Бабушка умела слушать. Эмпатия – так, кажется, мама называла это качество человека. Модное слово из психологии, умение сопереживать другому или понимать его. У Леры, по словам мамы, её совсем не было. Бабушка просто молчала, курила, немного щурилась, делала глоток своего любимого кофе, очень крепкого и без сахара, потом снова слушала. А Лера говорила. Много, иногда очень путано, словно во сне, когда засыпаешь и мысли наскакивают одна на другую, а потом медленно текут по реке сновидений. Рассказывала самой себе – только вслух. Про Даньку, как он курил на балконе, а Лера смотрела на его пальцы, и потом Маланчук, его смех, от которого хочется сжаться, как наша вселенная до микро-размеров, а потом взрыв! Мощный обновляющий и рождающий вновь. Только для такого взрыва нет энергии. А значит, остаётся только сжиматься и чувствовать себя хуже… хуже, чем они, другие.
– Лер, что значит хуже?! И кто эти другие для тебя? Их мнение важно? Вот, скажем, твой Маланчук. Ну что уж за звезда такая? Ну лидер…
– Вот именно! Лидер – этим все сказано, ему подчиняются, значит, он сильнее всех. Управляет и властвует.
– Лер, не обижайся, ты, конечно, не лидер, но и не хуже! Да так вообще нельзя рассуждать. Господи, что же за возраст такой противный! Мой возраст самый лучший, и не спорь. А сейчас поедем гулять, раз уж мы обе сегодня выходные.
Вы читаете продолжение. Начало повести здесь
Бабушка была свободным художником, из местной газеты давно ушла, иногда писала материалы на заказ, брала интервью. Лера любила их читать, в основном они были с женщинами, а сама серия интервью называлась PROЖизнь. Женщины-беженки, женщины, которые пережили тяжелую болезнь и вернулись к жизни, многодетные приёмные мамы. Лера читала, видела и слышала как говорят два человека, откровенно и честно, совсем простым языком, как друзья. Бабушка умела так писать, будто ты сам присутствуешь во время беседы, даже не зная человека, видишь его, слышишь его голос. Сложно это – рассказать про свою боль? И почему становится легче? Потому что кто-то принял её часть на себя.
– Лер, у меня идея, погода сегодня жуткая, снег растаял и слякоть. Поедем сначала на открытие выставки моей знакомой художницы-декоратора, потом в кафешку, а потом будет сюрприз!
– Идёт!
Погода и впрямь была скверная. Пронизывающий ветер гнал их до остановки. Бабушка локомотивом стремительно шагала впереди, подгоняя Леру. На асфальте следы утопали в рыхлом уже коричневом снегу. Следов так много, от маленьких детских до серьёзных мужских с рельефной подошвой. Все ведут на остановку. Лера тоже оставила свои. Автобусы пустые, час пик уже позади, самое лучшее время. Из окон такие сиротливые без снега улицы и люди. И только небо серым набухшим влагой одеялом укрывает крыши домов.
Выставка располагалась в Доме архитектора на первом этаже. Вязаные панно с абстрактными рисунками под названием «Триптих», снова панно – яркие со свисающими тугими косами из крупных лент, броское искусство в ощущениях для очень искушенного зрителя. В следующем маленьком зале – авторские куклы. Бабушка зависла над очередным триптихом, а Лера оказалась одна наедине с куклами. Они, несомненно, были живые. Куклы смотрели на Леру и молчали, изучая её. Кукла-клоун удивленно, одна бровь приподнята, рот ярким бантиком, лимонный комбинезон и красные ботинки; кролик из «Алисы в стране чудес» мудро и немного надменно, он всё уже знает про Леру, на нём чёрный бархатный пиджак, на шее те самые часы на золотой цепочке; семейство эльфов в клетчатой «шотландке»; просто куклы в шитье и вязаных из шерсти-паутинки платьях с необыкновенными волосами, забранными в длинные косы. Наверное, мастерица махнула рукавом и куклы, как частички её души и настроений посыпались, родились и теперь живут в этом зале.
Потом было кафе с огромными окнами-витринами на проспект Революции. Наверное, в каждом городе есть проспект с таким названием. А ещё чай с корицей и эклеры со сливочным и шоколадным кремом. Внутри теплело и будто тоже пахло корицей и немного праздником. С бабушкой было очень легко.
– А что за сюрприз, ба?
– Здесь недалеко. Доела? Тогда пойдем!
В соседнем здании размещался салон красоты.
– Вот мы и пришли!
– Это ещё зачем? Ты вроде недавно стриглась!
– Лер, давай сменим тебе образ, а? У женщин работает безотказно для повышения самооценки!
– Ого! А мама что скажет?
– Ну, Лер! Беру на себя маму. Ты, главное, не против?
Мастер-парикмахер распустила Лере волосы, пристально разглядывала её, что-то прикидывала.
– Карт-бланш даёте?
Лера только плечами пожала и кивнула в знак согласия. Творческий подход и любовь к своему делу творят чудеса! В зеркале увидела себя красивой. Это невероятное, ошеломляющее чувство, новое место в мире и новое ощущение себя на клеточном уровне. Волосы волнами до плеч немного вьются, пряди разной длины, кажется, причёска называется лесенка, высокий лоб закрыт косой челкой. Почему нам так важно чувствовать себя красивыми? Или это только женское качество? И где в глубинах сознания срабатывает этот щелчок – да, красиво!
– Нравится? – мастер крутанула её спиной к зеркалу и протянула другое небольшое, чтобы рассмотреть себя сзади.
Лера оказалась лицом к окну. По улице прямо мимо салона красоты шёл Даня, за спиной гитара в чехле, а рядом с ним высокая девушка без шапки, тёмные, наверное, длинные волосы спрятаны под куртку. Она шла и сдержанно улыбалась. Лера видела только её профиль, а Данька что-то рассказывал, размахивая руками для усиления эффекта.
*** *** ***
Женя вернулась домой позже обычного. На собрании Маша и Игорь долго распределяли обязанности между волонтёрами. Жене поручили сделать макет афиши, та призналась, что папа сможет помочь. Было почти пять вечера, звонить не стала, открыла дверь ключом и сразу вдохнула тёплый праздничный запах корицы. Значит, бабушка приехала, и, скорее всего, напекла её любимых булочек. Бросила рюкзак на пол и прислушалась. Что-то было не так. В запах корицы диссонансом вплетался мамин раздражённый тон. Кухня была закрыта, но отдельные фразы отчетливо бились о дверь.
– Мама, ну что за эксперименты?! Я же утром написала тебе, что Лера очень нестабильна! А теперь что с ней? Лежит, смотрит в одну точку. Господи, только в школу начала ходить.
– Ал, да всё отлично было. Гуляли, много разговаривали, потом в салон зашли, она ведь красоткой стала, разве нет? А потом… Её мастер к окну повернул, и Лера увидела кого-то. Я только мельком разглядела парня с гитарой за спиной, а с ним девушка вроде бы шла.
– Странная реакция, думаю, парень здесь не причём! Просто прохожий. Ты спрашивала у нее?
– Конечно! Сказала, всё хорошо, но в лице изменилась, а по дороге домой молчала.
Вода из открывшегося крана смыла остальные фразы, видимо, начали мыть посуду. В их общей с Лерой комнате свет был выключен, сестра лежала, отвернувшись к стене. Наверное, спала.
– Лер, ты спишь?
Та не ответила, только одеяло натянула на голову. Женя тихонько переоделась в темноте. В окно по-хозяйски падал свет фонаря, растапливая очертания предметов. Леркино горе было большим, больше неё самой, выходило за её границы, выплескивалось на пол, разливалось густой горечью в воздухе.
Парень с гитарой. Уж не Даню Трофимова ли она увидела?! В висках застучали идеи одна абсурднее другой. Выдохнула и написала Игорю сообщение в ватсап, его номер был в общем чате волонтёров. Ответ пришёл сразу:
– Женя, что случилось?
– Мне очень нужна помощь, вернее, Лере, ты сможешь на улицу выйти поговорить?
– Давай через десять минут у входа на стадион, успеешь?
Заглянула на кухню: «Я в школе телефон забыла, через час вернусь!».
Стадион располагался по дороге в школу, минут пятнадцать спокойным шагом, значит, надо бежать. Люди возвращались с работы домой, несли огромные сумки с едой, тащили малышей из детских садов и кружков. А Женя бежала против потока. В груди жгло и стучало, расстегнула на ходу куртку и сняла шапку. Холод забрался в рукава, прошёлся по волосам и умыл лицо, стало легче.
Игорь уже ждал у ворот стадиона.
– С ума сошла нараспашку, холод какой! – Он сам застегнул ей куртку. Так обычно делал папа, когда она уходила утром в школу, только Женю это возмущало. А тут… вдруг защипало в носу, и покатились слёзы.
– Дуреха, ну что случилось?
– Лера, она особенная с детства, всего не расскажешь. Это ведь целая огромная жизнь с родительскими страхами, переживаниями за неё, попытками встроить в обычный школьный ритм и подобрать к ней, Лерке, ключи. Психологи так и не смогли. Бабушка и папа, если сильно рассердятся или устанут, говорят, что Лера просто ленивая и своенравная, и её мало наказывали в детстве. Но я им не верю! Родители рассказывали, что она очень быстро развивалась, рано начала читать, память у неё потрясающая, она длиннющие стихи наизусть может прочесть, только часто ничего не хочет. В началке отличницей была, но всё из-под палки вроде, мама над ней стояла. Диагноз? Да, нет! Не ставили, это точно, я бы знала. Но, понимаешь, ей очень-очень плохо. И надо помочь!
Сумбурно потоком лились слова, ветер подхватывал и раскидывал их вокруг, словно опавшую листву, скупо вместо снега укрывшую ледяной чёрный асфальт.
– Жень, а что я-то могу сделать? Как помочь ей?
– Игорь, есть у меня идея! Ты можешь попросить Даню Трофимова, чтобы он обратил на неё внимание, ну домой проводил или просто в классе шефство взял, что-то в таком роде, а?
– Женька, что значит внимание обратил? Не темни! Он ей нравится, да? Если так, то можно навредить, неужели не понимаешь?
– Может и нравится, не знаю я! Ну пусть просто шефство возьмет. Игорь, ей очень плохо, понимаешь?
– Шефство… Про пионеров что ли фильмов насмотрелась? Ладно, подумаю я, может и поговорю. Пора мне, Жень, на тренировку опаздываю.
Игорь посмотрел на неё как-то исподлобья, замер, а потом резко отвернулся и ушёл.
Женя побрела домой. Сил почти не было, наверное, потому, что не успела поужинать. Улица опустела, медленно и несмело пошёл пушистый снег.
Рядом с мусорными баками сидела огромная пятнистая дворняга, а к ней прибился щенок. Может, это был её детёныш, а может, и нет. Щенок кинулся в ноги к Жене, а собака заискивающе посмотрела прямо в глаза: «Возьмёшь нас домой? Или хотя бы его?». Женя наклонилась, и щенок кинулся лизать ей лицо. Он был белый с небольшим черным пятнышком у самого носа.
– Ты прости меня, тебя не смогу взять, а малыша возьму! – решилась Женя и подхватила щенка под тёплый живот.
Он вдруг заскулил. Наверное, испугался или просто прощался с большой собакой.
Дома был переполох, бабушка и мама охали и ахали, а папа стал настоящим героем в глазах Женьки! Он взял щенка и отнес в ванную, долго мыл его, а потом смотался в торговый центр и купил миски, корм, даже записался на прививки к ветеринару. Лера вышла из комнаты, такая непривычно взрослая и красивая с новой стрижкой, увидела щенка и замерла.
– Ну что, девчата, будем имя придумывать малышу? – папа подхватил щенка и протянул Лере. Она счастливо охнула и осторожно прижала его к груди. Мама с бабушкой переглянулись и выдохнули, снова запахло теплой корицей.
*** *** ***
Щенок всю ночь спал у Леры под боком. Его назвали Каро, это был мальчик. Когда все уснули, малыш начал скулить, не признавая подстилку в качестве постели. Лера потихоньку забрала его к себе. Он грел её, а она его. Лере казалось, что его чистого щенячьего тепла гораздо больше, и он делится им даже во сне со всей своей собачьей преданностью.
