На завалинке

Тот вечер пах корицей и недоумением. Я только распаковала пакеты с покупками, когда в дверь позвонил курьер. Молодой парень, промокший под осенним дождем, протянул две увесистые коробки. — Вот ваш заказ, — улыбнулся он, вытирая ладонью капли с лица. — Лечебный корм для кошек и собак, как просили. Я отсчитала купюры, щедро добавив на чай. В этот момент из гостиной вышел брат. Его брови поползли вверх, когда он увидел сумму. — Сколько?! — он схватил коробку, разглядывая ценник. — Ты что, золотом их кормишь? Курьер замялся, переминаясь с ноги на ногу...

Анин домик казался сошедшим с открытки - розовые стены, увитые фиолетовыми бугенвиллиями, деревянная терраса, с которой открывался вид на бескрайнюю синь. Она купила его в конце мая, когда воздух был наполнен ароматом цветущего жасмина, а море шептало что-то ласковое под утренним бризом. "Наконец-то мое место," - думала Аня, расставляя книги на полках. Но судьба готовила ей неожиданный сюрприз. Звонок раздался в субботу утром, когда Аня пила кофе, любуясь восходом. "Анечка, это тетя Люся! Мы с девочками как раз проезжали мимо, решили заглянуть!" За дверью стояли три женщины с чемоданами...

Кухня в родительском доме мужа пахла маковым рулетом и старыми обидами. Я сидела, обхватив ладонями фарфоровую чашку, чувствуя, как пар от чая обжигает кончики пальцев. За окном августовский дождь стучал по подоконнику, словно торопил развязку нашего разговора. "Так, пап, мы тут подумали..." - начал муж, нервно проводя пальцем по краю блюдца. Его нога под столом беспокойно подрагивала, ударяя по моей лодыжке. Свекор, массивный, как дубовый буфет, занимавший пол кухни, медленно отложил газету. "Опять какие-то планы?" - в его голосе прозвучала привычная снисходительность...

Юре было пятнадцать, когда его жизнь изменилась кардинально. Раньше всё казалось хоть и не идеальным, но хотя бы понятным: школа, дворовые друзья, семья. Отца он совсем не помнил, ушёл к другой, когда он ещё не ходил. Уставшая и вечно занятая на двух работах мама, любила сына и всегда оставляла на плите тарелку супа, убегая на очередную подработку. А потом в их квартире появился Георгий. Мужчина только что освободился из тюрьмы. *** Дверь скрипнула негромко, будто не решаясь нарушить тишину квартиры...

То августовское утро было пропитано густым ароматом смородинового варенья - только что сваренного, ещё дымящегося в банках, расставленных по кухонному столу. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь занавески, рисовали на полу золотистые кружева, а я, трёхлетняя Леночка, прилипла носом к холодному оконному стеклу. Пальчик выводил на запотевшей поверхности загадочные узоры - то ли цветочки, то ли смешные рожицы. За спиной раздавались торопливые шаги - тяжёлые, неуклюжие, совсем не похожие на обычную лёгкую походку мамы...

Кухня в тот вечер была наполнена тем особенным теплом, которое рождается только в семейном гнезде - теплом домашнего очага, детского смеха и свежей выпечки. Воздух густо налип на стены ароматом яблочного пирога с корицей, того самого, по бабушкиному рецепту, что я пекла только в особых случаях. Кусочки антоновки, томленные в меду и щепотке ванили, источали такой сладкий дух, что даже старые дубовые шкафы, помнившие еще мою прабабушку, будто расправляли свои резные плечи. Этот пирог муж любил больше...

Мамин смех всегда казался мне особенным — он звенел, как первые капли летнего дождя по оконному стеклу, переливался серебристыми трелями, наполняя дом ощущением праздника. Гости говорили, что её смех — как шампанское: игривый, искристый, дурманящий. Но я-то знала оборотную сторону этого веселья. В тот вечер наш дом снова наполнился гостями. Стол ломился от угощений: румяные пироги с яблочной начинкой, тающие во рту эклеры, самовар, пыхтящий ароматным чаем. Я сидела, стараясь быть незаметной, когда мама внезапно оживилась, её глаза блеснули знакомым мне хищным блеском...

Вадим очень удивился, увидев спустя столько лет своего бывшего одноклассника. Тем более здесь, на солнечной набережной Испании, где всё дышало благополучием. Он и Испания казались не совместимыми! Здесь яхты красовались у причала, белоснежные виллы на холмах, запах моря и жареных мидий из ресторанчиков. Вадим сидел с женой и сыном за столиком уличного кафе, когда услышал за спиной: -Вадим? Серьёзно? Это ты? Голос показался знакомым. Обернувшись. Вадим увидел мужчину в белоснежной рубашке с расстёгнутым воротом, в лёгких льняных брюках и дорогих кожаных сандалиях...

Сумерки мягко стлались по паркету, окрашивая его в цвет старого вина, когда мы переступили порог дома после визита к свекрови. Я сбросила пальто на вешалку, и пальцы по привычке потянулись к мочке уха — этот жест стал рефлексом с тех пор, как папа вручил мне эти серёжки. Холодный металл. Гладкий жемчуг. Но в этот раз... Правое ухо было пустым. Я замерла, словно между двумя ударами сердца, ощущая, как по спине пробежал ледяной ручей. Той самой серёжки — изящного серебряного цветка с жемчужиной-росой в сердцевине — не было...

Лето 2007 года. Шестнадцатилетний я, сгорая от нетерпения, каждый день после школы задерживался у витрины салона связи. За стеклом, будто зачарованный артефакт из будущего, покоился он – сверкающий Nokia 6300 (а если дать волю фантазиям, то и вовсе легендарный Sony Ericsson K750i). Его строгий металлический корпус, холодный и гладкий под пальцами, казался верхом технологического совершенства. А этот экран – такой яркий, что в его отражении можно было разглядеть собственное восхищённое лицо. Мой верный...

Юрий всегда чувствовал, если ему угрожала опасность. Это было необъяснимо, почти мистически, словно кто-то невидимый шептал ему на ухо, предостерегал. Он не понимал, откуда это предчувствие, но научился ему доверять. Вот два случая из его жизни. Жили они тогда в провинциальном городке, недалеко от большого развлекательного центра. Там было всё: магазины, детские площадки, кафе и парикмахерские. Юрий с женой Людмилой собирались в отпуск. Перед отъездом он обнаружил, что старые плавки и футболки - уже застираны, с пятнами...

Ольга Николаевна жила в крошечной двухкомнатной квартире на окраине города с пятнадцатилетним сыном Артём и больной матерью. Лидия Семёновна с каждым годом слабела от болезни и требовала ухода и лекарств. Ольга работала учительницей русского языка и литературы в местной школе, а по вечерам давала частные уроки, но денег всё равно не хватало. Всё, что удавалось отложить, уходило на лекарства и бесконечные анализы. Иногда, лёжа ночью без сна, она представляла, как Артём уедет учиться в престижный вуз, как у него появляются друзья, перспективы, будущее...