Подружки рассорились: «Ну, сейчас опять хвастаться начнут, кто чего больше съел», - подумала Нинка и не ошиблась.
- Когда я в больнице лежала, мне мама каждый день конфеты и пряники носила. Я даже не съедала, у меня их полтумбочки было.
- А мне мама персиковый компот приносила.
- Тебе персиковый, а мне абрикосовый. А он вкуснее. Правда, Нин?
Подружки в желании уколоть друг друга доходили до того, что начинали хвастаться даже уколами – кому больнее и больше досталось. Нинка слушала и завистливо думала: «Подумаешь, уколы. Да за такие харчи я б хоть что вытерпела».
За такие харчи Нинка даже умирающей согласилась бы побыть несколько дней. То-то родственнички раскошелились бы!
Подружкам повезло: обе родились такими дохлыми, что компоты их мамы таскали в больницу не один раз в год.
Нинка за свои 10 лет ни разу не лежала в больнице, как ни старалась: и босиком по снегу бегала, и ледяную воду тайком глотала после того, как мать предостерегла её:
- Не пей много, холодная. Заболеешь – належишься в больнице.
Нинка в мороз из школы в распахнутом пальто ходила – и хоть бы хны.
А если и намечались какие-то результаты, то мать вместо компота доставала пакетики с горьким порошком и неиссякающую пачку горчичников. Улавливаете разницу?
…Ещё на первом уроке Нинка заметила, что учительница чаще, чем на других, останавливает на ней взгляд. С чего бы это? Нина сегодня вела себя тихо, как никогда. Может быть, поэтому? Но на втором уроке учительница подошла, положила руку Нине на лоб. Рука показалась очень холодной. А учительница сказала: - Нина, у тебя температура, иди домой. Мама дома? – получив утвердительный кивок, продолжила: - Скажи, что заболела, я отпускаю тебя с уроков.
Вот это был подарок. Сколько раз, желая улизнуть, Нинка подходила с печальным лицом и с мировой скорбью в голосе скулила, что живот болит или голову прямо разламывает, но никогда из этого ничего не получалось: с проницательностью рентгена учительница видела Нину насквозь. А тут – сама!
Нинка мигом смахнула с парты учебники в портфель и помчалась домой. Странно, она совсем не чувствовала себя больной. Тем лучше! В дом, однако, вошла, всем видом изображая из себя больную, прямо смертельно больную. Мать посмотрела на дочь внимательно и недоверчиво и сказала:
- Ну ладно, ложись в постель, раз болеешь. Я сейчас…
Нинка лежала, отвернувшись к стенке, слушала, как мама стучит ножом, готовя обед.
Что-то ей стало грустно; теперь, когда очередь из родственников, близких и дальних, с кульками конфет и банками компота, было так близко, можно было и себя пожалеть, такую несчастную, одинокую и больную. И она запела любимую бабушкину песню, так подходящую к моменту:
«Вы не вейтеся, русые кудри,
Над больной головой у меня;
Я сегодня больна и бессильна,
Нету в сердце былого огня».
Хорошо пела Нина, и так жалобно, что саму слеза прошибла. Но мать не разжалобилась, а наоборот, разозлилась: - Чего разоралась? Больная же. И учительницу ведь обманула. Горло драть не болеешь. Хватит прикидываться! Вставай! - и сдёрнула Нинку за ручонку с кровати. А Нина вдруг упала на пол – ноги совсем не держали её. Мать перепугалась, уложила дочку снова, потрогала лоб – ещё больше испугалась и помчалась за градусником к соседям. А когда с трудом нашла в самом верху ртутный столбик, ахнула, заплакала и, сказав: «Полежи, дочка, я за врачом, я мигом», - убежала.
Нинка поняла, по слезам матери, что сбылась её мечта – она сильно заболела. Но так уже бывало. А вдруг она не настолько больна, чтоб её положили в больницу? Надо это дело закрепить. С превеликим трудом, по стенке, добралась она до холодного коридорчика, где стоял бак с водой. Зимой вода в нём всегда покрывалась корочкой льда. Зачерпнув ковшик, Нина глотала, глотала ледяную воду, в которой хрустели льдинки.
Последнее, что она запомнила – это ощущение полной глухоты и темноты. Проснулась Нина, как сказала мама, через двенадцать часов беспробудного сна. Нигде ничего не болело.
- Ну и напугала ты меня! – весело сказала мама. – Мы с доктором входим, а ты на полу лежишь, без сознания. Мы тебя на кровать перенесли, ты зачем вставала? Я же сказала, что быстро вернусь… Уж мы тебя и трясли, и нашатырь нюхать давали. Нос воротишь, а глаза так и не открыла. Температуру ещё раз смерили – а она почти нормальная. Но доктор на всякий случай укольчик поставил. Да вот порошочков дал. Сказал, чтоб день-два в школу не ходила. А ещё сказал, чтоб я тебе на ночь горчичники поставила.
…Очередь из родственников растаяла, так и не успев материализоваться.
Автор текста Сафонова Людмила Семёновна
