Монферран
Выпускник бывшей Королевской академии архитектуры, переименованной при Наполеоне в Императорскую специальную школу архитектуры, Огюст Монферран, получив приглашение для работы в России приезжает в Петербург.
Огюст Монферран
Летом 1816 года корабль, на котором плыл Монферран, благополучно причалил к набережной стрелки Васильевского острова в самом центре города, где тогда находились биржа и порт. Прибытие корабля совпало с торжественным открытием ансамбля Биржи, построенного по проекту соотечественника Монферрана – архитектора Тома де Томона. Волею судьбы прибывшему архитектору предстояло продолжить дело де Томона по преобразованию центральных площадей Петербурга, да и не только это. Поэтому, скажем спускающемуся по трапу корабля молодому архитектору: «Добро пожаловать в столицу, месье! Вас ждут великие дела!»
Приезд его не был замечен ни в архитектурном мире, ни в столичном обществе. Начальник канцелярии только что созданного Комитета по делам строений г-н Ф.Вигель в своих «Записках» красочно описал свою встречу с архитектором:
«Не помню, в июле, или в июне этого года приехал из Парижа один человек. В одно утро нашел я у Бетанкура, возглавлявшего Комитет по делам строений белокурого французика, лет тридцати, не более, разодетого по последней моде, который привез ему рекомендательное письмо от друга его - часовщика Брегета. Когда он вышел, спросил я, кто он таков? «Право не знаю, - отвечал Бетанкур, - какой- то рисовальщик, зовут его Монферран. Брегет просит меня, впрочем, не очень убедительно, найти ему занятие, а на какую он может быть потребу?»
Ознакомившись с работами молодого зодчего, Бетанкур, отметив в них «вкус и изящество», определяет его пока на должность старшего чертежника в Комитет по делам строительства. Как свидетельствует Вигель, Монферран даром времени не терял. Решив испробовать свои творческие силы, он, разыскивая в библиотеке увражи, перерисовывал храмы, изучал крупнейшие культовые здания Европы в связи с предстоящей работой над проектом Исаакиевского собора. «Таким образом, — пишет Вигель далее — начертил он 24 варианта собора в формах различных исторических стилей: романском, готическом, византийском, сделав из них в переплете красивый альбом. Тут все можно было найти: стиль Возрождения, разумеется греческую и Римскую архитектуру. Всему этому придавало цену совершенство отделки, подобно которому я никогда не видывал.»
Этот альбом с вариантами проекта был представлен императору Александру I. Талант и разнообразие творческих идей молодого архитектора были замечены, рисунки произвели на императора впечатление. 21-го декабря 1816 года Монферран был назначен придворным архитектором. В следующем же году император обратился к генералу Бетанкуру с просьбой рекомендовать архитектора, который смог бы в соответствии с его требованиями осуществить перестройку Исаакиевского собора.
Августин Бетанкур
Будучи незаурядным руководителем, Бетанкур возглавлял крупнейшую строительную организацию и располагал штатом опытных архитекторов. Это были: Кваренги, Росси, Стасов, Михайлов и другие. Однако выбор его остановился на Монферране. Можно предположить, что решающую роль в этом сыграл альбом с рисунками фасадов Собора, показавший разнообразие его творческих идей. Кроме того, Монферран, человек с блестящими способностями, энергичный, чувствующий веяния времени и отличавшийся светскостью, по мнению Бетанкура был именно тем, кому следовало поручить заказ двора.
Немного предыстории
В царствование императрицы Екатерины II на нынешней Исаакиевской площади начали возводить Исаакиевский собор. Автор нового сооружения — архитектор Антонио Ринальди — спроектировал его в традициях древнерусской архитектуры пятиглавым с высокой многоярусной колокольней со стороны западного фасада. Фасады собора предполагалось облицевать разноцветным мрамором. Заложенный в 1768 году, к концу XVIII века он был отстроен только до карниза.
Император Павел I, сменивший на престоле Екатерину II, приказал придворному архитектору Винченцо Бренне достроить Исаакиевский собор минимально возможными средствами. Несколько ранее наиболее ценные материалы, заготовленные для облицовки фасадов, пошли на строительство новой резиденции Павла – Михайловского замка. Поэтому собор был построен одноглавым, с укороченной вдвое колокольней и оставался облицованным мрамором только наполовину. В таком неприглядном виде с измененными относительно проекта Ринальди пропорциями он был открыт в 1802 году.
Исаакевский собор, первоначальный проект А.Ринальди
С 1817 года Монферран начал заниматься проектом перестройки старого собора. При этом главным требованием императора Александра I было сохранение существенной части кладки старого собора и особенно ее алтарной части. В этом заключалась основная трудность, так как требовалось связать между собой старые и новые фундаменты и стены, а при неравномерной осадке, учитывая большую тяжесть будущего здания в конструкциях неизбежно появляются трещины, что может привести к разрушению. Вот что пишет по этому поводу Моферран своему учителю Ш. Персье, рассказывая о трудностях своей задачи.
«Император, не желая, чтобы говорили, что он уничтожил собор, построенный его знаменитой бабкой Екатериной II, потребовал сохранить часть старого здания… Однако я предвидел, что у меня будет много трудностей с куполом, если я не сделаю его исключительно легким, чтобы не бояться излишнего давления на своды, что всегда опасно в подобных постройках.»
Время, когда Монферран начал работать в России, было отмечено новшествами в области строительной техники. Еще французский инженер и ученый XVIII века Белидор отмечал, что его современники «не умеют рассчитать необходимую площадь сечения, подпор сводов и стен…». Он утверждал, что математика и строительная механика обязаны быть источником уверенности архитекторов в прочности применяемых конструкций.
Архитекторы начала 19 века были скорее художниками, чем инженерами. Но в новых условиях все более были нужны точные расчеты толщины сводов, сечения балок, опор и других конструкций. Практика настоятельно требовала подготовки специалистов инженерно-строительного искусства.
В 1810 году в Петербурге открылось первое русское высшее техническое учебное заведение – Институт инженеров путей сообщения. Из-за отсутствия отечественных кадров формирование его было поручено представителям передовой для того времени научной школы – французской. В Россию были приглашены видные инженеры – А.Бетанкур, П.Базен, ученые-математики Г.Ламе, Б.Клайперон.
Проект Исаакиевского собора, Монферран
В ходе строительства собора было решено немало сложных проблем. Одна из них долгое время была камнем преткновения для инженерной мысли и вызывала разногласия. Это – проблема фундамента.
Фундамент
Исаакиевский собор при его колоссальных размерах и применении гранитных монолитов получался очень тяжелым. Монферран пришел к выводу, что при строительстве на болотистой петербургской почве для такого массивного сооружения необходим сплошной фундамент, типа платформы, равномерно передающей на грунт нагрузки опорных столбов (пилонов), стен и колонн. Монферран и работавшие с ним инженеры понимали, что необходим такой фундамент, который смог бы выровнять различной величины усилия. В противном случае, если фундамент строить только под опорными поверхностями, (как повсеместно было принято) — это могло привести к неравномерной осадке различных частей здания, и как следствие, к его разрушению.
В результате была разработана конструкция под всё здание в виде сплошной плиты на свайном основании – ростверк. Сваи уплотнили грунт, увеличив его несущую способность.
Работы начинались с сооружения глубокого котлована, из которого непрерывно выкачивали воду. Одновременно в почву вбивали пропитанные смолой сосновые сваи, длиной более 6-ти метров. Сваи забивались на одинаковом между ними расстоянии, равном их диаметру – 25-27см. Вбивали, пока они не переставали входить в землю. Земля при этом уплотнялась до твердости камня Затем, сваи нужно было обрезать под один уровень со старыми, ринальдиевскими. На дне котлована находилось 10 762 вновь забитые сваи.
После заполнения промежутков древесным углем, на сваи уложили в два ряда тщательно подогнанные каменные плиты (бут). Фундаменты же для углов здания и для четырех пилонов купола для прочности были построены целиком из гранита, при том из кусков еще более крупных и отёсанных еще более тщательно.
Всего на устройство фундамента с начала строительства собора потребовалось более пяти лет.
Колонны
Одновременно заготавливались гранитные монолиты для колонн и мрамор для облицовки фасадов.
Гранитные ломки располагались на территории Финляндии, входившей тогда в состав России. Как проходил процесс добычи гранитных монолитов? На краю расчищенной гранитной скалы намечался контур будущей заготовки. По линии контура высверливали глубокие вертикальные и горизонтальные отверстия, в которые забивались металлические клинья до появления глубоких трещин. После этого каменная заготовка сначала отделялась от скалы железными рычагами с кольцами на конце и привязанными к ним веревками. А затем отодвигалась с помощью канатов и воротов.
В дальнейшем, подрядчик Архип Шихин значительно упростил и тем самым удешевил способ добычи. Отверстия в скале заполняли порохом и законопачивали пыжами. Гранитная заготовка при этом отделялась от скалы посредством порохового взрыва.
Изготовление колонн Исаакиевского собора. Пютерлакская каменоломня, Финляндия.
После обработки вчерне на каменоломнях колонны выкатывали и грузили на баржи, затем пароходами и парусными судами по Финскому заливу доставляли к месту строительства собора. После доставки они закатывались в специально выстроенные сараи для окончательной обработки.
Для тонкой обработки гранитных колонн подрядчик А. Шихин обязался поставить лучших каменотесов от 130 до 150 человек. При этом Монферран поставил ему жесткие условия: люди должны быть выбраны из самых лучших, умеющих делать вазы и пьедесталы.
Большое внимание Монферран уделял построению точной формы самого стержня колонны. Заметим, что во всех античных архитектурных сооружениях диаметр колонны не остается неизменным по всей высоте.
Соотношение верхнего и нижнего диаметра и очертания наружного контура колонн требовало тщательной проработки. Главным был вопрос выбора кривой утонения стержня колонны. Для достижения наиболее совершенной формы стержня все крупнейшие архитекторы, начиная с Витрувия, предлагали свои способы построения кривизны стержня колонны.
Архитекторы эпохи Возрождения Виньола и Палладио считали, что на одну треть своей высоты колонна имеет цилиндрическую форму, затем она получает некоторое утолщение, в этом месте ствол приобретает легкую припухлость, которая называется энтазисом, после чего происходит постепенное сужение ствола. Кривизна очертаний и энтазис колонны делают ее пластически более выразительной, колонна как бы «пружинит» под тяжестью антаблемента. Без кривизны и энтазиса очертания колонны кажутся сухими, жесткими.
Такие построения Монферран совершал с помощью расчетов, сделанных по методу математика Габриэля Ламе. Учитывая сложность таких работ, Монферран сам вычертил шаблон для обработки колонн. Кроме того, вначале вытесали и отполировали только две колонны, которые должны были служить образцами. Их обработка началась 1 мая 1826 года и закончилась 18 сентября того же года. В докладе Комиссии 22-го сентября было сказано:
«Работа, столь затруднительная и требовавшая чрезвычайной точности с успехом окончена: утонение колонны во всех пунктах оказалось совершенно сходно с утвержденным очертанием»
Установка колонн
Одна из проблем, возникшая в процессе строительства, касалась способа установки колонн. Важно было решить, когда устанавливать колонны — до или после возведения стен? Подъем и установка сорока восьми монолитных колонн, весом 114 т каждая, казалась невыполнимой. Однако с этой задачей можно было справиться. Учитывая, что при возведенных стенах невозможно будет установить огромные леса для подъёма колонн, решили ставить сначала колонны. Это решение было утверждено императором Николаем I.
Каждую поднятую колонну нужно было опускать так, чтобы её ось совпала с осью базы, иначе края неизбежно откололись бы. Поэтому технология установки была Монферраном была тщательно продумана в проекте. По проекту на всех четырех портиках сооружались леса коридорного типа (см рис.) с числом коридоров по числу рядов колонн в портике. с севера и юга леса были трех коридорные, а с запада и востока было по одному коридору. Интервалы между колоннами сохранялись совершенно одинаковыми. Все работы исполнялись с чрезвычайной точностью.
Установка колонн Исаакиевского собора
Торжественная церемония подъёма и установки первой колонны северного портика вызвала особый интерес. Это событие происходило 20-го марта 1828 года в присутствие императора Николая I и членов Комиссии по строению. Монферран умело организовал сложнейшую по тем временам операцию. Им была составлена инструкция по соблюдению определенного порядка при подъёме колонн.
Все действия должны выполняться в строго определенной последовательности по знаку колокола. В одном из пунктов инструкции было сказано: «Глубокое молчание будет сохраняться во все то время, как продолжится сия операция».
Описание подъёма колонны из альбома Монферрана:
«В течение нескольких дней ожидание занимало все умы. Но вот, день подъёма колонны наступил, огромная толпа наводнила набережную… раздался удар колокола, одновременно сигнал к началу работы. Вокруг царила глубокая тишина, прерываемая лишь гулом кабестанов. При каждом кабестане находилось по одному офицеру, наблюдавшему за порядком, они руководили солдатами, следил, чтобы те шли в ногу ускоренным шагом, они же заменяли уставших людей другими из резерва, не прерывая движения.
Высоко на лесах более ста матросов среди паутины канатов направляли полиспасты во избежание их спутывания. Десятники размещались между лесами и следили за равномерным натяжением канатов. Другие рабочие направляли ролики, постепенно снимая их».
В завершении, Монферран пишет:
«Когда колонна была установлена,и всякая мысль об опасности отпала, бурные крики «Ура!!!» неслись со всех сторон, энтузиазм достиг предела и довел многих, имевших доступ на площадь до такого состояния, что они бросились подбирать остатки от раздавленных роликов и уносили их на память».
Об установке колонн говорилось и писалось повсюду, эта работа представлялась как высший образец человеческого терпения, мощи и знания. Особенно поражала современников скорость работ: подъём и установка каждой колонны продолжалась сорок-сорок пять минут.
К осени 1830 года все четыре колонных портика стояли на местах, укрытые временной кровлей, 11-го августа этого года была поставлена последняя, 48-я по счету колонна.
В последующие годы производилась полировка колонн, которую осуществляли шесть рабочих на каждой колонне. Даны были висячие помосты, канаты, блоки, а также все материалы, нужные для полировки — после её окончания колонны натирались специальным восковым составом.
Уже в течение девятнадцати лет поднималось вверх здание, опутанное паутиною лесов. После установки колонн необходимо было возводить стены, опорные столбы и перекрытия. Стены строили из кирпича на известковом растворе. Кирпичная кладка для большей надёжности чередовалась с каменной прослойкой.
Один из основных этапов сооружения собора был связан с изготовлением и установкой 24-х колонн барабана купола (см.фото). До начала 1835 года решался вопрос, из гранита или мрамора изготавливать колонны купола? В своём обращении в Комиссию Монферран настаивал на том, чтобы колонны были вытесаны из гранита, так как по его словам - «суровость климата не позволяет сделать колонны составными из кусков, а в Финляндии не находится столь больших штук мрамора, чтобы вытесать цельную колонну. В отношении же изящного вкуса - нужно, чтобы гранит встречался во многих частях здания, дабы через то произвести совершенное согласие с четырьмя колонными портиками и цоколем из гранита». К тому же, по подсчетам Монферрана стоимость цельных гранитных колонн обошлась бы в 8000 рублей, а составных мраморных в 9000 за каждую.
Последний довод, видимо окончательно убедил Комиссию строений принять его предложение. О том, что Монферран умел отстоять и воплотить в жизнь свои замыслы, говорит вся долгая история строительства собора. Архитектор в работе отличался последовательностью и принципиальностью.
В первые годы деятельности Монферрану пришлось приспосабливаться к новым для него условиям. Только со временем пришло знание русской жизни, понимание существующей в России строительной системы.
Строительные традиции
В основе русских строительных традиций лежал устойчивый метод артельного подряда, который предполагал выполнение отдельных видов работ по договору с «торгов». Мастеровые-артельщики и нанимавшие их подрядчики (в прошлом — сами мастера) превосходно знали свое дело. Часто они даже поправляли архитекторов, которые с ними советовались и считались. Монферран же, воспитанный в европейских традициях требовал только беспрекословного повиновения. Это служило постоянным источником конфликтов с подрядчиками.
Лишь в ходе многолетнего строительства и общения с русскими мастерами Монферран понял ценность артельных традиций, общую ответственность за благополучный исход работ, за прочность здания. Он увидел их глубокую убежденность в том, что собор возводится не просто по велению царя, а создаётся для России, для всего народа, и огромная армия рабочих строит его вместе с зодчим. Впоследствии Монферран умело использовал творческие возможности мастеров артельной системы труда.
Сохранились альбомы Монферрана, куда он помещал свои рисунки, иногда сопровождая их текстом. Заглянем в один из таких альбомов и прочтём там запись «О рабочих-строителях», с которыми архитектору приходилось много общаться:
«Для достижения благоприятных результатов работы я всегда считал необходимым условием близкое знакомство с рабочими, чтобы составить себе ясное представление о степени их сметливости и сноровки и по способностям судить о возможности выполнения задания, представляющего ряд сложностей.
Работы по постройке Исаакиевского собора дали мне богатый материал, чтобы я мог достаточно оценить этот трудолюбивый класс людей, ежегодно приходивших на заработки в Санкт-Петербург. Отмечу их высокие моральные качества. Это честность, смелость незаурядная сообразительность и быстрота выполнения. Каждая профессия распространялась на целую область: так, большинство каменщиков были из Ярославской губернии, плотники из Костромской, тесальщики гранита и мраморщики из Олонецкой. Обычно, их завербовывают в течение зимы, а в Петербург они приезжают на Пасху ко времени начала работ.
Рабочие эти в большинстве рослые, крепкого сложения, доброго, открытого нрава, за который быстро к ним привязываешься и начинаешь любить. В течение всего периода оторванности от семьи, они живут группами по 15- 20 человек и вносят каждый в общий котел равную долю ежемесячно. У каждой такой группы - кухарка и два подсобных мужика для колки дров, доставки воды и необходимой провизии. В каждой группе имеется одно доверенное лицо «голова», который ведет ведёт денежные расчёты группы.
Пища их доброкачественная и здоровая. Состоит, главным образом, из различных каш, свежего мяса, капусты и рыбы. Мне неоднократно доводилось принимать участие в их трапезе, и, признаюсь, редко где едал лучший суп с таким мясом.
Одежда их в теплое время года состоит из простой широкой блузы, застёгивающейся на левом плече; делается она из бумажной полосатой ткани и почти всегда бывает либо красного, либо синего цвета. Штаны широкие короткие с поясом и сандалии довершают этот простой и красивый наряд. Волосы они подстригают ровно вокруг головы с вырезом на лбу. Во время жары волосы подвязывают простым шнуром, проходящим по лбу и завязывающимся на затылке. Ничто не может так удачно гармонировать с этим костюмом, как подобная прическа. Образцы такого костюма мы видим среди скульптур на колонне Траяна.
Русский рабочий имеет пять праздничных дней в месяц, включая воскресенье. Его рабочий день длится 12 часов. По субботам он заканчивает работу на один час раньше, чтобы пойти в баню. По окончании срока работ он возвращается в семью, принося плоды своих трудов».
Из перевода текста О. Монферрана из альбома 1836 года.
Железная дорога
В марте 1837 года произошло одно немаловажное событие, повлиявшее на дальнейший ход строительства. Гжатский купец Сергей Иванович Молчанов обратился в Комиссию по строению с просьбой разрешить ему построить за собственный счет железную дорогу от пристани у Исаакиевского моста до собора. Тем самым он хотел облегчить перевозку поставляемого им мрамора, а если понадобится, то и других материалов. В таком случае, писал Молчанов «мрамор не будет подвержен изломам, площадь не будет занята камнем, да и сам проезд на площади не будет прерываем, как прежде от перетаски мрамора канатами».
Вскоре железная дорога была построена. Ее открытие произошло 18 августа 1837 года. «Санкт- Петербургские ведомости» писали: «Огромный кусок мрамора весом в 413 пудов нагружен был в две минуты на особо устроенную для того чугунную медведку (тележку) и доставлен к строению в четыре с половиной минуты. Движение по дороге производили десять человек без всякого усилия. Внутри двора сделана также железная дорога под прямым углом к дороге, идущей по площади, и в точке их соединения было устроено поворотное место, на котором медведка с тяжестью поворачивается при помощи трех человек. Конечно, выгоды от железных дорог известны, но надобно было уметь применить это превосходное изобретение к месту и случаю. Надо было им воспользоваться. Господин Молчанов сделал первый шаг».
Труды Молчанова не остались без внимания. В 1838 году император Николай I пожаловал ему золотую медаль на аннинской ленте.
Все выше и выше
Дальнейшие работы были связаны с установкой 24-х гранитных колонн вокруг барабана купола, каждая весом 64 тонны. На специальных тележках по пологому настилу колонны закатывались на нижнюю площадку лесов в центр подкупольного пространства. Здесь они оборачивались войлоком и оснащались канатами. Затем, по крутому настилу, смазанному салом, колонны поднимались к месту установки (см. рис.). Работой управляли сигналы, подаваемые колоколом.
Звонница исаакиевского собора
Но самой сложной и ответственной частью работ по строительству Исаакиевского собора явилось сооружение его купола. До того, как приступить к разработке купольного завершения, Монферран в очередной раз обратился к опыту своих предшественников. Он тщательно, с чертежными инструментами в руках, изучил конструкции куполов знаменитых соборов – Флорентийского, собора св. Петра в Риме, купол Пантеона в Париже, Казанского собора в Петербурге, сравнивая их между собой.
Установка купола
На заключительном этапе строительства металл для Монферрана станет основным строительным материалом. Вместо кирпичных сводов архитектор предложил собственную конструкцию из трёх взаимосвязанных металлических оболочек. Нижний сферический купол является внутренним (см. рис.); второй, имеющий коническую форму выдерживает значительную нагрузку светового фонаря. Сама идея состояла в том, что второй, конический свод, поддерживающий световой фонарь, передает нагрузку не на наружную сферу, а на мощные опорные конструкции собора, обладающие большим запасом прочности. Поэтому наружный легкий купол не является несущим и лишь определяет пропорции собора.
Разрез конструкции купола
Монферран использовал идею устройства купола лондонского собора св. Павла, в котором архитектор К. Рен заменил средний сферический купол, несущий тяжелый фонарь, коническим для уменьшения давления распора на стены.
Монферран первым из архитекторов, работавших в Петербурге разрешил вопрос о прочности купола, созданного из металла. В этом он не имел предшественников. В конструкции купола Казанского собора арх. Воронихина из металла сделана только наружная его оболочка. Арх. К. И. Росси и инженер Кларк, строя Александровский театр, спроектировали железные арочные фермы большого пролета. Многие видные инженеры во главе с известным Базеном усомнились в их прочности и даже добились приостановления строительства. Оскорбленный Росси написал министру Двора письмо, где с горячностью заявил, что если в упомянутом здании от устройства металлической крыши произойдет какое-либо несчастье, то «в пример другим пусть тотчас же меня повесят на одной из стропил».
Расчетной проверки прочности металла тогда еще не существовало. Но возведение такого огромного сооружения, как купол Исаакиевского собора, без учета строительной механики и предварительных расчетов было невозможно, — зодчему помогали инженеры и математики.
Все металлические части для купола собора были изготовлены на заводе Берда (ныне Адмиралтейском) по чертежам Монферрана. Созданные из чугуна, железа и меди конструкции состояли из элементов сравнительно небольшого веса, имели стандартного сечение, что обеспечивало быстроту и легкость при сборке.
Монферран использовал металл и в сороковых годах, учитывая такие его качества как прочность, легкость веса, несгораемость и долговечность. Вслед за Монферраном архитектор В. Стасов при восстановлении Зимнего дворца после пожара в 1837 году проектирует металлические конструкции для пролётов шириной до 21 метра. В 1842 году через Неву был построен первый металлический мост по проекту инженера С. Кербедза. Инженер Д. Журавский в 1850 году сменил деревянную конструкцию шпиля Петропавловского собора на металлическую.
Заключение
К 1841 году строительные работы Исаакиевского собора были завершены. В последний период с 1841 по 1858 года производилась его внутренняя отделка. Освящение и открытие собора произошло 30-го мая 1858 года в присутствии императорской фамилии и при многочисленном стечении народа.
Год окончания строительства стал последним годом жизни его автора. Желание покоиться в Исаакиевском соборе возникло у Монферрана ещё в 1828 году, когда он заложил в одном из подземных сводов проект строительства капеллы, в которой хотел быть похороненным. Видимо, уже тогда он осознавал свою связь с Россией и не помышлял о возвращении во Францию. Главное детище, которое он строил сорок лет (с 1817 по 1858 г.), было здесь. Из окон своего дома Монферран видел огромный силуэт собора. Жизненный путь подходил к концу. Он желал (как Кристофер Рен – строитель собора св. Павла в Лондоне) быть похороненным в соборе, который он строил и просил императора «о соизволении, дабы тело было погребено в одном из сводов означенной церкви, строительство которой было мне поручено…».
28 июня 1858 года зодчий скончался. Смерть наступила после перенесенного воспаления легких по свидетельству лечившего его врача Р. Рикара. Панихида состоялась в Исаакиевском соборе, гроб с телом обнесли вокруг здания. Процессия направилась по Малой Морской улице на Невский проспект и остановилась там у католической церкви св. Екатерины. Здесь состоялось отпевание. Однако на захоронение в Исаакиевском соборе император Александр II согласия не дал. Вдова Монферрана Элиза Виргиния, урожденная Боннер увезла его тело в Париж, где зодчий и был похоронен.
Год окончания строительства собора ознаменовался приездом в Петербург двух соотечественников выдающихся французских писателей – Александра Дюма и Теофила Готье. Посвящая памяти Монферрана свой некролог, Дюма, вспоминая судьбу итальянского мастера Гильберти, в сравнении писал:
«Гильберти, которому поручили ваяние дверей Баптистерия во Флоренции, склонился над ними в двадцатилетнем возрасте молодым темноволосым человеком, разогнулся только 60-летним стариком. Монферран провёл то же время над своим произведением, 40 лет, почти полвека. В течение этих сорока лет Монферран не только создал двери такого баптистерия, он построил целую церковь, воздвигнул, заставил подняться из земли, заставил возвыситься к небу. Он не только ваял бронзу, он иссекал гранит, он плавил золото, он вправлял драгоценные камни…»
Создавая проект Исаакиевского собора, Александровской колонны (открытие ее состоялось в 1834 году) и других сооружений, архитектор отталкивался от античных образцов, но думал и о новых возможностях архитектуры, стремился к усовершенствованию строительного искусства, применял достижения точных наук.
Важную роль играли личное дарование и характер Монферрана. Он отличался колоссальным творческим потенциалом, последовательностью и непримиримостью в работе. Последний в плеяде зодчих классицистов, он был первым архитектором нового времени.
Автор: Марина Антоненко, #антоненкокат