Утром на удивление легко встала и отправилась в школу. Выгуливать Каро договорились по очереди. Сегодня был черёд папы, он даже взял полдня отгула, чтобы съездить к ветеринару.
В школе всё, как обычно, суматоха и толкотня в раздевалке. В коридоре мелькнула Женькина шевелюра и растворилась в толпе. Первый урок английский. На нём всегда комфортно, маленькая группа, по-домашнему уютный кабинет и Ирина Юрьевна, которая всех любит, а Леру особенно за её память и гуманитарные способности. Хороших учеников любят больше, разве не так?
– Ребята, познакомьтесь, у нас новенькая – Наталья Ивонина. У Наташи папа военный, поэтому она присоединилась к нам вот так посредине учебного года. Наташа, садись сюда на первую парту к Лере, она одна сидит.
Лера присмотрелась к новенькой. Русые распущенные волосы до лопаток, идеально гладкие, словно по ним тщательно прошлись утюгом. Высокая, стройная и очень спокойная. Достоинство. Вот как это называется. Внутреннее достоинство, которое помогает не засмущаться в новом коллективе и остаться собой. Наталью сразу попросили к доске, и по тому, как она двигалась, повороту головы, её профилю Лера вдруг узнала в ней ту девушку, которая вчера была с Даней. Только Данька был в другой подгруппе, а значит, точно проверить можно будет на втором уроке.
Урок тянулся. В конце писали самостоятельную. Лера никак не могла сосредоточиться, поставить глагол в правильную форму и определить время. Зачем в английском столько времён? Время – это вообще ошибка вселенной, недоразумение какое-то, что-то вроде простуды.
На перемене в коридоре у кабинета математики собрался весь класс, учитель опаздывал. Одноклассники общались небольшими группами по интересам, только Лера и Наташа стояли одни. Наташа сосредоточенно набирала в телефоне. Игорь Маланчук что-то рассказывал Дане, тот задумчиво хмурился, потом кивнул и вдруг направился прямо к Лере.
– Лер, ты познакомилась уже с Наташей?
– Да, на английском.
– Наташ, иди к нам! Мы с Наташей случайно познакомились, искали ударника в мою группу, она нам написала сама, а тут такое совпадение – учимся в одном классе! Знаешь, Лер, приходи сегодня после уроков к нам на репетицию, всё сама увидишь. Мы ведь скоро на фестивале выступать будем.
– Спасибо! Неожиданно …
– После уроков на улице будем ждать у входа. Кстати, причёска тебе очень идёт!
Прозвенел звонок, учитель уже открывал класс. Группки ручейками вливались в общую толпу и теснились в двери. На математике была новая тема, можно расслабиться и подумать о своём.
Лера уже давно многое упустила и пропустила. В точных науках, как в спорте, нужны постоянные тренировки, так папа говорит. Мысли путались, причёска мне идёт, а Наталья умная, её опять вызвали к доске, как она бойко решает пример, после уроков идти на репетицию, надо же!
Возбуждение, радость, робость, надежда и сомнения, опять бесчисленные сомнения – калейдоскоп эмоций тряс кто-то внутри с бешеной скоростью. Иногда эмоции цеплялись друг за друга, а сами узоры не успевали формироваться. Тогда вообще было не ясно, что она Лера чувствует в этот момент. А Даня сидел перед ней и неистово грыз ручку, она видела только его ссутулившуюся спину и двигающийся локоть, значит, тоже записывал пример. Почему люди так всё усложняют, почему маскируют чувства? Так они защищают себя, наверное. Что бы было, если мы говорили открыто друг другу? Как бы изменился мир?
– Калинина, опять спишь? К доске, пожалуйста!
Лера медленно встала. Доска, сплошь исписанная формулами, для неё сейчас станет настоящей доской позора. Но день был полон на хорошие сюрпризы, в напряженную тишину класса холодной струей ворвался звонок. Лера выдохнула. Потом было два урока информатики, Наташа и Даня оказались в другой подгруппе. Литература, русский и свобода!
Когда Лера вышла, ребята уже ждали её. Ветер был колючий и злой, снег снова растаял. Зима только нарождалась, а осень ещё не ушла окончательно, такое вот сплетение и взаимопроникновение времён года.
– Тут недалеко, пару кварталов, пешком дойдём, только поживее. Репетиция в три начнется. – Даня кивнул им обеим, мол, не тормозите, и пошёл быстрым шагом впереди.
Наталья шла рядом с Лерой. Как в прошлый раз волосы спрятаны под куртку и кажется, будто они обрезаны под каре. Обе молчали, Лера от стеснения, Наталья просто была в себе. Ветер всё равно бы их перебил. Он и сейчас завывал что-то своё. Путался в макушках строгих тополей, гнался за серыми облаками и жаловался, жаловался на своё одиночество.
Кирпичные пятиэтажки стали границей между старой и новой жизнью многоэтажных новостроек, теснившихся около школы. А тут другая жизнь, другие дворы, подъезды и подвалы. В одном из таких и проводились репетиции.
– За аренду платить не надо! В этом доме наш вокалист живет Димка, он и договорился со сторожем.
Спускались по узкой лестнице. Гулко в такт шагам волновалось и билось сердце. Низкие потолки, скупое освещение, плакаты музыкантов на стенах, старые афиши и тот самый запах сырости, который так быстро въедается в одежду, и так долго помнится потом. Двое ребят уже репетировали, один у микрофона, второй с электрогитарой. Они были явно старше. У микрофона высокий, худощавый, длинная чёлка почти закрывала глаза. Гитарист точно уже не школьник, волнистые русые волосы собраны в хвост, он единственный был в футболке с надписью какой-то группы. Оба кивнули, представляться не стали, музыка сейчас была важнее всего, этикета, холода, иной жизни за бортом подвала. Лера с первых секунд это поняла, и стеснение ушло, растворилось. Музыка стирала всё лишнее, отпускала, прощала, показывала настоящий бесконечный мир. А этот мир был больше и объёмнее в миллионы раз всех Леркиных страданий, сомнений и неуверенностей.
– Ты садись, не стесняйся, только куртку не снимай, тут холодно! – Даня подвинул деревянный ящик и усадил Леру.
Наталья уже сидела за барабанной установкой. Даня настраивал бас-гитару. Он уже потом рассказал Лере, что он именно бас-гитарист.
«Исчезну в сердце леса,
Вспыхну можжевельником,
Степной дорожной пылью в воздухе повисну.
Мала земная доля, мала земная доля.
Буду жить…»
Дима пел очень чисто низким с хрипотцой голосом, будто осторожно ступая по нотам, глаза закрыты, слова льются новыми смыслами, рассекая этот день, оставляя ненужное и забирая только то, чем может быть жива душа человека. Что это за песня? Они сами сочинили? Лера видела и слышала всех и каждого в отдельности. Легкие и уверенные взмахи рук Натальи, её какая-то королевская стать за барабанной установкой, вдумчивая сосредоточенность гитариста, Данькин профиль и нос с горбинкой, неизбежность нахлынувших слёз, которые никто не видел, а потому они свободно текли по Леркиным щекам. Песню играли несколько раз, возвращались в одну и ту же точку пространства и времени. В коротких перерывах перебрасывались замечаниями, поправляли друг друга.
– На сегодня хватит. Сторож просил пораньше закончить. – Дима всем кивнул. – Думаю, последний вариант сыграем на фестивале, если никто не возражает.
Собрались быстро, на улице попрощались. Дане и Лере было по пути. Наташа с ребятами пошла на остановку.
– Это ваша песня?
– Что ты. Нет, конечно! Это группа из Архангельска довольно известная Moon Far Away. Мы кавер исполняем. Понравилось?
– Очень!
Даня молча выхватил из её рук рюкзак и повесил на одно плечо. А потом вдруг взял за руку и повёл. Они шли молча, ветер стих, мир изменился. Было одновременно холодно и жарко. Холодно от опускающейся морозной ночи и жарко от соединённых рук. Когда два человека идут, держась за руки, они могут просто молчать, но все равно обмениваться информацией. Так можно лучше услышать друг друга. Слово может обмануть, а мысль никогда, она первопричина всего и вся.
– До завтра, Лера!
– До завтра!
Продолжение здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Сирота Екатерина
Начало повести здесь
Книга автора (с другими произведениями, опубликованными на нашем канале) здесь Другие истории автора здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь