Лифт плавно спускался с десятого этажа, слегка поскрипывая на тросах. Сергей, прижав к груди папку с рабочими материалами, украдкой наблюдал за соседом. Николай нервно постукивал зажигалкой по пачке "Беломора", оставляя на картоне мелкие вмятины.
— Опять лифт воняет табаком, — проворчал Сергей, сморщив нос.
— Это не я, — автоматически отмахнулся Николай, пряча папиросы в карман потертой куртки.
Тишину нарушил скрип тормозов. Лифт дернулся, остановившись на пятом этаже.
— Слушай, раз уж встретились... — Николай вдруг оживился, — ты ж на телевидении, да? Поможешь телик выбрать? У матери в деревне старый "Рубин" накрылся.
Сергей вздохнул, поправил очки:
— Я режиссер, Николай, не телемастер.
— Ну а все равно понимаешь в этом лучше меня, — сосед настойчиво тыкал пальцем в воздухе. — Тот чертов ящик тридцать лет отработал! Мать теперь как потерянная — то спина болит, то давление. Вчера звонила, говорит: "Колюнь, без "Голубого огонька" я как без воздуха..."
***
Магазин электроники оглушал яркими экранами. Николай замер перед огромной LED-панелью, где расцветали огни ночного Токио.
— Пятьдесят одна тысяча... — прошептал он, сжимая в кулаке потрепанный бумажник.
Сергей видел, как дрожит рука соседа. Вдруг вспомнил свою мать — как она вязала носки при свете старого "Электрона", пока он не подарил ей первый плоский телевизор. За месяц до того, как ее не стало...
Он тихо положил руку Николаю на плечо:
— Загляни в своё сердце... — голос Сергея дрогнул, — и честно ответь — не мне, а самому себе . Как ты думаешь, сколько еще в жизни будет телевизоров у твоей восьмидесятилетней мамы... ?
Николай резко вытер лицо рукавом. Его пальцы впились в грудь, будто пытались нащупать что-то под кожей.
— Беру, — хрипло бросил он консультанту. — Этот.
И Сергей понял — выбор сделан. Не для себя. Для той, кто когда-то, наверное, сутками стояла в очереди за тем самым "Рубином", лишь бы скрасить долгие зимние вечера своему сыну...
Через месяц Сергей встретил Николая у подъезда. Тот разгружал из багажника сумки с продуктами.
— Как мама?
Лицо соседа расплылось в улыбке. Он достал телефон, показал фото: на фоне гигантского экрана с Эйфелевой башней сидела хрупкая старушка, прикрыв ладонью улыбающийся рот.
— Каждый вечер "путешествует". Вчера прислала смс: "Спасибо, сынок. Будто заново родилась".
Лифт снова скрипнул, закрывая двери. Сергей потрогал в кармане старую фотографию где его мама смеялась, глядя в объектив. Он так и не успел показать ей Париж...
Но сегодня где-то в деревне под Тверью одна старушка впервые в жизни увидела огни Эйфелевой башни. И этого было достаточно.