Историада

Говорят, большие неприятности часто начинаются с маленьких женских капризов. В начале XIII века одна пятнадцатилетняя девица умудрилась так рассорить Англию с Францией, что отголоски этой вражды аукались еще несколько столетий. Её звали Изабелла Ангулемская, и она была избалованная красавица с огромными зелеными глазами и характером, способным довести до белого каления даже самого терпеливого из монархов. Трудно сказать, что сделало её такой. То ли папино обожание, то ли собственное отражение в зеркале,...

В те дни Амели часто выхаживала раненых. Дом Лека превратился в своеобразный госпиталь, сюда приносили пострадавших в стычках с людьми Жозефа Манды. Жермена молча наблюдала, как ловко Амели справляется с перевязками, как успокаивает раненых, как проводит бессонные ночи у их постелей. Лека тоже присматривался к ней с растущим интересом. Однажды вечером он застал её в саду, она срезала розы для букетов: — Не боишься шипов? — спросил он, подходя ближе. — После всего, что было, шипы уже не страшны, — ответила Амели, не оборачиваясь...

Амели смотрела в стакан с вином, словно пытаясь разглядеть в нём своё будущее: — Что ты предлагаешь, Берта? — Лека устроит вам встречу. Сегодня вечером, в кафе "Вольтер". Он заинтересовался твоей историей, Мели. Анри, молчавший до этого, вдруг взорвался: — Нет! Хватит с нас бандитов! Мы уедем из Парижа, начнём новую жизнь... Берта посмотрела на него с жалостью: — Куда вы уедете, мальчик? У Манды длинные руки. А у тебя даже на билет денег нет. — Я найду деньги! Продам картины... — Твои картины никому не нужны, — жестко оборвала его Берта...

Анри с Монмартра был совсем другим, не похожим ни на Роллана, ни на Манду. Художник-самоучка, он проводил дни на Монмартре, рисуя портреты туристов. По вечерам спускался в предместье, где можно было выпить дешёвого вина. В "Свиной голове" он впервые увидел Амели. Манда привёл её в кабачок после долгого отсутствия, он больше не запрещал ей выходить, но теперь всюду сопровождал сам. Анри сидел в углу с альбомом для зарисовок. Его карандаш быстро скользил по бумаге, запечатлевая точёный профиль Амели, изгиб её шеи, волну золотых волос...

Осень 1897 года выдалась на редкость промозглой. Дожди заливали улицы предместья, превращая их в грязные потоки. Амели приходилось работать в любую погоду, Бушон не признавал оправданий. В один из таких вечеров она стояла под козырьком закрытой лавки, пытаясь укрыться от дождя. Промокшее платье липло к телу, золотые волосы потемнели от влаги. — Ты совсем замёрзла, девочка, — раздался женский голос. Рядом остановилась немолодая жрица любви по имени Жаннетт. Амели часто видела её на улицах квартала...

Париж, 5 января 1902 года Холодный ветер гнал по улице Планша обрывки газет. Сумерки сгущались, и редкие газовые фонари отбрасывали на грязную брусчатку неровный желтоватый свет. Улица, упиравшаяся в крепостной вал, казалась вымершей, ни прохожих, ни экипажей. Только две группы мужчин застыли друг напротив друга, словно актёры перед началом спектакля. – Ну что, Корсиканец, – хрипло произнёс коренастый блондин, сжимая в кармане рукоять ножа, – сегодня мы с тобой всё решим. Один раз и навсегда. Его противник, смуглый красавец с татуировками на руках, только усмехнулся: – Как скажешь, Манда...

Фонтенбло встретил будущую королеву проливным дождём. Капли барабанили по крыше кареты с таким остервенением, словно небеса решили устроить генеральную репетицию Всемирного потопа. — По крайней мере, никто не увидит, если я расплачусь от волнения, — пошутила Мария, глядя на размытый пейзаж за окном. Её наряд, над которым трудились лучшие портные Страсбурга, промок насквозь, пока она пересаживалась из одной кареты в другую. Парик, уложенный с особым тщанием, начал подозрительно крениться набок. А драгоценная накидка, расшитая серебром, больше напоминала мокрую простыню...

В один весенний день 1725 года в сонный Виссембург ворвался королевский гонец. Его появление вызвало больше переполоха, чем если бы на главной площади приземлился китайский дракон. Горожане высыпали на улицы, показывая пальцами на блестящий королевский герб и стали гадать, что могло привести столичного вестника в их захолустье. Гонец направился прямиком к обветшалому особняку, где обитало польское семейство в изгнании. У ворот его встретил единственный оставшийся слуга, по совместительству исполнявший роль дворецкого, конюха и повара...

В 1725 году европейский высший свет потрясла новость, от которой у чопорных аристократок случилась коллективная мигрень. Пятнадцатилетний король Франции Людовик XV, самый завидный жених Европы, объявил о женитьбе на дочери бедствующего польского экс-короля. Скандал был сродни тому, как если бы наследник крупнейшей компании вдруг решил жениться на дочери разорившегося лавочника. — Это какая-то ошибка, — шептались в великосветских салонах Парижа. — У этой нищенки даже на приличное платье денег нет!...

Корзинка в руках служанки зловеще покачивалась, пока та шла по анфиладам дворца. Арсиноя зябко повела плечами, представив реакцию мужа на столь необычный "подарок". Но разве у неё был выбор? Эта дерзкая девчонка перешла ей дорогу. Что ж, она получила по заслугам... Арсиноя II родилась в семье египетского правителя Птолемея Сотера. С детства она росла в атмосфере придворных интриг и борьбы за власть. Едва девочке исполнилось 16, отец поспешил выдать её замуж за царя Фракии Лисимаха, надеясь укрепить политический союз...

Вы когда-нибудь задумывались, что значило быть "честной женщиной" в Средние века? Поверьте, это совсем не то, что вы могли подумать! Представьте себе: суд, толпа зевак, напряженная атмосфера. На скамье подсудимых - женщина, уличенная в воровстве. Казалось бы, всё ясно. Но вот судья открывает рот и... называет ее "честной женщиной"! Что за чертовщина? А вот что: в те далекие времена понятие честности для женщин было, мягко говоря, своеобразным. Главное - не путаться с мужчинами налево и направо. Даже...

Семен Михайлович тяжело опустился на кровать, стягивая сапоги. День выдался утомительным, и он мечтал об отдыхе. Внезапно его внимание привлек шум в соседней комнате - Надежда вернулась из театра с друзьями. — Смотри, Сема! - раздался ее веселый голос. Буденный поднял глаза и замер. Надежда стояла в дверном проеме, держа в руке его пистолет. Она игриво приставила дуло к виску. — Брось! - вскрикнул Семен Михайлович, вскакивая. - Он заряжен! Надежда рассмеялась: — Я боевая, умею обращать... Договорить она не успела...