Федор приходил к церкви в самых крайних случаях, вот и сегодня он стоял на входе во двор церкви, на паперть его не пускали старожилы: две противные бабки и старичок-инвалид, но он там и не хотел стоять, ведь он уже взрослый и ему стыдно, сегодня ему исполнилось 7 лет, а он уже третий день голодает.
Вот мимо прошла девочка с мороженым в руке, он вспомнил, как с дедом они покупали мороженое прошлым летом: он стоял у витрины и долго выбирал. А дед выбрал себе обычный вафельный стаканчик, сказав, что оно самое вкусное, но Федор не поверил, и выбрал другое, но когда дед разрешил откусить от своего, то понял что, тот был прав. Теперь, глядя на девочку, он сглотнул слюну и зажмурился, чтобы не видеть, как она ест.
Дед умер в мае, Федор, названный в честь него, долго не мог смириться с потерей, плакал по ночам, ведь он остался, можно сказать, сиротой. Мать после его смерти запила еще больше. Он все это время ходил голодный и грязный, вот и сегодня он голоден, правда чистенький. Вчера он искупался в речке, да еще и попросил у соседки мыла и постирал там же в речке свои старенькие шортики и маечку, которую ему подарила девушка из 10 квартиры. Федор стоял в надежде на тетеньку с девочкой, та всегда дает ему денежки и он покупает себе еду. Многих проходящих мимо людей он уже знает, вон та бабушка из их дома – она часто дает домашние пирожки, но сегодня она прошла мимо, даже не взглянув на него. А вот это нехороший дядька идет, он никогда ничего не дает, только шепчет что-то про себя, а тот, действительно, увидев мальчишку, произнес сквозь зубы:
– Понарожали нищеты, лодыри и пьяницы, и этот такой же вырастет.
Но вот проходящие мимо старушки достали из своих сумок большой пакет с конфетами целый батон свежий, невероятно вкусно пахнущий. Федор хотел было уйти, но решил еще постоять, а вдруг повезет и кто-нибудь денег даст, тогда он это все сразу съест, а деньги потом будет тратить потихоньку. Ему действительно повезло, проходивший мимо парень, достал из кармана все, что у него было и отдал ему. Дед успел научить его читать и считать, он посчитал деньги, там было 300 рублей бумажками и еще 48 руб мелочью, он даже лимонад себе может купить. Мальчик побежал за гаражи, у него там схрон был. Он положил деньги в пакет с конфетами, оставив себе на лимонад, съел половину батона, а остаток тоже в конфеты засунул. Взял несколько конфет и замаскировал все. А потом побежал в магазин.
К вечеру он пошел в парк, и ходил от одного аттракциона к другому, но не решался потратить деньги на них , наконец тетенька на карусели сжалилась над ним и разрешила покататься, а после они долго с ней разговаривали. Потом к ней подбежала девочка:
– Баба, я тебе покушать принесла.
Федор хотел уйти, но она его остановила и отдала ему свой обед, оставив себе только бутылку с минеральной водой.
Девочка пошла прыгать на батуте, вслед за ней женщина и его отвела на батут, шепнув что-то другой женщине, стоявшей возле него, а напоследок девочка принесла мороженое для всех троих, и они сидели на лавочке и неспешно ели его.
–Ты завтра приходи, Федор, я тебе принесу вещи от внука, они большеваты слегка, но к зиме ты вытянешься, но хоть мерзнуть не будешь.
На следующий день он радостно нес домой целый пакет с вещами, на его счастье матери дома не было, и он, обрадованно примерив обновки, спрятал все под кровать.
Он уже в который раз пытался сказать матери о том, что ему в сентябре надо в школу идти, а у него ничего нет, но не получалось, когда он просыпался она уже или уходила или была совсем пьяная. Сегодня, проснувшись, он увидел, что она лежала с каким-то дядькой, а вокруг кровати валялись пустые бутылки, Федор даже не стал все убирать, надоело. И вышел из квартиры, в почтовом ящике опять лежали квитанции, он вытащил их, вернулся и положил рядом с остальными в свой шкафчик с игрушками, тут их никто не найдет.
Фёдор сел на лавочку у подъезда и стал дожидаться бабу Зою, только она в подъезде его жалела, но помочь мало чем могла. Изредка она забирала его к себе на 2-3 дня, отмывала, кормила, чинила его вещи. Это было тогда, когда она получала пенсию, которая по ее словам была очень мизерная. Федька не знал, что это слово означает, поэтому даже не представлял, какая она, эта загадочная мизерная пенсия. А вот и она, баба Зоя:
– Привет малыш, дома не сидится?
– Нет, баба Зоя, там опять грязь и немытая посуда, надоело мне все уже, убирать не хочу. Лучше скажи мне, баба Зоя, что мне с этими бумажками делать, которые каждый месяц нам почтовый ящик кидают. Баба Зоя усмехнулась и сказала:
– А по ним платить надо за газ, за свет, за воду.
– Ну тогда пусть лежат, может мамка когда-нибудь заплатит.
– Нет, малыш, вряд ли она когда-нибудь будет платить, вас просто скоро выселят из квартиры и дадут комнату в общежитии, я сколько раз писала про тебя, звонила, один раз даже ходила сама, но никто не хочет обратить внимание на вашу семью, а тебе ведь в школу, может тогда опомнятся, да придут глянуть, как ты, бедняга, живешь. Есть хочешь?
– Нет, я сегодня уже конфет наелся.
– Богато живешь, а то подожди, я в магазин схожу, да пойдем ко мне.
Но мальчик знал, что пенсия была две недели назад, и баба Зоя уже кормила и купала его в этом месяце.
Пролетело лето, к концу подходила и осень. На улице было слякотно, холодно и ветрено. Федор почти не выходил из дома, ему нечего было обуть, но зато в вещах, что ему дала тетя из парка он нашел две куртки – осеннюю и зимнюю, а баба Зоя обещала взять у подруги-соседки старую обувку внука, как только ему купят новую. Носков у него тоже не было, он нашел старые дедушкины, и , подворачивая их, ходил в них дома, где было холодно, так как отопление еще не включили.
Про школу он уже и не думал, из опеки, как думала баба Зоя, никто не пришел. А потом она заболела, и дочь забрала ее к себе. Федору стало совсем плохо, он мерз и голодал. Обещанная бабушкой обувь появилась неожиданно: рано утром в дверь постучали, Федор открыл и увидел мальчишку чуть старше его:
– Ты что ли Федор? – деловито спросил он.
– Я, – растерянно ответил мальчик, ведь к нему никогда никто не приходил.
– Ну значит это тебе, – и он отдал ему большой черный пакет.
Уже два дня он радовался, что мать не ночевала дома, и сейчас он может спокойно посмотреть, что же ему принесли. Затащив пакет к себе в комнату, Федор стал быстро его разбирать: здесь был теплый свитер, который он тут же натянул на себя, еще одна куртка, а главное кроссовки и зимние ботинки. Кроссовки были в пору, а ботинки чуть великоваты, но он напихал туда рекламных листовок и надел их.
– Вот теперь хорошо, – он прошел по комнате и, довольный, начал складывать свои богатства опять в пакет, чтобы спрятать под кровать. Теперь он может пойти к церкви, другого выхода у него не было, ведь он уже два дня ничего не ел. В днях он запутался, но явно сегодня не выходной, ведь если у мальчишки за плечами был рюкзак, значит он в школу шел.
Школа... Как ему хотелось туда, хотелось завести друзей, ведь он был совсем один, к нему не подпускали никого, его гнали от детей, а ведь он всего-навсего хотел с ними играть. В церковь он решил идти завтра, пораньше, завтра народу будет больше. И Федор лег спать рано, все не так голод будет чувствовать, да и выспится, вдруг мать придет среди ночи и бушевать начнет, если будет с гостями. Утром он понял, что мать опять не приходила, и забеспокоился, так долго она еще не пропадала. Он быстро оделся в новенькую курточку, надел кроссовки и вышел на улицу. А там было жуть, как холодно, всю ночь шел дождь, который к утру неожиданно перешел в снежную крошку, и теперь было очень скользко.
– Хорошо хоть идти близко, – радовался Федор, глядя, как осторожно идут люди.
Он встал на свое место и стал думать о том, что ему надо бы самостоятельно заниматься, но учебников у него не было.
– Может в библиотеку сходить, – она была рядом с домом, но он знал, что она для взрослых, а про детскую ничего не знал, но догадывался, что она тоже должна быть.
И Федор стал мечтать, как он сидит в библиотеке, а перед ним целые стопки книг, разных. Он даже согрелся от таких мыслей. Наконец, ему дали булочку и он быстро умял ее. Она была слишком маленькой, он не наелся.
– Сегодня надо постараться на запас собрать, на маму надежды нет, – решил он.
Вот прошли две бабушки, которые всегда ему что-нибудь подавали, но они были увлечены разговором и его не заметили, зато какой-то дяденька насыпал ему в карман мелочи, а люди шли и шли в церковь, а он стоял молча, не мог себя заставить попросить, ему было стыдно. Дед всегда говорил, что воровать нельзя и подбираться, а то Бог накажет. Вот он и стоял молча, дед ведь не знал, что он голодать будет. Он увидел, как к нему приближается противный дядька, он прошел совсем рядом и от него так хорошо пахло, в этот раз он шел молча. А потом его любимые две старушки вышли из церкви и направились прямо к нему, он поздоровался, а они вручили ему целых два пакета с печеньем, булочками и конфетами.
– Ты с кем живешь? – спросила одна из из них.
– С мамкой, только ее уже четвертый день нету.
– А чего же тебя в детский дом не заберут, там тебе лучше будет.
– Эх, все у нас наперекосяк идет, – вздохнула другая старушка, и они пошли дальше.
Он постоял еще несколько минут, на паперти все уже ушли, значит и ему пора.
– Скоро зима, надо из своего схрона все забрать, – подумал он и отправился в сторону гаражей. Он уже подходил к своему секретному месту, как вдруг увидел, что идущий навстречу мужчина поскользнулся, и со всего маха упал на спину.
– Ой, как ему больно, – подумал Фёдор и побежал к нему. Тот лежал с закрытыми глазами и был тем самым противным дядькой, которого Фёдор не любил.
– Вам больно? – участливо спросил он.
– Еще как, голова как чугунная, а что с конечностями не знаю, пока не понял.