Амели смотрела в стакан с вином, словно пытаясь разглядеть в нём своё будущее:
— Что ты предлагаешь, Берта?
— Лека устроит вам встречу. Сегодня вечером, в кафе "Вольтер". Он заинтересовался твоей историей, Мели.
Анри, молчавший до этого, вдруг взорвался:
— Нет! Хватит с нас бандитов! Мы уедем из Парижа, начнём новую жизнь...
Берта посмотрела на него с жалостью:
— Куда вы уедете, мальчик? У Манды длинные руки. А у тебя даже на билет денег нет.
— Я найду деньги! Продам картины...
— Твои картины никому не нужны, — жестко оборвала его Берта. — Посмотри правде в глаза – ты не можешь защитить Мели. А Лека может.
После этих слов в мансарде стало тихо. Амели встала и подошла к окну. Внизу бурлила вечерняя жизнь Монмартра – художники собирали мольберты, уличные музыканты настраивали инструменты. Обычный мир, в котором ей уже не было места.
— Я пойду на встречу, — сказала она наконец.
— Мели, нет! — Анри бросился к ней. — Это безумие! Из одной бандитской берлоги в другую...
— А что ты предлагаешь? — она повернулась к нему. — Ждать, пока люди Манды придут за нами? Или умереть с голоду на твоём чердаке?
— Я люблю тебя...
— Любовь не защитит нас от ножа.
Берта допила вино и поднялась:
— В восемь часов, кафе "Вольтер". Приходи одна, Мели. Без обид, красавчик, но этот разговор не для тебя.
Когда дверь за ней закрылась, Анри обнял Амели:
— Прости меня. Я оказался слабаком.
— Нет, — она ласково коснулась его щеки. — Ты просто художник. Я не должна была втягивать тебя в свой мир.
Кафе "Вольтер"
Кафе "Вольтер" располагалось на углу одноименной улицы, совсем неприметное заведение с потёртой вывеской и тусклыми окнами. Амели пришла раньше назначенного времени. В зале было почти пусто, лишь только несколько завсегдатаев у стойки.
Берта ждала её за столиком в углу:
— Пришла всё-таки. А я думала, художник отговорит.
— Где Лека? — Амели села, нервно оглядываясь.
— Будет через четверть часа. Выпей пока вина и успокойся.
Официант принёс графин красного и два стакана. Амели сделала глоток:
— Расскажи мне о нём. О Лека.
— Что рассказывать? — Берта пожала плечами. — Корсиканец он. Служил в дисциплинарном батальоне в Африке. Вернулся весь в татуировках и сразу взялся за дело - собрал банду, отвоевал территорию. Человек серьёзный.
— Такой же бандит, как Манда?
— Нет, — Берта покачала головой. — Другой он. У Манды всё на страхе держится. А Лека... он справедливый. По-своему, конечно.
В этот момент дверь кафе открылась. Вошёл высокий смуглый мужчина лет тридцати. Его руки до запястий покрывали синие татуировки - якоря, кресты, непонятные надписи.
— Вот и он, — шепнула Берта.
Лека подошёл к их столику. Его тёмные глаза внимательно изучали Амели:
— Значит, это ты, та самая красавица, из-за которой Манда потерял покой?
Он сел, жестом подозвал официанта:
— Ещё вина. И закусок.
Корсиканский акцент
— Что привело тебя ко мне, красавица? — Лека говорил с лёгким корсиканским акцентом, растягивая слова. — Только не лги. Я ложь за версту чую.
Амели подняла на него глаза:
— Защиты ищу. От Манды.
— А что взамен предложишь?
— Себя, — просто ответила она.
Лека откинулся на спинку стула, разглядывая её с новым интересом:
— Дорогой товар предлагаешь. Знаешь ведь, что Манда за такое не пощадит?
— Знаю. Но выбора у меня нет.
Официант принёс вино и тарелку с холодным мясом. Лека неторопливо наполнил стаканы:
— Расскажи мне всё. С самого начала.
И Амели рассказала. О детстве, о жизни с Мандой, о побеге с художником, о слежке и угрозах. Лека слушал молча, только желваки иногда ходили под смуглой кожей.
— А художник твой где? — спросил он, когда она закончила.
— На Монмартре. Он не знает, что я здесь.
— И правильно. Такие дела без художников решаются, — Лека повернулся к Берте. — Оставь нас.
Когда они остались вдвоём, он наклонился к Амели:
— Послушай меня внимательно, девочка. Я могу защитить тебя от Манды. Но ты должна понимать, что это будет битва. Настоящая, с кровью и смертями. Готова взять такой грех на душу?
— А у меня есть выбор?
— Выбор есть всегда. Можешь вернуться к Манде, думаю, он простит, если попросишь. Или уехать с художником, тогда, быть может, и правда спрячетесь где-нибудь.
Амели горько усмехнулась:
— Ты сам в это веришь?
Сделка с дьяволом
Лека достал из кармана серебряный портсигар и закурил:
— Вот что я тебе предлагаю. Переедешь ко мне в Шарон, у меня там дом. Будешь под моей защитой. Но учти, что пути назад не будет.
— А художник? — тихо спросила Амели.
— Забудь о нём. Для его же блага. Манда его всё равно не оставит в покое, а я защищать его не стану. Не мой это человек.
Амели опустила голову. В горле стоял комок:
— Я должна хотя бы попрощаться...
— Нет, — жёстко ответил Лека. — Никаких прощаний. Уходишь сейчас же, со мной. Или оставайся с ним. Выбирай!
За окном сгущались сумерки. В кафе зажгли газовые рожки, их свет отражался в стаканах с недопитым вином. Амели чувствовала, что сейчас решается её судьба.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Я согласна.
— Умная девочка, — Лека погасил папиросу. — Мой экипаж ждёт за углом. Идём.
У дверей он накинул ей на плечи свой плащ:
— Спрячь волосы. Не хватало ещё, чтобы люди Манды тебя заметили.
В экипаже пахло табаком. Лошади тронулись, цокот копыт эхом отражался от стен домов. Амели не оглядывалась, она знала, что больше никогда не увидит ни Монмартр, ни Анри.
— У тебя красивые волосы, — вдруг сказал Лека. — Как золотая каска.
Он не знал, что эти случайные слова станут вскоре её новым именем – именем, которое войдёт в историю парижского преступного мира.
Дом в Шароне
Дом Лека стоял на тихой улице в Шароне. Это был двухэтажный особняк, с небольшим садом, обнесённым высокой оградой. Совсем не похожий на бандитское логово.
— Располагайся, — Лека провёл Амели в просторную комнату на втором этаже. — Это теперь твоё.
В комнате ароматно пахло лавандой, а горничная, немолодая корсиканка по имени Мария, раскладывала свежее бельё. Увидев Амели, она замерла на мгновение, потом быстро перекрестилась:
— Мадонна миа, какая красавица!
— Позаботься о ней, Мария, — сказал Лека. — И предупреди Жермену, что у нас гостья.
— Жермену? — переспросила Амели.
— Мою женщину, — спокойно ответил он. — Её все зовут Пантерой. Скоро познакомишься.
Оставшись одна, Амели подошла к окну. В саду цвели розы, их аромат поднимался до второго этажа. Всё казалось таким мирным, будто не было ни криминальных разборок, ни угроз, ни предательств.
Стук в дверь прервал её размышления. На пороге стояла высокая женщина лет тридцати – стройная, гибкая, с короткими тёмными волосами. В её походке действительно было что-то от хищника.
— Так вот ты какая, — произнесла она, разглядывая Амели. — Я Жермена. добро пожаловать в наш дом.
В её голосе не было враждебности, но и теплоты тоже. Она говорила так, словно приветствовала неизбежность.
— Лека сказал, ты от Манды сбежала? Храбрая девочка. Или глупая, посмотрим, время покажет.
Затишье перед бурей
Жизнь в доме Лека текла по своим законам. Жермена держала хозяйство в ежовых рукавицах. Она следила за порядком, распоряжалась прислугой, принимала гостей. К Амели хозяйка относилась настороженно, но без явной неприязни.
— Запомни главное правило, — сказала она как-то за завтраком. — Никогда не спрашивай о делах. Ни у Лека, ни у его людей. Меньше знаешь – крепче спишь.
Амели кивнула. После роскошной тюрьмы Манды и богемной нищеты с Анри этот дом казался странным гибридом, здесь были и достаток, и свобода, но всё равно она ощущала опасность.
Лека появлялся редко, его дела требовали постоянного присутствия в городе. Но когда он возвращался, дом словно наполнялся особой энергией. Даже Жермена менялась, в эти минуты она становилась мягче и женственнее.
Однажды вечером, когда они сидели в саду, Лека вдруг сказал:
— Манда рвёт и мечет. Весь квартал на уши поставил, ищет тебя.
— Он знает, где я? — тихо спросила Амели.
— Догадывается. Но доказательств нет. Пока.
Жермена поставила на стол бутылку вина:
— У нас сегодня будут гости. Будь готова, Амели. Тебя хотят видеть.
Гости появились после заката. Это были пятеро мужчин, главари банд, союзников Лека. Они собрались в большой комнате, пили, говорили о делах. Амели спустилась по просьбе Лека.
При её появлении разговоры стихли. Мужчины разглядывали её с жадным интересом.
— Вот она, наша Золотая Каска, — произнёс один из них. — Теперь понятно, почему Манда так беснуется.
— Война будет, — сказал другой. — Большая война.
Первые выстрелы
В последних числах декабря 1901 года квартал затих в тревожном ожидании. Люди Манды всё чаще появлялись на территории банды Попинкур. Лавочники закрывали свои заведения раньше обычного. Напряжение росло, казалось, что скоро что-то случится.
Амели почти не выходила из дома. Но даже сквозь закрытые ставни до неё доходили тревожные новости. В кабачке "Три бочки" зарезали человека Лека. На следующий день нашли бездыханным одного из людей Манды. Око за око, зуб за зуб…
Лека стал хмурым, неразговорчивым. Целыми днями он совещался со своими подручными, по ночам уходил на какие-то встречи. Жермена молча наблюдала за происходящим, только глаза её становились всё темнее.
— Не боишься? — спросила она как-то Амели.
— Боюсь, — честно ответила та. — Но не за себя.
— А за кого же?
— За всех. За Лека, за тебя... даже за Манду.
Жермена усмехнулась:
— Странная ты. Живёшь между двумя самыми опасными людьми Парижа и жалеешь их обоих.
В первый день нового, 1902 года, произошла первая серьёзная стычка. Люди Манды устроили засаду возле винного склада, принадлежащего Лека. Завязалась перестрелка. Двоих уложили, пятерых ранило.
Лека вернулся домой под утро, левый рукав его куртки был в крови:
— Пустяки, — сказал он, когда Амели бросилась к нему. — Царапина.
Она молча достала чистые бинты, спирт и принялась обрабатывать рану.
— Где ты научилась? — спросил Лека, наблюдая за её уверенными движениями.
— У Манды. Он часто приходил в таком виде.
Заключительная часть:
Начало этой истории читайте по ссылкам ниже
Часть1:
Часть 2:
Часть 3: