Памяти Авенира Овсянова – пожалуй, самого известного калининградского краеведа
Родился он в 1936 году в костромской деревне Каримово. Кстати, официальная дата его рождения, 30 октября, в документы попала по ошибке. На самом деле Овсянов родился на день раньше. Так что праздновать можно было два дня подряд.
Для того чтобы выйти в люди, стартовые условия были, скажем так, не очень. Это сегодня Каримово – окраина Костромы. А тогда – селение на отшибе, где керосинка считалась роскошью.
– Один букварь на всю деревню, – вспоминал Авенир Петрович. – Писать учились на обороте бланков. Чернила – сажа, разведённая в воде. Однажды мне подарили тетрадь. Настоящую. До сих пор её помню. Двенадцать листов, в линейку. Вся школа ходила на неё смотреть.
О поступлении в вуз и мыслей не было. Из всего класса он оказался единственным, кто сумел пробиться в техникум.
– По окончании меня, молодого техника-строителя, распределили в Калинин. А там сразу поручили возвести 16-квартирный дом. Допотопный, ещё с выгребными ямами. Но мне казалось, что я строю солидный объект. Правда, при моём участии был сделан лишь нулевой цикл. Меня призвали в армию. И в Калинине я больше ни разу не был.
Потом были два года срочной службы сапёром на Украине. В 1956-м Овсянов два месяца провел в Венгрии, куда его часть спешно перебросили. Сидели в казармах, готовые, если что, с оружием в руках выступить против тех, кто устроил «венгерскую революцию», а по сути – кровавую бойню. К счастью, воевать ему там всё-таки не пришлось.
А в 1957 году он оказался в Калининграде – поступил в инженерное училище в Борисово. Во время учёбы в числе других курсантов не раз приходилось участвовать в демонтаже немецких развалин. В том числе – Королевского замка.
– Однако каяться не в чем, – говорил Авенир Петрович. – Демонтировали мы только те руины, которые угрожали жизни людей, представляя опасность обвала. И после нашей работы развалины замка остались почти такими же, какими были до нас.
А если бы тогда приказали снести? Снесли бы, не задумываясь.
– Мы же другими были, с другим сознанием. Искренне считали, что Восточная Пруссия – оплот милитаризма. Прошли годы, прежде чем я многое узнал, осмыслил и изменил точку зрения.
Окончив училище с красным дипломом, он получил право выбрать место прохождения дальнейшей службы. Попросился в Киевский военный округ. Год очищал там землю от боеприпасов времён войны. А в августе 1961-го – неожиданная спецкомандировка.
– Нас, пятьдесят офицеров, послали помогать строить Берлинскую стену. Работали мы «в тылу» стройки, близко подходить к стене нам запретили – официально её возводили только немцы. Объект рос на глазах. Так что уже дней через десять меня перевели в Тюрингию – сооружать временные мосты для нужд группы советских войск в Германии.
Спецкомандировка в итоге растянулась на три года. И в Киевский военный округ он уже не вернулся. Уехал в Москву, учиться в военно-инженерной академии имени Куйбышева.
В ту пору обострились отношения с Китаем. И в 1967-м практикой для «куйбышевцев» стала командировка на Дальний Восток. Восстанавливали доты «на высоких берегах Амура», построенные в 30-х и позже заброшенные, ввиду того, что в 40–50-х русский с китайцем считались «братьями навек».
– Но прежде чем приступить к работе, требовалось привести в чувство солдат. Был такой приказ: из рядового состава посылать на китайскую границу только отличников боевой и политической подготовки. Однако многие командиры решили под это дело сплавить туда самых плохих бойцов. Подправили характеристики – и с глаз долой, из сердца вон! Хотя я таких «орлов» быстро обламывал. Сажал на ночь в гильзосборник, маленькое помещение, в котором пол, стены, потолок – всё бетонное. И к утру даже самый «крутой» нарушитель становился шёлковым. Вообще я не сторонник подобных мер, но в те дни они были оправданны. Мы ведь находились в шаге от войны. С разболтанными же солдатами много не навоюешь.
Китайцы между тем активно провоцировали. То выставляли портреты Мао и Сталина, попутно показывая свои голые зады. То, вооружённые до зубов, мчались на лодках через реку к советскому берегу, лишь в последний момент разворачиваясь. А ещё две недели подряд со страшной громкостью крутили китайский гимн «Алеет Восток».
– С той поры я эту песню слышать не могу…
Вторая практика была в 1968 году на Байконуре. Помимо прочего, минировали подступы к космодрому. Вокруг этого объекта особой важности требовалось создать мощнейшую заградительную систему.
Перед выпуском из академии всем предложили ответить на вопрос: «Чем вы хотели бы заниматься по окончании учёбы?» Написал: хочу преподавать. И получил направление в Калининград. Правда, на хорошо знакомых ему квартирах в Борисово была уже не совсем та самая альма-матер. Учебное заведение, которое он окончил (переведённое в 1949 году в Калининград Московское военно-инженерное училище), в 1960-м расформировали, на его место передислоцировав из Ленинграда училище имени Жданова.
Интерес к истории у Овсянова был всегда. А в краеведа стал «превращаться» вскоре после возвращения в Калининградскую область.
– Я же преподавал фортификацию, а в бывшей Восточной Пруссии столько объектов-экспонатов. По крупицам собирал информацию о фортификационных сооружениях. Ну а затем уже и другими сторонами прусского прошлого увлёкся.
Он участвовал во множестве экспедиций по поиску культурных ценностей, в том числе – легендарной Янтарной комнаты, был научным сотрудником Царскосельской мастерской по воссозданию утраченного шедевра. При этом никогда не отказывал друзьям-знакомым в поиске самых прозаичных вещей. Так, сосед по огороду попросил его помочь найти ключи, «посеянные» на участке. Вооружившись металлоискателем, Авенир Петрович быстро отыскал пропажу. А как-то пришлось ехать на Бальгу. Жена коллеги по работе потеряла там золотое украшение. Причём не могла уверенно показать, в каком именно месте. В общем, получилась целая поисковая операция, в ходе которой было найдено немало всякой старой железной всячины. Однако нашлось в итоге и украшение!
В свой последний день рождения Овсянов был непохожим на себя, непривычно грустным. А потом вдруг пропал (мы жили по соседству, часто встречались). Когда я ему позвонил, он, как выяснилось, находился в Санкт-Петербурге, готовился к серьёзной операции.
– Даже не представляешь, как хочется вернуться домой, – сказал Авенир Петрович.
Увы, операция 17 декабря 2014-го оказалась роковой…
Полковник Овсянов был един во многих лицах. Историк и строитель. Сапёр и литератор. Инженер-фортификатор и талантливый рассказчик, экскурсии которого запоминались на всю жизнь. Считался он и одним из главных экспертов по Янтарной комнате. И вот его мнение по вопросу поисков «восьмого чуда света»:
– Эта песня будет ещё долгой. Несмотря на то, что Янтарная комната уже воссоздана и размещена там же, откуда была увезена гитлеровцами – в городе Пушкине Ленинградской области – судьба оригинала до сих пор будоражит умы. А уж у нас – особенно. Ведь большинство поисковых версий основано на том, что Янтарная комната была спрятана на территории нынешней Калининградской области.
В целостном виде она точно не существует. Но, возможно, уцелели фрагменты. Нацисты ведь «дробили» самые ценные культурные трофеи, прятали их по частям в разных местах. Так что не исключаю, что однажды всё же будет обнаружен какой-то фрагмент Янтарной комнаты. А наиболее вероятный район её «залегания» – юго-запад области…
Владислав Ржевский,
автор канала «Калининградская Пруссия»
Смотрите также:
