Женя вернулась домой позже обычного, их сильно задержали на классном часе, а потом в магазин за молоком заходила. Леры ещё не было. Странно! Обычно сестра её опережает, не общается по дороге с одноклассниками, не зависает в школьном дворе, обмениваясь впечатлениями дня, не говоря уже о внеурочке.
Каро выскочил в коридор, виляя хвостом и поскуливая. Женя присела, щенок кинулся лизать ей лицо. Сколько преданности, любви и всего того, что написано в книгах про собак. Не верю, что у них нет души. Это просто невозможно. Выведу гулять, а потом за уроки.
Потоптались с Карохой во дворе, он всё тянул поводок к тому месту, где его нашла Женя. Она поддалась, рядом с мусоркой их встретила та большая собака. Надо бы подкармливать её. Двор был пустой, только по дороге к дому вдалеке шла пара, держась за руки. Женя всмотрелась. Лерка! Лера без шапки, хорошо, что мама не видит, шла с кем-то за руку. Надо же! Неужели с Данькой? Точно он! Господи. Нельзя же так переигрывать. Надо поговорить ещё раз с Игорем. Или нет, может, не стоит. Что же делать теперь? Что она, Женя, натворила! Ребята прошли совсем близко, но её не заметили. Лерка такая красивая с этой новой стрижкой и очень взрослая. Женя видела сестру со спины, даже походка будто другая стала, мягкая и спокойная.
Вы читаете продолжение. Начало повести здесь
Даня вернул Лере рюкзак, сестра скрылась в подъезде, а он почему-то стоял и смотрел ей вслед. А потом у него зазвонил мобильник, и Женя вроде бы даже расслышала обрывки фразы: «Игорёша, не лезь. Сам разберусь». А может ей показалась только. Данька прошел мимо, а Женя специально спряталась за деревья. Завтра абсолютно точно надо поговорить с Игорем. Настроение испортилось.
Дома пахло кофе, а ещё, наверное, гренками. Уютный и тёплый запах, устанавливающий свои законы, по которым надо долго держать замёрзшие руки под струей тёплой воды, а потом на кухне плюхнуться в старое бабушкино кресло, зажмуриться и вдыхать запах счастья.
– Жень, ты? Я гренки жарю! Будешь с кофе?
– Мама ведь не разрешает мне!
– А я с молоком сделаю слабый.
Женя заглянула на кухню. Лера суетилась у плиты, большая редкость, как и то, что она предложила кофе. Значит, что-то случилось. Лера плюхнулась в кресло, поджав под себя ноги. Кресло было старое, скрипучее и очень любимое, его перевезли из бабушкиного дома на первое время. А когда это первое время должно закончится, никто не знал. Кресло осталось, стало частью дома и семьи. Из-за него происходили постоянные баталии мамы с папой. Когда мама была в плохом настроении, она затевала генеральную уборку и порывалась всё выкинуть, а «эту рухлядь» в первую очередь отнести на помойку. Папа стоял насмерть – «кресло помнит всю нашу жизнь, ни за что!».
Ели молча, обе оказались страшно голодными. Тарелка дымилась и золотилась гренками. У Леры кофе чёрный, у Жени с молоком. Ели и молча переглядывались. Лера была другой. Как это объяснить? Никак. Только почувствовать. Она пила кофе, смотрела куда-то сквозь Женю и улыбалась одними глазами. Вот ведь и правда гениально сказано про то, что глаза – это зеркало души. Вы видели когда-нибудь ясным утром, как в зеркале отражаются солнечные лучи? Только нужно не спешить вскакивать с постели, а просто лежать и смотреть, наблюдать за танцующими пылинками, выхваченными лучами и уходящими полупрозрачными золотыми стрелами в бесконечность своего отражения. И вот такие золотые стрелы летели сейчас по кухне из Леркиных глаз во все стороны. Господи, что же я натворила! Поскорее бы завтра, как раз после уроков встреча волонтёрского корпуса, придёт Игорь и будет возможность поговорить.
*** *** ***
Утро, а вслед за ним и наступающий день выдался суматошным. Кароха неожиданно сделал огромную лужу в коридоре. Мама встала в неё перед самым выходом на работу, и был страшный скандал.
Женя выскочила из дома и по дороге вспомнила, что забыла ключи. Пришлось возвращаться, пока не ушёл папа, он всегда последним уходил. В итоге опоздала на физкультуру и делала штрафные отжимания. Вот бывает ведь так! А всё причинно-следственные связи. На них весь мир держится и вся наша жизнь. На уроках отвлеклась. Женька вообще любила учиться. Она не была любимицей учителей и не побеждала на школьных олимпиадах. Просто ей многое было интересно, будто мир приоткрывался с разных сторон для неё Женьки.
В волонтёрской комнате снова битком. Маша что-то набирала в ноутбуке. Игоря ещё не было. Ничего, наверное, задерживается.
– Женя, познакомься с нашим дизайнером Олесей. – Маша кивнула на рыжую девчонку, которая сидела на противоположном конце стола, та приветливо помахала рукой. – Садитесь рядом, Олеся макет афиши набросала уже, обсудите и пора браться за вёрстку.
С Олесей сразу нашли общий язык, она была всего на год старше, училась в художественной школе и оказалась невероятно увлечённым человеком. Показала Жене несколько вариантов афиши в планшете, один лучше другого:
– Главное донести идею, понимаешь? Это ты ведь предложила название «белый шум», да?
– Ну да…
– Оно просто отличное. Всё должно быть в духе минимализма. Вот картинки белого шума из интернета, ну такая рябь, сама видишь. Их поместим по центру под шапкой. А на фоне этой ряби названия музыкальных команд красным. Что думаешь?
– Олесь, да ведь я не разбираюсь. Вообще мне нравится.
– Или давай ещё такой вариант посмотрим. Классная идея, в интернете нашла. Сквозь рябь белого шума проглядывает чье-то лицо! Здорово?
– Да, отлично! Белый шум мешает нам увидеть чёткое изображение!
Олеся предлагала всё новые варианты, что-то добавляла, обновляла, меняла цвет, искала новые смыслы. Женя только кивала, соглашалась и смотрела на дверь, та равнодушно молчала. Игоря не было. Может написать ему? Неудобно. Словно услышав её мысли, встала Маша и начала кому-то звонить.
– Игорь, громче говори, не слышу тебя! Мы тут в полном составе, тебя не хватает. Ох, я и забыла совсем. А вернёшься когда? Давай, удачи.
Все вопросительно посмотрели на Машу.
– В общем, так. Маланчук уехал от школы на соревнования по спортивному ориентированию, я забыла просто. Будет на следующей неделе. Связь там плохая, поэтому все вопросы со мной придётся решать.
*** *** ***
Режим Леры стал другим. Дождаться конца уроков, дождаться репетиционных дней вторника и пятницы. Лера стала неизменным участником всех репетиций. После той самой первой, Даня вечером написал ей в вацап, что в пятницу встречаются на том же месте, а ещё скинул ссылки на песню, кавер которой они исполняли, ну и на группу, конечно. Сам фестиваль планировался в январе, точную дату пока не определили.
Кроме вторника и пятницы были и другие дни. В школе они тянулись. Даня с ней почти не общался. Ну или общался, как со всеми другими одноклассниками. Мог кивнуть в раздевалке или попросить ручку, если сидел впереди. И от этого не хватало воздуха, в Леркиной жизни появилось новое слово – неопределенность. Это значит, что неясно как жить, понимаете? Как жить, скажем, в среду и ждать пятницы и пытаться делать вид, что мир прежний? А делать вид, значит, обманывать себя и всех кругом. Силы от этого уходят бесконечно быстро. Так вот почему нас в детстве учат, что врать не хорошо.
Однажды её спросили на литературе. Надо было прочесть наизусть любое любимое стихотворение. Лера, конечно, забыла подготовиться накануне.
– Калинина, иди! Оценок совсем мало.
Пока шла к доске, судорожно пыталась что-то вспомнить. Бабушка любила и знала поэзию, легко читала наизусть Ахматову, Цветаеву, говорила, что это как музыка, надо уметь слышать. Но самой воспроизвести что-то из любимых бабушкиных стихотворений было сейчас в эту минуту бесполезно. Лера всегда терялась перед классом, в голове неприятно гудело.
– Ну, Лера! Ты готовилась?
В классе раздались смешки. Она кивнула и вдруг неожиданно для самой себя произнесла строчки среднего куплета песни, которую исполняла группа Дани:
«Прольюсь водою во поле
Просыплюсь житом пожатым
В хмельной родной землице я прорасту травою
Мала земная доля, мала земная доля.
Буду жить…».
Класс притих, с такой силой и чувством она произнесла эти строки. Лера знала, что именно в эту минуту она перестала обманывать всех и вся. Именно в эту минуту в ней самой открылся необыкновенный источник силы, который ощутили все вокруг. Лера читала дальше и видела глаза Даньки. Изумленные и восхищённые, а может ей так только казалось. Хотя нет. Сейчас он тоже не врал.
«Я буду жить в лесах дремучих и озёрах,
В любовных шорохах, и громких разговорах,
В разливах лав и рек, и в море-океане,
В слезах, улыбках, трелях птиц и каждом камне.
Свои меняя лики с восходом и закатом,
Я буду кум Луне, я буду Солнцу братом».
Когда Лера закончила, Даня поднялся и вдруг начал аплодировать, остальные подхватили. А Лера еле сдержалась, чтобы не разреветься и выскочить из класса. Хорошо, что учительница Наталья Николаевна вступила с вопросами.
– Лера, отлично! Просто отлично! Не ожидала от тебя! А чьи это стихи? Ну ладно, засмущалась совсем, садись, потом расскажешь мне. Следующий пойдет…
Лера села на место слушать других. Хотя на самом деле сейчас она слышала только себя, своё дыхание, стук взбудораженного сердца, обрывки строчек стихотворения, которое она только что читала. Её собственное звучание было таким нестерпимо громким, что она поднялась и просто вышла из класса. Наталья Николаевна не отреагировала, она разрешала им выходить во время урока, если очень нужно. В коридорах было тихо, до звонка оставалось чуть меньше десяти минут, Лера оделась и вышла на улицу, понимая, что сегодня в школу уже не сможет вернуться. До конца занятий два урока. Как назло, следующий русский, то есть Наталья Николаевна точно хватится, а ещё и рюкзак в классе остался. Надо классной написать, что живот заболел.
Тут только до неё дошло, что телефон тоже остался в рюкзаке, а вместе с ним и ключи от дома. Значит, домой сейчас не попадёшь. Женька вернётся примерно через пару часов и то в лучшем случае, если не останется готовиться к фестивалю в своём волонтёрском корпусе. В кармане куртки завалялось сто рублей, можно доехать к бабушке. Хотя не стоит, наверное, начнутся расспросы, да и хотелось побыть одной.
Зима на этой неделе вела себя гораздо увереннее. По-хозяйски сковала оставшиеся лужи льдом. Запорошила снегом детскую площадку у школы, дороги. Снега не хватило на деревья, они сиротливо ждали, унылыми черными ветками тянулись к небу, словно прося их укрыть.
Ноги сами понесли Леру в сторону дома, где проходили репетиции, а почему – она и сама не знала. Перед подъездом у спуска в подвал курил на лавочке сторож, он узнал Леру и кивнул ей:
– Так вы разве не завтра приходите или я перепутал что-то? Все дни одинаковые у меня!
– Да нет, я ключи в школе забыла. – Лера ответила и поняла, что логики совсем нет в её словах. Ну, причём тут ключи, будто кроме подвала ей и идти некуда. Залилась краской и отвернулась.
– Давай пущу тебя, погреешься, вон нос синий. Почему вы все без шапок-то ходите, а? Чаю хочешь?
Лера кивнула, сторож открыл дверь в подвал.
– Ты сиди, я сейчас за чаем схожу.
Всё на своих местах, запахи, приглушенные звуки, доносящиеся сверху, робкое мерцание света загорающейся лампочки, её, Леркин, импровизированный стул-ящик. Дверь заскрипела, сторож, вроде бы его дядя Саша зовут, нёс чай в металлической кружке.
– Ты аккуратно, кружка раскалённая, её ещё на авиазаводе делали сто лет назад, до сих пор мне служит. Я пойду, у меня дела срочные, ключ тебе оставлю, не потеряй, смотри. Завтра вернёте после репетиции.
Чай обжигал, был очень крепким и сладким, даже приторным. Лера держала кружку двумя руками и делала маленькие глотки. Внутри становилось тепло. Физика процесса. В природе и жизни многое продумано за тебя, надо просто подчиниться. Вот как сейчас. Просто держать ледяными руками раскалённую кружку, пусть она забирает холод, а Лера возьмет её тепло.
Без ребят и музыки подвал был другим. Он словно прислушивался к Лере, ждал от неё каких-то действий. Мол, ну что же ты молчишь? Сыграй хотя бы! «Я ведь не умею, могу только слушать и немного напеть». Чай кончился, а кружка ещё грела ладони. Лера по минутам вспоминала весь урок, даже слышала свои шаги по дороге к доске, снова видела лицо Дани, одно единственное среди всего класса. А потом налетевшим дождём шум аплодисментов. Она облокотилась спиной о стену и начала проваливаться в сон. Во сне люди тоже всегда очень честные. Уходит белый шум, всё лишнее, наносное, остается полезный сигнал или просто ты сам. Ты. Только ты сам настоящий. Оценивать тебя некому сейчас, плыви на волнах подсознания, наблюдай за собой в полном океане свободы. На грани сна и яви балансировала Лера, во сне к ней пришел Даня:
– Лера, ну что же ты! Все волнуются, а ты тут…
Или нет, не так. Он пришёл, молча присел рядом и взял за руку, как тогда в первый раз, а потом, потом прикоснулся губами к руке и сказал: «Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой!». Лера не успела ему ответить, явь навалилась скрипом открывающейся двери, дала пощёчину, чтобы резко проснуться.
В дверях стоял встревоженный Данька, а за его спиной выглядывала Наталья.
– Лера, ну что же ты?! Все волнуются, а ты тут!
*** *** ***
Женя вернулась из школы сразу после уроков. Открыла дверь, но Каро её не встретил. Она заволновалась, позвала и тут же увидела большую записку на полу: «Я во дворе гуляю с малышом». Значит, бабушка дома! Только она упрямо писала записки на бумаге, хотя в прошлом году родители подарили ей на день рождения смартфон! Точно, едва заметный запах сигарет и окно в зале стоит на проветривание. Раз бабушка внезапно приехала, значит, что-то случилось. Мама всегда её вызывает в экстренных случаях.
Сегодня четверг, Лера должна быть дома. Написала ей в вацап: «Ты скоро домой?», но сообщение прочитано не было. Две вложенные галочки так и остались бледно-серыми. Пока раздевалась и мыла руки, вернулась бабушка. Кароха, заливисто лая, понёсся по комнатам, призывая играть.
– Ну и шустрый парень он у вас! В отличие от твоей сестры! Ну, и где она бродит, а?
– Ба! Я только пришла. В школе должна быть, что значит бродит? Или домой как раз идёт.
– Мама ваша сорвала меня прямо из парикмахерской, хорошо, что интервью удалось на завтра перенести! Сказала, что ей позвонила учительница, Лера ушла с последних двух уроков, рюкзак в школе оставила, и телефон в рюкзаке разрывается от звонков.
– Лера никогда с уроков не уходила ведь…
– Никогда не уходила, а сегодня ушла, подумаешь, дело! Погуляет и придёт, вечно вы панику наводите. Давай с обедом помогай мне лучше, опять холодильник пустой.
Бабушка усадила Женю чистить картошку, а сама с каким-то неимоверным усердием начала надраивать до блеска раковину на кухне. По её сосредоточенному и напряженному лицу Женя поняла, что она сильно нервничает. А ещё бабушка, их молодая семидесятилетняя бабушка вдруг в эти минуты показалась ей сильно постаревшей, от этого Женьке стало жутко страшно.
Дочистила картошку и глянула на часы, больше двух часов прошло после шестого урока, Леры нет. Может, с Данькой она, хотя с ним только после репетиций возвращается, а сегодня не день репетиции. Плюхнула тяжелую кастрюлю на плиту и побежала в коридор. Надо в школу смотаться, может, по дороге кого-то встретить и спросить, хотя кого и что? В коридоре почти лбами столкнулись с мамой.
– Не пришла, Жень? – в глазах какая-то заискивающая надежда. От этого её совсем невзрослого взгляда Женьке ещё больше стало не по себе.
– Мам, да ты не волнуйся так! Ты классной звонила? Может, в школе какое мероприятие? Может, вернулась она в школу, а? Ты звонки проверь.
– Господи, я телефон на работе забыла! Торопилась, или в такси обронила? Что делать теперь? На работу вернуться?
Из кухни позвала бабушка:
– Вроде Лерка идёт! И вроде опять без шапки!
Мама прямо в сапогах побежала на кухню, за ней Женя. Втроём с бабушкой прильнули к окну. Окно кухни как раз выходило на дорогу к школе. Ближе к третьему классу мама отправляла Женю вместе со старшей сестрой одних, а сама смотрела из окна. Махала им рукой, а Женя всегда поворачивалась и отвечала ей, Лера, наоборот, тянула сестру вперёд. А мама с Женей всё не могли расстаться, пока расстояние не увеличивалось настолько, что Женька махала просто в пустоту. Она точно знала, что мама будет долго стоять там у окна и защищать её от всего на свете. Дорога помнит сотни шагов, она живёт ими, наполняется, словно полноводная река.
И вот по этой такой родной и знакомой дороге ещё так далеко, что приходится приглядываться, шла Лера. Они втроём угадали её по своим неуловимым признакам, по которым только очень близкие могут узнать родного человека. За Леркой шёл Даня, Женя тоже узнала его или догадалась. Они почему-то шли друг за другом. Может, на обочине были лужи, а может, им не хотелось разговаривать. Вдруг Лера резко остановилась, повернулась к Дане, что-то сказала ему, а потом… Жене показалось, что она приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щёку. Хотя, как она могла это разглядеть? Женька незаметно глянула на маму с бабушкой, обе впились глазами в Леру, Даню и дорогу.
– Она? Точно?! – мама близоруко щурилась.
– Точно! А кто это с ней? Жень, мальчик какой-то?
– Ба, откуда я знаю! Мне уроки делать пора, контрольная завтра по математике и кушать очень хочется, картошку пожаришь, а?
Женька быстро ретировалась в свою комнату, чтобы избежать лишних вопросов. У неё точно есть минут двадцать, чтобы побыть одной. Бабушка с мамой сейчас набросятся на Леру с расспросами, и ей, хочешь не хочешь, придётся как-то выкручиваться. Было сразу хорошо и плохо на душе. Такое разве возможно? Хорошо потому, что Лерка нашлась.
Когда-то, очень давно, когда Женя ещё ходила в садик, мама с Лерой лежали в больнице вроде бы с гриппом. Женя не видела их почти две недели. Она сильно тосковала, особенно ближе к ночи. Жили тогда у бабушки, папа возвращался поздно. Женя садилась на широкий подоконник и всматривалась в прохожих. Ей казалось, что будь она чуть внимательнее, обязательно увидит маму среди них за руку с Лерой. А если она не видит, значит, их и вовсе может не быть. И от этой вновь и вновь приходящей мысли опутывало Женю по рукам и ногам оцепенение, будто и её тоже нет. Значит, нам жизненно необходимо видеть наших близких.
А плохо… плохо потому, что Лера точно поцеловала Даню, а причиной всему она, Женя! Вот тебе и причинно-следственные связи. Какие же последствия будут теперь – страшно и подумать.
За дверью голоса и запах жареной картошки с чесноком. Женя прислушалась. Лера отбивалась, но как-то вяло, задумчиво, слов слышно не было. Мама спрашивала, тон ласковый и осторожный, очень переволновалась, видимо, сил на скандал просто не было, или Лера как-то выкрутилась. А может все такие голодные, что ждут, когда дожарится картошка. Бабушка готовит исключительно с чесноком, а потом присыпает обязательно мелко накрошенным, пахнущим весной, зеленым луком. Женя подавила порыв выскочить на кухню. Открыла ноутбук и начала писать Игорю в вацап сообщение. Он был в сети два дня назад.
– Игорь, ты вернулся? Мы можем поговорить? Все зашло слишком далеко! Мне кажется, что Лера начала встречаться с Даней, ну или всё к этому идёт. Я очень волнуюсь, что она узнает о нашем разговоре. Поймет, что Данька просто хочет ей помочь, подыгрывает ей, понимаешь?
Хотела переписать, но, передумав, отравила.
– Жень, кушать иди, – в комнату заглянула бабушка. – Разбирайтесь тут сами, сумасшедшее семейство, а мне на интервью пора. Отцу на ужин картошки оставьте.
*** *** ***
Фестиваль «Белый шум» назначили на 14 января. Старый новый год, наверное, символично. А до самого нового года оставалось чуть меньше десяти дней. Готовились сразу ко всему: к концу четверти, новому году, фестивалю, украшали школу, дом, исправляли оценки.
Женька до позднего вечера пропадала в своем волонтёрском корпусе. Лера слышала, что Маланчук после поездки слёг с ангиной, и поэтому работы у них сильно прибавилось. Вечерами Женя с отцом сидели за компьютером, совещались, верстали, а ещё Жене поручили вести страничку фестиваля.
У Леры был свой жизненный круговорот, своя орбита, по которой она совершала движение, бежала, летела и иногда просто задумчиво шла, озираясь по сторонам. После того дня, как она сбежала с уроков и поцеловала Даню, Лера поняла, что может иногда отчетливо слышать свой внутренний голос и даже подчиняться ему. И тогда уже ничто не мешает лететь с бешенной космической скоростью по своей орбите, видеть и слышать звучание других звёзд и планет.
На следующий день, после того, как она сбежала с уроков, Даня написал ей сообщение: «давай погуляем после репетиции». И они стали гулять. Такая была теперь их общая традиция каждый день сразу после уроков или репетиции. Они гуляли под снегопадом и дождём, по хрустящим тонким ломающимся льдом лужам. Иногда ветер хлестал по щекам, и они смеялись непонятно чему, держались за руки или просто молчали.
Каждый день новый маршрут. Город показывал им себя, улицы новостроек и многоэтажек, а за ними, если долго идти, начинается старый город с частным сектором, ухоженные палисадники с уличными новогодними гирляндами и заброшенные тоскующие без хозяев нахохлившееся дома с выбитыми ставнями. Улочки текли вниз, спускаясь по склону к реке.
Сегодня сразу после уроков Даня сразу повел её в старый город. Было тихо, морозно, снегом припорошило дороги. Небо, пасмурное и набухшее снегом, опускалось всё ниже на крыши домов. Наступал ранний зимний вечер. Остановились на одной из таких улочек, с высокого склона падающих вниз. Старые частные дома с обеих сторон, казалось, съезжали друг за другом прямо к реке. Остановились и долго смотрели на этот склон, тёмно-синюю ленту реки, огни домов на том берегу.
– Ты ведь придёшь на сам фестиваль?
– Я не очень люблю такие мероприятие, народу много, Дань! Ты ведь не обидишься? Я же всё слышала на репетициях.
– Это другое совсем! Звук, свет, эффект сцены, понимаешь?
Даня стянул с себя шарф и обмотал Лере открытое горло, а потом потянул её к себе за кончики шарфа и поцеловал. И в эти секунды остановилось время, а Лерка сошла со своей орбиты и замерла в невесомости. И если у той зимы был вкус, то это вкус горячих губ и тающего снега внутри.
Настойчивое дребезжание телефона в кармане, так долго звонить может только мама, всё-таки взяла трубку. Даня отвернулся и закурил.
– Лер, гуляете? Что так долго не берёшь, я волнуюсь!
– Домой уже собиралась, на улице шумно, не слышала.
– Поторопись, пожалуйста, дома батареи потекли, сейчас мастер придёт. А Женю, как назло, в школу вызвали.
Как быстро темнеет зимой, будто кто-то наверху задёрнул ночные шторы. Уже в кромешной темноте спускались к реке, хотя было полпятого. Улица пуста и только дома глазели на них своими жёлтыми окнами. Пару раз, отрабатывая хлеб, загавкали дворовые собаки, в новостройках такого не услышишь. Шли молча, сохраняя внутри случившееся безвременье.
Внизу вдоль реки осенью построили новую набережную, освещённые пластиковые остановки, плитка, фонари, красивый современный город, только очень чужой после их с Даней улочки. Быстро подошёл автобус, он был битком, стояли, прижавшись друг другу, и Данькин шерстяной шарф покалывал шею. Домой почти бежали, так как мама позвонила снова и сказала, что мастер ждёт, а дома никого. У подъезда попрощались, и Лера буквально взлетела по лестнице, мастер уже хотел уйти. На кухне и правда была огромная лужа, поставила чайник и ушла к себе, чтобы не мешать.
В комнате на столе творческий беспорядок и ноутбук не выключен. Видимо, Женька недавно ушла, вон даже вацап ещё светится, с кем-то активная шла переписка. Лера подсела к столу, никогда не читала чужие письма, а тут…
– Женя! Поговорить и встретиться пока не выйдет, я с ангиной и высокой температурой. Не надо лезть в это было, я как чувствовал, очень жалею, что поддался на твои уговоры тогда. Данька тот ещё артист, мог и заиграться! Творческая ведь личность. Я ему, кстати, звонил пару раз, он сбрасывал. Думаю, тебе надо самой с ним поговорить и лучше это сделать как можно быстрее!
Переписка шла с Игорем Маланчуком. В голове как-то нехорошо и страшно зазвенело. Пролистала сообщения выше, их было много, значит Женя давно с ним начала общаться. По датам выходило, что сразу после её Лериного дня рождения. День рождения, балкон, Даня, сигарета в его руках, первый снег, стрижка, Наталья и Даня в окне парикмахерской, первая репетиция, старый город, стекающие к реке улочки… Это декорации, да? А что же было за кулисами, кто режиссёр и сценарист?!
– Хозяйка! Я закончил! Иди работу принимай!
Окончание здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Сирота Екатерина
Начало повести здесь
Книга автора (с другими произведениями, опубликованными на нашем канале) здесь Другие истории автора здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь