Летом 1959 года у нас дома, на Широком переулке, появился крупный мужчина (ростом около метра девяносто сантиметров), лысоватый, с широко открытыми светлыми глазами, Александр Семенович Константинов. Чем занимается отец, я в ту пору уже примерно представлял. Но не знал ещё, что этот добродушный мужчина – самый мощный соперник отца в конкурсе на снайперскую винтовку.
С гостиницами в Ижевске в ту пору был напряг, и отец предложил Семенычу разместиться у нас дома. Благо время было летнее, и спать можно было на открытой терраске. Единственное неудобство – в сотне метров был берег Ижевского пруда. То есть, место было комариное.
Александр Семенович пробыл у нас несколько дней (сколько точно, не помню, но, наверное, где-то с неделю). Во всяком случае, успели мы вдвоём даже сходить на футбол: финал Кубка республики, в котором ижевский «Металлург» переиграл глазовский «Прогресс» (отец к футболу был абсолютно равнодушен; частенько вспоминал эпизод из повести «Старик Хоттабыч»: «Зачем эти 22 прекрасных юноши гоняются за одним мячом?»). Болели мы на пару, разумеется, за ижевских.
Уже потом, много лет спустя, я узнал, что приезжал Константинов за стволами для своей винтовки. Отец рассказывал об этом так:
- Присылают ковровчане чертеж ствола: по наружной поверхности сплошной цилиндр большого диаметра; (варминт-ствол по современным понятиям, тогда же такого слова и не слыхали). Спрашиваю: для чего вам такой ствол? – Да вот, хотим спортивными винтовками заняться… - Врёте, ребята, никогда вы спортивными винтовками не занимались и ещё сто лет не будете. Говорите, для чего ствол? Пришлось ковровчанам дать чертеж на ствол винтовки Константинова.
Стволы были сделаны под наблюдением одного из лучших технологов-ствольщиков страны Ивана Андреевича Самойлова (даже сам Иван Михайлович Михалёв, начальник и главный конструктор ЦКИБа, говорил, что во всей стране ствол знают только два человека – он сам и Самойлов).
Только сейчас, когда у меня за плечами есть свой опыт работы в оружейной сфере, когда из публикаций Юрия Пономарева известны перипетии этой напряженной гонки, мне понятен драматизм ситуации.
2 февраля 1960 года ОКБ-575 (Ковров) представило на испытания винтовку 2-Б-В-10, ствол которой был изготовлен с соблюдением всех требований в части технологии: окончательная обработка канала ствола была выполнена после наружной обработки. Вот она, технология Самойлова (по-видимому, те самые стволы, за которыми Константинов ездил в Ижевск)! Константиновская винтовка показала превосходную надёжность – 3 задержки на 12 тысяч выстрелов, кучность – близко к уровню ТТТ. Пожалуй, никогда Александр Семенович не был так близок к удаче, как тогда, в начале 1960-го. ССВ-58 Драгунова по безотказности и живучести проигрывала, казалось, безнадёжно: задержки, связанные с работой магазина, инерционные наколы капсюля, поломки выбрасывателя, ударника, корпуса ударно-спускового механизма… Попадание в рамки ТТТ по кучности было, пожалуй, одним из немногих преимуществ конструкции Драгунова. Он ещё только осваивал искусство конструирования автоматического оружия, не было у него в то время опыта Константинова. Основные замечания по конструкции Константинова относились к эргономике винтовки.
В заключении полигона было отмечено, что недостатки обеих винтовок являются принципиально устранимыми, и «зелёный свет» был дан обоим конструкторам. Оба впервые получили шанс вписать своё имя в историю оружейной техники, победить в гонке, где есть только одно место. Первое. Обоим предстояла тяжелейшая работа, буквально на пределе человеческих возможностей.
Ну какими в такой ситуации могут быть взаимоотношения между конкурентами? Примеров, когда творческая конкуренция перерастала в личную неприязнь, можно найти достаточно. Отец рассказывал, что была у него мечта встретиться с Владимиром Григорьевичем Фёдоровым: фёдоровская «Эволюция стрелкового оружия» была его первым и главным учебником по конструктивным принципам автоматического оружия, Фёдорова он считал своим учителем. Близко знавшие Фёдорова предупреждали его: только ни в коем случае не упоминайте в разговоре с ним Токарева, беседа на этом закончится (встретиться с Фёдоровым так и не получилось; в 1974 году проводил отец его в последний путь).
«А знаешь, Фёдорыч, мы с тобой ведь новую эру открыли» - так охарактеризовал их взаимоотношения Александр Семенович. В чём же была причина столь необычного их (для участников такого жёсткого состязания) поведения?
Возможно, что в чём-то они были схожи: два мощных физически мужика, Константинов – повыше ростом, Драгунов – пошире корпусом. Как-то, на досуге, решили даже побороться: кто кого. Говорят, что схватка закончилась вничью. Сила и доброта у людей того поколения сочетались весьма часто и, думаю, это их сближало. На фото у Александра Семеновича всегда открытая улыбка. Улыбка сильного и доброго человека.
Особенность стрельбы как вида спорта – соперника можно только превзойти. Невозможно толкнуть его под руку, подставить подножку, обхамить. Стрелок-спортсмен борется прежде всего с самим собой, и в своём поражении виноват он сам, и никто больше. И он учится анализировать свои промахи, ошибки, не обращая свою досаду на соперников, не опускаясь до личной неприязни. И это качество воспитал у Драгунова стрелковый спорт.
В начале работы над снайперской винтовкой у Евгения Фёдоровича было много проблем с магазином: начинал он с использования магазинов винтовки Токарева. По-видимому, в распоряжении Константинова токаревских магазинов не было, что стимулировало его на отработку конструкции магазина, в чём он достаточно далеко продвинулся.
Главные проблемы при разработке магазина под патрон с выступающей закраиной:
1) Избежать при снаряжении магазина «зацепления» закраины верхней гильзы за нижнюю;
2) Обеспечить беспрепятственное прохождение самого большого сечения гильзы (закраины) через закрылки (это непросто из-за большой разницы в диаметре гильзы по закраине и по переходу с первого конуса на скат гильзы).
Это обеспечивается тем, что Евгений Федорович называл «микромеханикой»: взаимодействием поверхностей, которое можно отследить только через прочерчивание в большом масштабе. А этим инструментом он владел превосходно. В конечном счёте это и «выстрелило» на заключительном этапе сравнительных испытаний.
Большую роль сыграло и мастерство слесаря-сборщика Виктора Гавриловича Леонтьева. Мастер высочайшего класса, воспитанник системы «Трудовых резервов», он учился на слесаря-инструментальщика. А по тем временам это была, можно сказать. «рабочая аристократия»; элита настоящая, а не «элита». (Отец вовсю иронизировал над восторгами журналистов: ах, конструктор сам, с напильником в руках, стоит за верстаком и подгоняет деталь. Он говорил: «Витя Леонтьев напильником владеет лучше меня. Мне надо ему только сказать, где и сколько подпилить»). Виктор Гаврилович сам смастерил калибры на ключевые размеры, определяющие надёжность работы магазина и собрал по ним магазины, безупречно отработавшие на испытаниях.
Думаю, что магазины Константинова подтолкнули мысли Евгения Фёдоровича в верном направлении, но о прямом копировании вряд ли можно говорить. Конструктор такого уровня воспринимает идею коллеги-конкурента как ступеньку, с которой он делает очередной шаг вверх. Тем более, что, в конечном счёте, дьявол кроется в деталях: геометрии и размерах неприметных с виду элементов конструкции, которые можно выявить только в результате скрупулезной проработки.
Что так оно и было, доказывают результаты заключительных полигонных испытаний (декабрь 1961 – январь 1962): Константинова подвели именно магазины. По прошествии двух лет конкуренты поменялись местами, и «догоняющим» оказался уже Константинов. Предпринятая им радикальная перекомпоновка привела к тому, что его конструкция утратила те преимущества, которые она имела на начальном этапе, но приобрела новые недостатки. Поэтому в резюме по результатам испытаний было отмечено, что при дальнейшей доработке винтовка Константинова по своим характеристикам может только сравняться с образцом Драгунова. Получение же существенного превосходства маловероятно.
На этом заседании, где рассматривались результаты испытаний, Константинов единственный раз нарушил уговор двух друзей-соперников: критиковать образец конкурента только в глаза, но не прилюдно. Понять Александра Семеновича можно: «по свежим следам» поражение от молодого и до тех пор неизвестного в оружейном мире соперника казалось обидным. Наверное, он понимал, что упустил свой единственный шанс оставить навечно свое имя в оружейной истории.
Полтора десятилетия спустя в Климовске встретились два оружейника: ковровчанин и ижевец. Ковровчанину было за 60; ижевец – на три с лишним десятка лет моложе, недавний выпускник Ижевского механического института. Старший переживал свою неудачу в завершившемся конкурсе на 5,45-мм комплекс «автомат – ручной пулемет» и снимал стресс достаточно распространённым в нашем Отечестве (и не только у нас) способом. В разговоре старший неожиданно спросил у молодого: «Ты Женьку Драгунова знаешь?» Молодой несколько опешил от такой фамильярности: «Евгения Федоровича? Да, знаю». Почти не задумываясь, старший произнёс: «Фёдорыч – настоящий мужик! Такому не стыдно было проиграть». Старшего звали Александр Семенович Константинов, младшего – Александр Дорф, через два десятилетия он станет главным конструктором Ижмеха.
Константинова я видел еще два раза. В 1980 году он приезжал на 60-летие Евгения Федоровича. В свои 67 он по-прежнему выглядел потрясающе: статный, красивый мужчина. Выступая в официальной части, он вспомнил про то, как он почувствовал «железную хватку» Драгунова. В его воспоминании о проигрыше конкурса на «снайперку» не было ни горечи, ни обиды. Было осознание, что проиграл он достойному сопернику. Тому, кто его именно превзошел. В заключение своего выступления он сказал: «Думаю, что у Евгения Федоровича получилось бы всё – от пистолета до крупнокалиберного пулемета». Диапазон Джона Браунинга!
А в 1987 году, будучи в командировке в Коврове, я зашёл домой к Александру Семеновичу. Это был уже совсем другой человек. Впечатление было такое, словно из него вынули тот стержень, который его держал. Ссутулившийся, шаркающая походка… Рассказал, что незадолго до этого уволили всех пенсионеров, независимо от того, были у них или нет темы НИОКР. Рассказал, что уволили и Александра Алексеевича Зайцева.
В те времена граждане великой державы – СССР ещё не утратили веры в существование некоей высшей справедливости, которую олицетворяла КПСС. Написал Александр Алексеевич письмо в ЦК: как так, увольняют классных специалистов, столько сделавших для блага Родины. Письмо, естественно, вернулось в Ковров. Пригласили Зайцева на беседу, спросили, а кем бы он мог работать. Александра Алексеевича, фронтовика, награжденного орденом Славы 3 степени и медалью «За отвагу» (награды, которые можно было получить только в бою), который, начиная с 1946 года, был непосредственным участником создания системы стрелкового вооружения Советской Армии, с 1967 года руководил СКБ Ковровского механического завода, такое откровенное издевательство просто взорвало: «Да хоть кем могу работать! Хоть разметчиком!» И действительно, поставили Александра Алексеевича в цех разметчиком.
Шёл 1987 год… Велеречивый Михаил Сергеевич вещал про «перестройку» и «новое мЫшление». «Пе-ре-меннн требуют наши сердца!» – гудел Виктор Цой; на премьере фильма «Асса» зрители танцевали на портрете Брежнева… Заканчивалась эпоха. Как оказалось, заканчивалась эпоха профессионалов.
P. S.
Александр Семенович Константинов родился в 1913 году в Мытищах. После окончания семилетки учился на токаря в школе ФЗУ, работал на Мытищинском механическом заводе. После службы в армии был принят на работу в КБ Дегтярева, участвовал в разработке пистолета-пулемета Шпагина. С 1943 по 1949 работал под руководством Г. С. Шпагина на Вятско-Полянском машиностроительном заводе. С 1949 года – в ковровском ОКБ-2.
К началу конкурса на снайперскую винтовку в активе Константинова были следующие разработки:
• 1949 год - унифицированный автомат-карабин (два варианта);
• 1956 – 1958 гг – участие в конкурсе на создание унифицированного комплекса «автомат – ручной пулемет». Целое семейство образцов – автоматы 2Б-А-40 (с деревянным и складывающимся прикладом), пулеметы 2Б-П-25, 2Б-П-30, 2Б-П-40.
То есть, ижевцу Драгунову противостоял опытнейший конструктор, с опытом работы, насчитывавшем два десятилетия и находившийся в самом расцвете творческих сил.
После завершения конкурса на снайперскую винтовку Константинов некоторое время занимался разработкой наземного оборудования для ракетно-космических комплексов. В 1966 году он снова вернулся к разработкам стрелкового оружия; участвовал в разработке 5,45-мм комплекса стрелкового оружия и был самым серьезным соперником М. Т. Калашникова. Участие Константинова в этих работах в 1975 году было отмечено орденом Ленина.
Ушел из жизни Александр Семенович через пять лет после своего друга-соперника Евгения Федоровича, в 1996 году.
