К 80-летию стратегической наступательной Восточно-Прусской операции
К прусским границам Красная Армия вышла ещё в августе 1944-го:
Но на этих рубежах пришлось тогда на время и остановиться. После масштабного летнего наступления, в ходе которого оккупантов гнали назад в Третий рейх, войска были измотаны. Требовалось перевести дыхание, подтянуть резервы. А также выявить слабые места в обороне Восточной Пруссии, которую называли неприступной и на территории которой располагалась мощная группировка.
Противник, получив в начале осени 1944-го передышку на кёнигсбергском направлении, тоже не терял времени даром. Появлялись всё новые и новые минные поля и рвы, доты и дзоты, надолбы и заграждения с колючей проволокой (следы той бурной деятельности в Калининградской области до сих пор можно встретить). А в глухих уголках устраивались схроны со всем необходимым для «Вервольфа» – подпольных групп сопротивления.
Тем временем в сентябре 1944-го Красная Армия начала наступление в Эстонии и Латвии. А 5 октября 1-й Прибалтийский фронт стал наступать по территории современной Литвы. Тогда же это был Мемельский край, входивший в состав Восточной Пруссии. Уже к концу месяца неприятель был тут разгромлен. Лишь сам Мемель (Клайпеда) не сразу взяли – он падёт 28 января 1945-го. Также в результате Мемельской операции наши войска создали коридор, разъединив вражеские группировки в Восточной Пруссии и Прибалтике.
А 16 октября 1944-го в наступление пошёл 3-й Белорусский фронт. Начиналась операция успешно, уже 20-го передовые части были на подступах к Гумбиннену (Гусев), завязались уличные бои в Гольдапе. Однако враг, перебросив резервы, стал яростно контратаковать. 27 октября операция была свёрнута. Тем не менее плацдарм для решающего наступления удалось-таки создать, попутно нанеся существенный урон неприятелю.
И тогда же военный корреспондент Алексей Сурков, будущий секретарь Союза писателей СССР, написал пронзительное стихотворение «Ночной привал под Эйдткуненом» (ныне – посёлок Чернышевское Нестеровского района):
Последние недели октября.
Всё то же: тучи, слякоть и дожди.
Заката рахитичная заря
Чуть брезжит за холмами впереди.
Весь день металл над нами бушевал.
Весь день мы шли на запад в дымной мгле.
И вот, под вечер, встали на привал
В чужой деревне, на чужой земле.
Привычен этот тысячный постой.
И ночь войны по-прежнему долга.
И всё не так. Ведь этот дом пустой
Ещё вчера был логовом врага.
В нём тонкий писк чужих немецких крыс,
Мышей немецких робкая возня.
Его хозяин, толст и белобрыс,
Из чёрной рамки смотрит на меня.
Да! Мне стеклянный этот взгляд знаком.
Как мне забыть примятый снег в логу
И немца, что заколотый штыком,
Лежал, раскинув руки, на снегу.
Над логом стыл безмолвный труп села,
Где каждый угол мил с ребячьих лет.
Там был мой дом, моя семья жила.
Села, семьи и дома больше нет.
Через днепровский неширокий плёс,
Через Березину, сквозь все бои
Я до Восточной Пруссии донёс
Воспоминанья горькие мои.
Я честно, как положено бойцу,
Прошёл свой путь солдатский, боевой.
И с мертвецом стою лицом к лицу
В его холодном логове живой.
Мой скудный ужин на его столе.
В его хоромах спят мои друзья.
Ведь правда существует на земле,
И эта правда – кровная, моя.
Сегодня посетил меня покой.
Я знаю – будет крепок сон в тиши.
Как будто кто-то бережной рукой
Тяжёлый камень снял с моей души.
Пусть скуп теплом неяркий камелёк.
Пускай в ботинках чавкает вода.
Ведь Перевал Победы недалёк.
Свершив расплату, мы придём туда.
На фоне октября 1944-го ноябрь и декабрь прошли спокойно. Но это затишье нацистским руководством не было использовано для эвакуации населения. А уже в январе началось новое наступление в Восточной Пруссии. И тут нельзя обойти тему союзников.
В декабре 1944-го Германия неожиданно нанесла мощный удар по англо-американским силам в Европе (Арденнская операция). И вот уже Черчилль пишет Сталину:
«Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть».
Хотя Красная Армия уже и без того не позволяла гитлеровцам ещё больше развернуться в Арденнах – советские войска в те дни как раз приступили к ликвидации немецкой группировки в районе Будапешта, вынуждая противника слать туда резервы. Однако английский премьер всё равно счёл уместным обратиться за помощью.
Москва ответила Лондону так:
«Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не самая благоприятная. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января».
И Сталин сдержал слово. Уже 12 января 1945-го началась Висло-Одерская операция, 13 января на кёнигсбергском направлении в наступление пошли войска 3-го Белорусского фронта, 14 января – войска 2-го Белорусского. Помогли, в общем, союзникам. Хоть и не были ещё полностью готовы, и погода опять же не способствовала.
Ну и можно сравнить с действиями в тот же период союзников на прусском направлении:
Когда началась Восточно-Прусская операция, гитлеровцы сопротивлялись с отчаянием обречённых. Тем не менее всего через пару недель наступления Красная Армия подошла к Кёнигсбергу, заняв большую часть территории нынешней Калининградской области.
Вместе с тем отметим, что если о действиях в Северной Польше Совинформбюро сообщило уже 17 января, то кёнигсбергское направление попало в сводку только 19-го. Когда появились первые ощутимые результаты. Бои, развернувшиеся в «логове фашистского зверя», стали одними из самых тяжёлых за всю войну. И завершились лишь в мае 1945-го – после капитуляции Германии.
Владислав Ржевский,
автор канала «Калининградская Пруссия»
Смотрите также:
