он провёл рукой по лицу, словно устал от этого разговора.
— Марина, ну пойми… Я не могу её переубедить.
— А ты хоть пытался?!
— Я между двух огней…
— Нет, Игорь, ты просто трус.
Он сжал губы, но не ответил.
Я захлопнула чемодан.
— Куда ты пойдёшь? — голос его был тихим.
— Найду, где жить. В крайнем случае, сниму что-нибудь.
— Ты не справишься одна…
Я посмотрела на него.
— Ты так думаешь?
Он промолчал.
В этот момент мне стало страшно. Нет, не от того, что я остаюсь без крыши над головой. А от того, что рядом со мной все эти годы был человек, который не верит в меня. Который не готов встать на мою сторону.
Я подошла к нему вплотную.
— Я ухожу, Игорь. Но у тебя есть выбор.
Он поднял голову.
— Какой?
— Ты идёшь со мной. Или остаёшься здесь.
Он побледнел.
— Ты ставишь меня перед выбором?
— Нет. Его перед тобой уже поставила твоя мать.
Я смотрела в его глаза, надеясь, что он сделает шаг ко мне. Что скажет: «Я с тобой, Марина». Что докажет, что я ему важнее.
Но он лишь сжал кулаки и снова отвёл взгляд.
Я кивнула.
— Поняла.
Подняла чемодан, развернулась и направилась к двери.
В прихожей меня ждала свекровь, скрестив руки на груди.
— Ишь ты, гордая какая! — усмехнулась она.
Я не стала отвечать. Просто обулась, поправила куртку и вышла в ночь.
Позади хлопнула дверь.
На улице было холодно. Ветер пробирался под куртку, заставляя поёжиться. Я стояла с чемоданом у подъезда, глядя на окна квартиры, которую ещё утром считала своим домом.
Сердце стучало глухо и медленно. Всё кончено.
Я достала телефон, открыла список контактов. Куда идти? Родителей у меня не было, близких родственников тоже. Подруги? Они, конечно, примут, но это временно.
Горло сжалось.
"Ты не справишься одна."
Вспомнила я слова Игоря и вдруг почувствовала не страх, а злость.
— Посмотрим, — прошептала я, сжимая ручку чемодана.
Я вызвала такси и поехала в хостел. Это был временный вариант, но лучше, чем стоять на улице.
Каждое утро начиналось с поиска квартиры. Я нашла небольшой угол на окраине города — маленькую однушку, старенькую, но свою. Первые дни были тяжёлыми: приходилось привыкать к тишине, к одиночеству, к тому, что больше никто не ждёт меня дома.
Но вместе с одиночеством пришло и что-то другое.
Свобода.
Я больше не оглядывалась на свекровь, не подстраивалась под её настроение. Больше не жила ожиданиями, что муж, может быть, изменится.
Я принимала решения сама. Какой плед купить. Какую картину повесить на стену. Что приготовить на ужин.
Я дышала.
Через два месяца раздался звонок.
— Марин… — голос Игоря был осторожным.
Я молчала, ожидая продолжения.
— Как ты?
— Хорошо, — честно ответила я.
— Я… жалею.
Я усмехнулась.
— О чём именно? О том, что я ушла или о том, что не ушёл со мной?
Он вздохнул.
— Мамой манипулировать тяжело.
— Да, но ты даже не попытался.
Тишина.
— Я скучаю…
Я посмотрела в окно своей новой квартиры. Там было уютно. Немного пустовато, но это было моё место.
— Поздно, Игорь.
— Ты не хочешь попробовать снова?
Я закрыла глаза, вспоминая, как стояла у двери в ту ночь, надеясь, что он сделает шаг ко мне.
Но он не сделал.
— Нет, Игорь. Не хочу.
Повесила трубку.
А потом заварила себе чай и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой.