Почти девять вечера, август, долгожданная вечерняя прохлада, стук каблуков по асфальту… Полина впервые за долгое время надела босоножки на каблуках, вытащила сама себя за шкирку на ретроспективу фильмов Тарковского. Просто заставила. Она всегда была с характером, так считала мама. А каблуки, да, качественно хорошая мина при плохой игре – простой незатейливый женский способ доказать себе, что можешь еще жить, когда пусто, смертельно пусто.
Кажется, сама вселенная держит тебя за ниточки, ведет, а ты только подрагиваешь в неумелых изломанных движениях. Это только кажется, что ты дышишь, двигаешься и принимаешь решения. «Я могу говорить» и снова в такт каблукам слова из фильма «Зеркало», самого любимого из всех фильмов Тарковского, «громко и четко, громко и четко… Я могу говорить». А завтра снова стрелочный перевод, и поезд Полининой жизни помчит по одному из путей. Какому только? Она не знала, надеялась, конечно, но не знала. Всю свою жизнь, почти сорок лет, пыталась понять – «может ли она говорить» в контексте фильма – то есть творить. А творить для нее означало видеть то, что не видят другие. И главное – уметь описать увиденное языком математики.
Вот вселенная, только присмотрись, удивительная, маняще бесконечная, многоголосая в своем звучании, сложная в своей простоте. Опиши ее изгиб, он постоянно движется, меняется, как в танце. Вдохни и передай миллиарды запахов, цветов, звуков, законов, ухвати хоть что-то. Кому-то дано. Те, кто может отражать вселенную для других – это поэты с большой буквы, они умеют говорить. Полина иногда умела, а иногда начинала мучительно заикаться, как тот юноша в фильме. Тяжело и мучительно заикаться. В такие моменты ненавидела себя, страдала сама и все окружающие, а главное семья – муж и дочка.
***
Да, она была математиком. Широко известным в узких кругах в своей области исследований, а именно теории прогнозирования. Прогноз в переводе с греческого означает предсказание, предвидение. В науке – да, Полине было подвластно многое, очень многое. Коллеги уважали и завидовали, лучшая среди равных. А вот в жизни… Ах, если бы в жизни предвидеть. Нет, нельзя, жить сегодня и одним днем – вот настоящее искусство.
А завтра… завтра все разрешится. Будут представители одного из крупнейших научно-исследовательских центров Москвы. Проект, который последние пару лет проходил апробацию в соседних двух регионах, возможно начнут внедрять по всей стране… От этого будет зависеть многое: отношения с мужем и дочкой, возможный переезд в Москву. Муж категорически против, дочка тоже. У каждого свои причины, свои поводы для непонимания друг друга. Все сложно и одновременно очень просто, как говорят психологи – конфликт интересов. Может, просто недостаточно любви, которая жертвовать помогает?
А сама Полина готова жертвовать? Самое страшное, что, видимо, только ради науки, так ее муж считает. И еще, возможно, раскроется тайна, которую Полина хранила многие годы. Ну, не совсем тайна, просто она никому об этом не говорила, можно ли это тайной назвать? Что же, завтра наступит время собирать камни…
Часть первая. С чего все началось…
Как в жизни все переплетено. Все связаны со всеми, бесконечная мозаика человеческих жизней, каждая из которых – ее неотвратимо малая часть. Или калейдоскоп – тряхнул его, и новый узор. Кто смотрит в него и от кого зависит, изменится ли он? Цепочка событий, мыслей, поступков… Полинина мама вышла замуж второй раз. А с ее отцом они развелись, когда девочке не было трех лет. Так что никакой трагедии. Зато есть воскресный папа, известный в городе журналист, походы в кафе-мороженое по выходным, позже – на выставки друзей-фотохудожников и прочие культурные мероприятия. Запах краски в типографии, перебивающий друг друга цокот печатных машинок на работе у отца, открытая настежь форточка круглый год, шесть человек в одной комнате, курили прямо здесь, только у редактора был отдельный кабинет.
Полина обожала походы в редакцию. Однажды принимала участие в так называемом импровизированном фильме, который снимали папины коллеги-журналисты. Множество фотографий, где они в разных ролях и нарядах из подручных средств изображают героев-большевиков, разложены прямо на полу. Потом все это будет собрано и наклеено на общий рулон. Под каждой фотографией подпись. Смеялись всей редакцией. Вот такой юмор – острый, легкий, как отношение к жизни, был привит Полине с детства, другого она не понимала, став взрослой. Как, впрочем, и современную журналистику, ту, что жаждет привлечь читателя чужим горем, страшными ДТП, бьющими по глазам заголовками и фотографиями.
***
У Полины было два дома. Один – воскресный дом воскресного папы. Там, где раньше жили бабушка и дедушка, в самом центре города. И родной, получается, что будничный, где жили они с мамой и отчимом.
Первый раз Полина узнала об отчиме из разговора, случайно подслушанного, она как раз была у отца. Из соседней комнаты доносился его голос:
– Господи, Надя, да он же совсем мальчишка! Как его Полька воспримет? Да у него еще молоко на губах не обсохло чужого ребенка воспитывать!
Полина помнит только, что первые минуты не могла сопоставить слова и действительность. Так часто бывает, когда новости ледяным дождем меняют температуру твоего пространства. Засыпала вопросами отца, тот только буркнул: «Мама все объяснит», уткнулся в газету и закурил.
Да, Игорю было двадцать шесть, маме тридцать три, отцу почти сорок, а Полина пошла в первый класс. Появился новый человек в их с мамой жизни, а в Полининой чуть позднее новый виток, который и определил собой все остальные тропы, дороги, мысли и все, что вмещает судьба человека.
Полина приняла Игоря на удивление легко, хотя первое время, конечно, примешивалось острое и незнакомое ей чувство ревности к маме. Просто вдруг разделили их общее с мамой пространство. Только позднее пришло ощущение, что оно изменилось, стало другим, соединилось с миром Игоря. Он появился на следующий день после того, как мама объявила, что жизнь их скоро изменится. Появился с пакетом, полным фруктов, прямо перед первым сентября.
Полина стояла в проеме двери и смотрела, как мама с Игорем выгружают на стол виноград, персики и яблоки. В конце 90-х это была относительная роскошь. Игорь тогда работал на птицефабрике, хотя по образованию был плановик пятилеток, экономист. Сейчас такой специальности нет и в помине. Виноград – прозрачный зеленый и темный синий – ягоды плотно прижались друг к другу, вобрав в себя тепло и солнце уходящего лета. Капельки воды подрагивают на кистях, отражая оттенки зеленого и синего. В каждой плотной продолговатой ягоде тайна лета, медленно перетекающего в начало осени.
В тот же вечер Полина вышла гулять, прихватив с собой почти все фрукты, которые были на столе, к великой радости соседских детей. Мама потом очень ругалась, говорила «ну зачем все-то было выносить?!», а Полина и сама себе не могла объяснить свой поступок.
Привязанность к отчиму постепенно вытесняла серое вязкое чувство ревности. Он делал с Полиной уроки, никогда не раздражался. У мамы же, по ее словам, не хватало терпения несмотря на то, что она была педагог, работала заведующей детским садом. А еще с ним читали и обсуждали книги Беляева, Майн Рида, слушали Гребенщикова и ходили на концерт Наутилуса, первый взрослый концерт для Полины.
У Игоря была феноменальная память. Он помнил и знал даты самых незначительных исторический событий, сражений, имена древнегреческих философов и поэтов, их работы и высказывания. Полина обожала смотреть с ним популярную в те годы передачу «Что? Где? Когда?». Он отвечал на все вопросы. Природа щедро одарила, только, казалось, перестройка в стране не дает ему крылья расправить. Игорь все повторял, что мечтал планировать те самые пятилетки, а приходится на птицефабрике работать. Время такое было, а потом наступило другое… Но об этом позже.
Игорь прекрасно знал математику. В седьмом классе у Полины началась геометрия, пришел новый учитель. Многое не получалось, было непонятно. Игорь объяснял решения своими способами. Нашел на книжных развалах старые сборники олимпиадных задач. Полина до сих пор хранит тоненький сборник известного советского математика Арнольда «Задачи для детей от 5 до 15 лет», 79 задач для культуры мышления. Обложка потерта, на ней сам Арнольд в футболке, джинсах с каким-то малышом, удивительно теплая фотография… Те упражнения, которые для пяти лет, дались мучительно тяжело, вот такая была слабая у Полины культура мышления. Задачи разбирали вместе, рисовали схемы.
– Ты пойми, Полин, все должно быть просто, на уровне перекладывания спичек! Пусть решение будет понятно тебе самой настолько, чтобы ты могла объяснить его маленькому ребенку.
«На уровне перекладывания спичек» – эту фразу часто повторяла своим студентам, когда училась в аспирантуре и вела занятия у первокурсников, а Игоря уже давно не было. Для нее давно, а для вселенной каких-то пять лет, миг один…
– Понимаешь, математика – это просто язык, на котором мы учимся с тобой говорить.
«Громко и четко, громко и четко» – всю жизнь пыталась учиться говорить на этом языке.
***
На очередное родительское собрание в школе ходил отец. У мамы на работе произошел форс-мажор, потекли трубы, и она осталась до ночи в детсаду. Собрание было в пятницу, а в субботу Полина, как обычно, поехала к отцу. Открыла дверь своим ключом. Отец не встретил, не услышал ее, разговаривал в соседней комнате по телефону. Обрывки фраз доносились, скрывая ответы диалога на той далекой стороне провода.
– Детка, я приеду, обязательно! Потерпите немного. Нужно уладить кое-что на работе. Готовь пока Аню и забирай документы из школы.
Голос отца стал тише, Полина молча стянула кроссовки, прислушиваясь. Надо же, «детка!». Так называл он только Полину. Стало тревожно, и неприятно засосало под ложечкой. Отец наконец-то услышал ее:
– Детка! Приехала! У меня для тебя хорошие новости!
Сердце как-то вдруг оборвалось, будто предчувствуя что-то, словно будущее из-за облака выглянуло и снова спряталось, только очертания его в сознании отпечаталось неясным рисунком, нельзя… рано еще, рано.
– Что за новости?
– Кажется, дедушкины гены в тебе начинают просыпаться! – отец засмеялся, таким родным и привычным жестом, щелкнул зажигалкой и закурил.
– В смысле, пап? Какие еще гены, о чем ты?
– На собрании тебя вчера очень хвалила учительница математики, симпатичная такая брюнетка!
– Какая же она симпатичная! Ей сорок почти! Что говорила?
– Сказала, что ты ее удивляешь. Что, наверное, она будет готовить тебя к олимпиаде. А потом поинтересовалась, занимаемся ли мы с репетитором. Вы что с мамой правда репетитора наняли?
– Да ты что! Игорь со мной занимается, да и самой интересно…
– Знаешь, дед говорил, что если ты вдруг надумаешь стать математиком или прикладником, как он сам, то, когда тебе исполнится семнадцать, можно будет открыть доступ к его библиотеке. Некоторые книжные шкафы отец запирал на ключ… Ты же помнишь, он был болен, вел себя странно последний год жизни…
Полине было шесть, когда умер дед, и она его почти не помнила. Знала только, что он был известным в своей области прикладным математиком и работал всю жизнь на оборонную промышленность. Когда мама с папой поженились, мамина дальняя родственница пригласила ее в ГДР, поехать не разрешили, дедова работа стала препятствием для выезда.
На следующие выходные отец уехал в длительную командировку в Москву. Сказал, что на месяц, а может даже больше.
– Буду скучать, детка, не грусти!
– Ладно, пап! «Колу» привези, ты обещал.
В конце 90-х – это была мечта, попробовать колу, отец рассказывал, как обжигает сладкий кофейный, хотя нет… неповторимо острый, солнечный летний напиток. Вроде простая газировка, а остается привкус волшебства и праздника.
Продолжение здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Сирота Екатерина
Книга автора (с другими произведениями, опубликованными на нашем канале) здесь
