Поезд набирал ход, и все быстрее исчезали за окном сначала вокзал, потом окраина их городка. И вот уже бескрайние степи пока еще зеленели вдалеке, а Маша лежала на верхней полке и, глядя в окно, мечтала:
– В этот раз я по Москве буду ходить одна. Я уже взрослая, мне 17 лет, я перешла в одиннадцатый класс. Ах, как же я сейчас счастлива. Вот приеду к дяде Диме, и сразу составлю себе план прогулок, нет, пожалуй я его здесь в дороге и составлю. Но первым делом схожу сначала в университет, в котором я собираюсь учиться, посмотрю на него.
Большую часть пути они уже проехали, и к вечеру Маша уже будет в Москве. Да, она хоть и жила в глубокой провинции, но “деревенской” девушка себя не считала, их городок был небольшой, но очень красивый. В нем преобладали старые дома, построенные тогда, когда здесь строили завод. А новые дома сейчас возводили только в одном микрорайоне.
Но сама Маша жила за городом в пригородном поселке, где жили в основном работники их градообразующего предприятия, но там в основном были частные дома, в одном из них и жила семья Маши, отец которой был главным инженером на заводе, а мама ее работала там же в конструкторском бюро. А вот Маша не хотела идти по их стопам, она была человеком творческим, увлекающимся. Так в то время, когда ей было лет четырнадцать, она увлеклась фотографией, в шестнадцать увлеклась живописью, но особого таланта у нее не оказалось. Однако ее буйные фантазии иногда нравились окружающим, и сейчас она остановилась на факультете графического дизайна.
А вскоре поезд прибыл на Павелецкий вокзал, встречали ее тетя Вика, жена ее дяди Димы и двоюродные брат с сестрой. Ее сестра Лера была чуть младше Маши, а Родион был старше ее на год. Но выйдя из вагона Маша не узнала Родиона, он уже на голову был выше ее. Их радости не было границ. Они были очень дружны, так как каждое лето на месяц они приезжали к бабушке и дедушке в деревню.
– Ну, возьмем такси или поедем на метро? – спросил Родион.
– На метро, – тут же ответила Маша.
В Москве она была лишь один-единственный раз, когда ей было пять лет, она, конечно, ничего не помнила о Москве, а вот метро запомнила.
– Ой это так долго, – протянула Лера.
– Нет, сестренка, желание гостьи надо уважать, – категорично сказал Родион.
И они все вчетвером отправились в сторону метро. Было уже почти девять, людей в метро было мало. они все сели рядышком и, в основном, отвечали на вопросы Маши.
Тетя Вика смотрела на Машу и думала, что для провинциальной девушки она слишком умна и уверена в себе: вопросы задавала четко, ответы, как бы анализировала, а вернее вникала в тему, основательно вникала. В ней не было ни детской восторженности, ни непосредственности, она была как гранит уверена в себе.
– Интересно, а как у нее дела обстоят с учебой, может быть это все показное, ну дома все увидим.
Жили они в огромной пятикомнатной квартире. У брата и сестры были отдельные комнаты, и Машу поселили в комнату сестры, чему Лера была рада.
Дядя Дима вернулся домой чуть позже их, они его ждали, чтобы сесть за стол ужинать, ужин они втроем только что приготовили, и за ужином дядя Дима с женой расспрашивали Машу о всех родственниках, а потом попросили ее рассказать о себе, о своих планах на будущее, ведь на следующий год она приедет в Москву поступать в университет,
И Маша четко им все изложила.
– Ого, да у тебя планы наполеоновские, – удивился дядя, – учти, это Москва, а не ваша провинция, твои мечты могут не осуществиться.
– Это уже не мечты, это планы, – сказала Маша, – и я в них уверена.
– А если ты не поступишь? – попытался спустить ее с небес на землю дядя.
– Как это не поступлю, поступлю обязательно, – ответила Маша.
Родион засмеялся:
– А ты себе не переоцениваешь?
– Ничуть, моя уверенность ведь не на пустом месте возникла. Я всегда училась хорошо.
– Но мы с Лерой тоже всегда хорошо учились, но я когда поступал в университет, то очень переживал.
– Но через год может и я буду переживать, – не стала возражать ему Лера.
За ужином Маше сообщили, что у Леры послезавтра будет день рождения, и уже приглашены гости, ну и она, конечно.
– А у тебя есть что надеть? – поинтересовалась тетя Вика.
– Да, конечно, я взяла все, что мне необходимо. А с подарком как? – деловито спросила она, – у нас дома принято дарить то, что хочет именинник, но по средствам дарящего, конечно, мне в дорогу дали достаточно много денег, думаю, что их хватит и на подарок.
Лера переглянулась с матерью и сказала:
– Я сумочку себе хотела.
– Значит мы пойдем с тобой завтра в магазин и купим ее, ведь ты ее уже выбрала? – Да, выбрала, – удивилась Лера.
– Вот и хорошо, заодно и сходим в зоопарк, вы сможете, ребята? А то это у меня в план включено.
– Ой, конечно, я там только в третьем классе была, а еще что у тебя в плане? – поинтересовалась сестра.
– В Третьяковку, в Пушкинский, в музей Рериха очень бы хотела попасть, в музей Маяковского на Лубянке, но говорят, что его так пока и не открыли. А мне о нем мама столько рассказывала. Ну конечно хочу побывать на Красной площади и на Арбате. Также мне нужно съездить на ВДНХ и сделать там кучу фотографий для дедушки и бабушки, они очень просили. В театр хочу сходить, но с этим сложнее. Я про театр практически ничего не знаю, в нашем городе его нет, вот со следующего года я постоянно буду ходить в театр.
– Но не планируй особо, это теперь дорогое удовольствие, – сказал Родион, – но мы обязательно будем тебя везде сопровождать. Ведь мы редко куда выбираемся.
Маша, которая собиралась одна ходить по Москве, не решилась отказать им, и только кивнула головой. На следующий день девочки с утра сходили в магазин и купили Лере сумочку, ту самую, какую она себе присмотрела. Сумочка Маше тоже понравилась, она расплатилась за нее, и они вернулись домой. И сразу же, захватив с собой Родиона, поехали в зоопарк. Это была детская мечта Маши, и она восторженно смотрела на животных и птичек, много Фотографировала, брат с сестрой тоже были довольны, это, как им показалось, было намного интереснее, чем сидеть дома у компьютера или в телефоне.
На следующий день они успели только сходить на Красную Площадь, а потом, вернувшись домой, стали готовиться к празднованию дня рождения. Торт был заказан заранее, и часть различных блюд тоже заказали. Тетя Вика приготовила только мясо каким-то незнакомым Маше способом, и еще сделала салат “Цезарь”. Гостья помогала наравне со всеми, и нисколько не мешалась, она как будто тут с ними и жила все эти годы. Дядя Дима, отец семейства, глядя на нее вспоминал свое детство и маму, ту, молодую, маму своего детства. И понимал, что Маша, которую и назвали в честь бабушки, удивительно похожа на нее.
Вскоре начали приходить гости, и их тут же знакомили с Машей, которая улыбалась и брала их руки в свои. Это со стороны выглядело странно, но никто не сопротивлялся этому, и с радостью отвечали Маше легким пожатием. Последним пришел племянник тети Вики Платон. Когда Маша взяла его руки свои, он встретился с ней глазами и увидел открытый, добрый взгляд карих глаз девушки. И словно утонув в них, он сжал руки девушки и замер. Но, увидев ее удивленный взгляд, опомнился и отпустил руки девушки, и тут же провел рукой по лицу, словно смахивая себя наваждение. Маша показалась ему странной.
– Наверное это от того, что она деревенская, подумал он, – и постарался не думать о ней.
Но что-то у него в голове переклинило, и он постоянно следил за ее передвижением, а она помогала тете Вике, так как именинница теперь была занята рассаживанием гостей, а их было много. И Маша конечно же вот так сразу и не запомнила их имена и родственные связи, и постоянно спрашивала о том или другом госте, уточняя имя у тети, а та с удовольствием посвящала ее свою родословную, так как кроме трех подруг Леры, все гости были родственниками со стороны Вики, ведь она была москвичкой и в третьем поколении, хотя никогда и не гордилась этим.
А сейчас она смотрела на Машу и не видела никакой разницы между ней и собой, а та с удовольствием общалась с тетей Викой и было видно, чтобы обе довольны беседой. А вот Платон смотрел на них с какой-то опаской, он словно ждал от девушки какого-то подвоха. А меж тем в этот момент речь между тетушкой и Машей шла о нем:
– Платону уже 26 лет, а он до сих пор не женат, но недавно смог самостоятельно купить себе квартиру, – рассказывала о нем тетя Вика, – он у нас очень талантлив и умен. И работает он в университете, в котором учился сам. Сейчас и преподает там, и занимается наукой. Всего два месяца назад он стал кандидатом технических наук, и мы очень гордимся им.
Наконец, всех пригласили к столу, и тут Маша не увидела разницы между застольем у них дома и здесь: все расслабились, и вели себя вполне естественно, ведь до этого некий снобизм по отношению к ней она все же почувствовала, хотя совершенно не обращала на это внимания.
– Мне с ними детей не крестить, – чисто по-деревенски думала она, получая удовольствие от вкусной еды и от общения с новыми, совершенно незнакомыми ей людьми, – а вот поговорить с ними я рада.
А потом одна из сестер тети Вики запела. К ней присоединились остальные гости. Маша знала эту песню, и через минуту тоже вступила в этот импровизированный ансамбль. И песня тут же стала звучать по-другому, только Платон понял, что теперь не его мать, а именно это странная гостья вела главную партию. Никто кроме него этого не понял, а он с восторгом смотрел на девушку, которая, как казалось ему, вдохновила не только поющих, но и остальных, в том числе и его, ведь если бы он, Платон, знал слова песни, он непременно бы тоже запел. Песня кончилась и наступила молчание. Все были под впечатлением, и недоумевали, отчего это у них так легко пелась эта песня.
Но тут решили уже начать чаепитие, и тетя Вика пошла на кухню, захватив с середины стола опустевшие тарелки. И вскоре на это место Родион поставил огромный торт. И опять гости заговорили, поздравляя еще раз именинницу, подруги Леры даже спели ей известную всем песенку про день рождения. Когда чаепитие тоже закончили, все гости стали просить опять затянуть песню.
– Видно они всегда поют, собираясь вместе, подумала Маша и вдруг женщина, которая начинала первую песню, обратилась к ней:
– Маша, а ты знаешь песню Дунаевского “Все пройдет”?
И та ответила:
– Знаю.
И этим она несказанно удивила женщину, имя которой Маша, к стыду своему, не запомнила. А песня эта была ей хорошо знакома, так как у них была соседка, которая очень любила эту песню, поэтому пела ее так часто, что Маша с самого детства ее знала.
– Ведь песня-то, можно сказать, для ее возраста и не подходит, да и пелась она давным-давно, в пору нашей с Викой молодости, – думала сестра Вики.
– Ну тогда начинай.
Маша начала петь:
Вновь о том, что день уходит с земли,
В час вечерний спой мне.
Этот день, быть может, где-то вдали
Мы не однажды вспомним.
Вспомним, как прозрачный месяц плывет
Над ночной прохладой.
Лишь о том, что все пройдет,
Вспоминать не надо...
И все остальные постепенно вступая, с упоением пели свою любимую песню. А мужчины чувствовали, что песня звучит как-то не так, как обычно, но не могли понять почему, а женщины, понимая, что они просто идеально исполняют песню, получали от этого несказанное удовольствие. Платон, которого до сегодняшнего дня кроме науки ничего не интересовало, смотрел на Машу и понимал, что влюбился.
Она пела, а ее голос оставлял в его душе радость и непонятное умиротворение. И вот уже они закончили пение, а Платон все сидел, не шелохнувшись, боясь спугнуть то незнакомое чувство, что разливалось в его сердце. Он смотрел на Машу и не понимал отчего это происходит, ведь перед ним обычная провинциальная девочка, но что-то в ней есть такое, что заставляет его вновь и вновь смотреть на нее не отрываясь, смотреть и слушать.
Мои уважаемые читатели, пишите комментарии, ставьте лайки, счастья вам и любви близких!
Читайте на моем канале и мои другие произведения: