"Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, больные, удрученные, под 82° широты..."
Это последнее письмо старшего лейтенанта Русского императорского флота Седова. Жаль, что северное зимнее солнце не греет. Двое спутников зароют его в промёрзшей земле Франца Иосифа, на острове Рудольфа.
Где именно находится эта могила — не известно до сих пор. Да и быть погребённым на крайнем Севере — дело неблагодарное, безответное. Растащат человечьи косточки, выбеленные от яркого снега, песцы, росомахи и белые медведи...
Но память о Георгии Яковлевиче Седове жива до тех пор, пока мы помним о нём. Ведь именно покорители русского крайнего Севера снискали славу государства Российского в заполярных широтах. Они дерзнули и не всегда доходили до цели, но они пытались, пробовали!
Русский крайний Север открывался и осваивался со скрипом, в основном, энтузиастами. Чиновники денег на это важное дело давать не любили и всячески процесс волокитили, ожидая, что он сойдёт на нет.
Не было у властей понимания, что русский Север важен и глубины его таят всевозможные прибытки для казны. Ведь и гарантии не было, что сей исследователь возвратится живым и донесет важную информацию до Санкт-Петербурга, сколько их осталось в тех льдах...
А если вернётся — сколько кип пушнины, моржовой кости, самоедского золота иль брильянтов он привезёт в подарки придворным? То-то же. Возвращаются оборванцами, тащат с собой в ящиках булыжники, черепки, карты и записки, а о подарках сенаторам и двору императорскому и вовсе не думают. Даже архангельские купцы и то больше привозят. Одним словом — разор и пустое дело.
Лишь с началом ХХ века стало приходить понимание, что Север России необходим и Севером Россия прирастать будет. Уже тогда задумывались о Северном морском пути, уже тогда геологи строили смелые надежды, что Север богат и нефтью и газом и редкоземельными металлами, и надежды их оправдались со сторицей через несколько десятков лет.
В 1912 году некий адмиралтейский капитан Георгий Седов заявил в Санкт-Петербурге о своих планах покорить Северный полюс. В марте 1912 года он написал в Главное гидрографическое управление следующее Обращение:
"Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись ещё во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдём в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг…"
В те времена русские еще не покоряли Северный полюс. Норвежец Амундсен ещё только собирался в экспедицию. Но и другие зарубежные исследователи, понимая ценность такого открытия, стремились попасть к загадочной широте 87° 06'.
Ранее о таком открытии сообщали американцы Фредерик Кук в 1908 году и Роберт Пири в 1909 году. Но научное сообщество в это слабо верило, ибо обе стороны пустились в судебные тяжбы и разбирательства, а доказательств того, что популяризаторы идеи достигли широты 87° 06' — так и не привели (впоследствии американцы объявят Пири первым покорителем Северного полюса, но скепсис по этому поводу существует до сих пор).
Так кто такой капитан Седов, который вознамерился Северный полюс покорить? Выскочка — утверждали в столичных гостиных. Иногда вспоминали, что он женат на дочери подполковника Май-Майского, Вере. Но ведь и Май-Майский чинами не обласкан, да и нищий, как церковная мышь.
Большего о Седове в высшем свете и не знали. Зато научное сообщество могло сказать подробнее. Да, Георгий Седов вышел из крестьянской семьи, своими стараниями вырвался из батраков, поступил в учёбу, окончил с отличием мореходные курсы, ходил штурманом по Азовскому и Черному морям, поступил вольноопределяющимся в военно-морской флот, окончил Морской корпус, а весной 1902 года зачислен на действительную службу по Адмиралтейству, в Главное гидрографическое управление.
Проводил изыскания в Северном Ледовитом океане, изучал Новую землю и Карское море. Во время Русско-японской служил командиром миноноски в Сибирской военной флотилии, награжден орденами Святого Станислава и Святой Анны. На Каспии он составлял навигационные карты, на Чукотке исследовал устье и русло реки Колымы, на Новой Земле картографировал и гидрографировал Крестовую губу.
Биография богатая и славная, но лишь для учёных. Для высшего света капитан Адмиралтейства Георгий Седов был никем. Но он стремился стать известным в Санкт-Петербурге, а амбиции толкали его на рискованное мероприятие.
Морское ведомство денег на экспедицию не давало. Отказала и Государственная дума. После провальной Русско-японской основные ассигнования уходили на создание новейшего броненосного флота. В воздухе пахло новой европейской войной, не до Северного полюса, успеть бы подготовиться.
Друзья Седова хлопотали о выделении средств в Главном гидрографическом управлении, но безуспешно. Единственное, чего удалось достичь — перевести Седова из Адмиралтейства во флот с чином старшего лейтенанта и отправить Георгия Яковлевича в отпуск на 2 года, дабы он мог выполнить свой замысел без ухода с морской военной службы.
И тогда Седов объявил благотворительный сбор средств на экспедицию в обществе, а цели её объявил как чисто спортивно-политические. О нём стали выходить заметки в газетах, дерзкий план привлёк внимание высшего света, о Георгии Седове заговорили.
Седов торопился обогнать Амундсена в стремлении достичь Северного полюса. Тщетно, ведь норвежец готовился так основательно, что выступил лишь в 1918 году, а его экспедиция цели не достигла. Кроме того, Седов торопился успеть сделать открытие к 300-летнему юбилею дома Романовых. Ведь тогда он точно будет известен и обласкан вниманием Государя, продвинется в чинах, а сама идея освоение русского Севера станет популярной в обществе.
Седову удалось собрать 42 тысячи рублей (из них 10 тысяч рублей пожертвовал Николай II, привлеченный шумихой к экспедиции, а 20 тысяч дал в кредит книгоиздатель Суворин). Георгий Яковлевич торопился, а посему экспедиция его вышла легковесной и слабо подготовленной! А с Севером шутить нельзя. Поверив в свои силы, Георгий Яковлевич не рассчитал их должным образом.
Летом 1912 года Седов арендовал старенькую шхуну у зверопромышленника Дикина. Но экспедицию с самого начала преследовали неудачи. Выяснилось, что шхуна имела сильную течь, но ушлый Дикин уверял, что судно надёжное и надо просто откачивать воду помпой. Не удалось закупить должное количество ездовых собак. Из 85 собак смогли закупить лишь 35 ездовых, а остальных (дворняг) отловили прямо на улицах Архангельска.
На шхуне была радиостанция, но морское ведомство отказалось давать радиста, а своего найти не удалось. Когда на судно загрузили навигационные приборы, любезно предоставленные Гидрометеорологической службой и Главным гидрографическим управлением, выяснилось, что грузоподъёмность шхуны не позволяет принять на борт весь оставшийся груз.
Пришлось оставить на берегу часть продовольствия, топлива, запасы питьевой воды и снаряжение (в т.ч. и примусы).
Пока суть да дело, в августе капитан Дикин с командой отказались выходить в море и уволились с расчётом. После чего Дикин признался, что не верит в то, что шхуна вообще куда-то доплывёт. Пришлось набирать новую команду.
Несмотря на эти фатальные удачи, прекратить дела Седов не желал. Он понимал, что его возвращение в Санкт-Петербург обернётся скандалом, а сам он и его семья — предметом насмешек и обструкции.
Перед выходом из Архангельска Седов решил обмануть судьбу и переименовал шхуну "Святой Фока" в "Михаила Суворина", но удачи и это не принесло.
Уже в плавании выяснилось, что продовольствие купцы подсунули некачественное, а судовая команда не является профессиональной.
Судовой врач П.Г. Кушаков писал в своём дневнике:
Искали всё время фонарей, ламп — но ничего этого не нашли. Не нашли также ни одного чайника, ни одной походной кастрюли. Седов говорит, что всё это было заказано, но, по всей вероятности, не выслано… Солонина оказывается гнилой, её нельзя совершенно есть. Когда её варишь, то в каютах стоит такой запах, что мы должны все убегать. Треска оказалась тоже гнилой...
Угля запасли мало, всего на 25 дней хода. Шхуна попала в шторм и часть груза с палубы пропала, вместе с двумя шлюпками. Добравшись до поселения Ольгинское Седов радировал в Главное гидрографическое управление просьбу прислать уголь, но этого сделано не было.
В Ольгинском сошли на берег 5 членов экипажа, отказавшись плыть дальше. 15 сентября 1912 года на 77° северной широты "Михаил Суворин" вмёрз в лёд и не смог достичь Земли Франца-Иосифа. Пришлось вставать на зимовку. Заодно выяснилось, что и тёплой одежды на всех не хватает, а новый капитан судна Захаров — буян и скандалист.
Во время зимовки времени зря не теряли, офицеры и матросы исследовали окружающую местность, описывали её, составляли карты, проводили магнитные изыскания.
21 июня 1913 года Седов отправил на шлюпке небольшой отряд (четыре заболевшие члены экипажа) во главе с капитаном Захаровым в Крестовскую губу, дабы они дождались парохода и передали материалы экспедиции и почту в Архангельск. Седов в послании к "Комитету для снаряжения экспедиций к Северному полюсу и по исследованию русских полярных стран" просил срочно выслать к Земле Франца-Иосифа судно с углём и собаками.
Но капитан Захаров почту не отправил, а решил сам на пароходе добраться до Большой земли, а корреспонденцию взял с собой, что вышло с большой задержкой. И письмо Седова попало в Комитет поздно, когда навигация уже закрылась. Судно с собаками и углём выслано не было.
Журнал "Искра" писал 20 октября 1913 года:
"Отправившуюся в прошлом году к северному полюсу экспедицию лейтенанта Г. Я. Седова считали погибшей и уже готовились снарядить новую экспедицию для её розысков, как вдруг из её состава недавно вернулись больными пять человек вместе с Н. П. Захаровым, который привёз от Седова его доклад Географическому обществу с фотографическими снимками.
Н. П. Захаров заявил, что все участники экспедиции живы и здоровы. Он оставил экспедицию Седова 9 июня у Панкратьевых островов. Известный исследователь полярных стран Нансен выразил на днях своё мнение, что русское общество обязано позаботиться о судьбе экспедиции и с открытием навигации послать Седову вспомогательное судно с запасом провизии..."
3 сентября 1913 года "Михаилу Суворину" удалось освободиться ото льда и подойти к мысу Флора острова Нортбрук. Исследователи достигли старой базы Джексона, но припасов там не оказалось, а постройки порубили на дрова.
17 сентября было решено отправиться дальше, но уже 19 сентября пришлось вставать на зимовку в бухте острова Гукера (Земля Франца-Иосифа). Стало очевидно, что помощь не придёт, а на вторую зимовку не хватит ни топлива ни продовольствия, которое не располагало богатым рационом.
Визе записал:
Главная наша пища — каша да каша. Самое неподходящее питание для полярных стран.
На команду навалилась цинга. Её избежали лишь те матросы, которые не брезговали мясом собак и моржей. Но большинство команды, в т.ч. и Седов, от такой пищи отказывалось.
2 февраля 1914 года больной Седов, вместе с матросами Г.Линником и А.Пустошным, решил покинуть шхуну на трех собачьих упряжках, для дальнейшего следования к Северному полюсу. Остальные оставшихся в живых членов экипажа (Визе, Пинегин и Павлов) остались на "Михаиле Суворине".
Через неделю пути Седов уже не мог идти и просил привязать себя к упряжке. На 18-й день похода Георгий Яковлевич умер. Матросы похоронили его на острове Рудольфа. Вместе с ним в могилу положили и флаг, который Седов намеревался водрузить на Северном полюсе.
Седову удалось пройти лишь сто километров из две тысячи ста. Матросы отправились в обратный путь. Одна собака — Фрам, отказалась уходить от могилы и её оставили там.
На обратном пути судно с уцелевшими членами экипажа на разрушенной базе Джексон встретило двух выживших членов другой полярной экспедиции (Г.Л. Брусилова) В.Альбанова и А.Конрада. Все вместе они отправились дальше. Паровую машину пришлось топить мебелью, палубными надстройками и даже переборками судна.
15 августа 1914 года полуразрушенная шхуна добралась до рыбацкого становища Рында на Мурмане. Это было спасение. В Архангельск пятерых выживших членов экспедиций Седова и Брусилова отвёз пароход "Император Николай II", за счет капитана, т.к. у полярников не было с собой денег.
Так печально завершилась экспедиция Георгия Яковлевича Седова. Печально, но не бесславно, ибо подвиг русских моряков заключался в испытаниях силы воли и географических открытиях. Седов не достиг Северного полюса. Но он пытался и не отказался от своей мечты, даже тогда, когда силы были на исходе.
