Когда сердце его будет завоевано, у нее будет время для того, чтобы влюбиться в него самой.
9,5 ЛЕТ Так сказал отец и точнее не скажешь. Самое ужасное, что отцу снова захотелось выпить. За бокалом он пришел в этот свой «сейф-бар». Эльза, когда увидела, чуть руки ему не оторвала.
Отец с удовольствием рассказывал, как впервые взял и прижал к себе маленькую еще Катюху. Ему было плохо, очень плохо с сердцем, и он так боялся её уронить, но все равно взял бокал в руки, чтобы успокоиться. Всё спиртное тогда без сожаления по тихому плескал в цветочные вазы, пока никто не видел.
Отец зажег камин, свечи и захотел налить напиток. Наверное, при таком освещении всё в его доме выглядело, как и много лет назад, когда он был с этой женщиной.
Что же он чувствует? Печаль? Жалость к себе и своему уязвленному самолюбию? Ностальгию? Неужели он чувствует что-то более приятное, например, щенячий восторг от того, что она его не забыла и не перепутала с такой идеальной копией, которая моложе на десять лет... Вот умора будет, если она начнет с ним это делать. С той же неподдельной и щенячьей лаской заниматься приятными вещами, а он, бедный, на это смотреть.
Когда Эльза подняла глаза на отца, в них была тоска.
– Тебе обидно, дочь моя? Тебе сложно? Покайся, я выслушаю твою исповедь. – Он улыбнулся, сложил руки на груди и кивнул.
– Любые отношения по-своему сложные. Я скучаю по любимому. Мне он нужен каждый день, каждый час. Виталий так с моим сыном хорошо, так ласков… Мы без него сейчас одинокие, вот и всё, что я хочу сказать.
– Объясни мне, дочь моя, почему дочь его, Мария Витальевна, не с вами?
– Не хочет она. Кричит, что будет жить у Лизы, и Матвей с Лизкой её тут же поддерживают… Они на стороне ребенка. А я боюсь с детьми, со своим нет, а Маша… Вдруг, могу что-то сделать не так, сказать плохо? Я боюсь с Виталиком поссориться, что не так с его ребенком себя веду. Как невоспитанная, словечки у меня… разные. А еще - напугала её эта ****!
– Но ты что чувствуешь?
– Страх, что всё закончится, если Маша меня не примет за свою. Виталя вообще за нее очень боится. Мы знали, что будет… сложно.
Почти без паузы Эльза перешла в нападение, не осознавая, как это может ранить:
– Зачем ты и сейчас с ней связался, папа? Зачем? Ладно еще ты позволил издеваться надо мной. Да, ты не знал, а я была всё хуже и хуже… Но ты так защищал и берег её, и сейчас это делаешь. Я с тобой смеюсь, а мне так жаль.
– Горько думать о том, как бессердечна она с дитями. И все-таки то, что рассказал о ней Максимка, помогало мне понять, почему она увлеклась им.
– И почему же, интересно?
– Он послушный и зависимый от неё. Очень, очень нужный молодой человек. Когда он был послушным - был идеальным. Он аккуратный до невозможности, преклоняется, боготворит. И тип личности такой идеально ей подходит. Лизка у неё такая впечатлительная, но девочке повезло с отцом! Повезло! И тебе повезло, моя дорогая, что тебя кто-то достойный полюбил. А эта женщина уникальна в том, что умеет чувствовать потребности и слабости других людей и бессовестно играть на них.
Так вот, я хочу знать, как она сыграет на мне, со мной. Я всё сильнее злюсь, дочка. Опущу её на самое дно, вдруг поднимется другим человеком? Проверю и убедюсь! Не думай, что я добрый. Я очень злой, когда дело касается моих детей. С тобой не знал, откуда ноги растут, Охранял тебя, как мог. Но она была тогда далеко, и я не знал.
Сдерживают до сей поры только два ребенка, которые продолжают её любить и страдать. Поняла, тютелка моя?
– Я люблю тебя, пап. Но боюсь. Ты тоже всегда злоупотреблял доверием людей, и моим в том числе. – пробормотала Эльза, глаза её засверкали.
– Доверие - это инструмент, который можно использовать в своих интересах и целях. Но дети… дети не могут любить демонов, совсем плохишей. Ты же меня любишь, да? – он взял её руку и поцеловал, – Мы старались привыкнуть друг к другу и получилось.
Дети же умнее нас. Вот взять, к примеру, Катюху мою. Почему мою? Да потому! И не обижайся, так бывает. Берешь в руки и чувствуешь – моя. Вот я тебя не брал в раннем детстве… взять не мог, бандиты были в то время на хвосте. Плохие были времена. А её могу свободно взять!
Птичка тоже моя. Умная. А Катюха еще умнее будет.
Играли с ней... Я говорю: устал, дай полежу. Сил нету. Знаешь, что сделала? Взяла зарядку от телефона, подошла ко мне и засунула один конец зарядки в штаны... Маленькая еще, но какая же умная
– Ты хочешь сказать, что если эту тварь любят её дети, то она хорошая? Ты будешь… защищать её, пока она по настоящему с кем-нибудь не покончит?
– Все имеют право на защиту, Норка.
– Сколько бы вреда они ни причинили другим?
– Это божий закон. Не судить. Люди не всегда сами виноваты в своих недостатках. Они все были детьми, невинными детьми когда-то. А потом … жизнь, люди, обстоятельства и … раз - свернули с прямого пути, пошли по кривой дорожке, сажая на спину покойников и впуская в душу демонов.
– Это не дает им права …
– Для преступников есть тюрьмы. Но ты не дурочка и знаешь про эмоциональные всплески гормонов, темперамент, патологию… Сама прошла через это. Норка, девочка моя, ты, главное помни, что тип личности холерик имеет право жить наравне с меланхоликом. Луна и солнце не враждуют на небе, но они не смогут друг друга по-настоящему принять.
– Ты про меня? Про меня и Виталия?
– У тебя мужчина с великой душой. Я думаю сейчас о Матвее Сергеевиче, который на самом деле имеет взрывной характер. Он склонен к сильным эмоциональным вспышкам, сильным, ярким, быстро возникающим чувствам. Они отражаются в его речи, действиях.
– Солнце.
– Ага! И он нашел выход еще в детстве. Уходить и прятаться. Кричать в поле, бить мебель, крушить стёкла, неодушевленные предметы переворачивать. А когда таких предметов нет… Берегись. Но я его люблю, как человека и всё прощаю. Он ведь дал мне в грудь тогда. Словно это было напоминание не только словами: есть у тебя сердце? Я стал чувствовать всё по-другому. Ты для меня стала другой. Матвей был в любви своей еще более сумасшедший, чем ты, Норка. Люди разные и это прекрасно… Это так прекрасно…
– В наши дни единицы не переживают развод родителей, но мать, которая…
Он взглянул на дочь с насмешкой:
– Не сердись, с ней нужно было что-то делать. Она не отстала бы ни от тебя, ни от Макса, ни от меня. Больше всего я опасался ты знаешь чего, говорил уже не раз, что моё солнце - золотой Матвей сорвется и стукнет. И тогда она станет фиолетовой, потому что мужик он больно здоровый и не всегда адекватный.
– А... чтобы Матвей подзабыл о том, что была авария из-за неё? Лизка бы погибла, это вообще чудо. Блин, я как вспомню фотки...
– Он держал себя в руках довольно долго, а злая мать стала опять приближаться и обидела милую зайку дочку… Он может вырубить Макса ударом только за то, что мальчишка наш прошелся рядом с его Лизонькой. Но что он может сделать с человеком, который чуть не лишил его любимой жены?
Я скрыл от него, какая малышка выбегала от матери. Я много её слов скрыл, и мы договорились не рассказывать ни ему, ни отцу. Подальше от беды. Но Максимка такой дурачок… Он же сдастся, если Ленка его достанет. СНова начнет с ней любовь крутить. А Лена ревновать к дочери. И опять зайчика обидит его злая ревнивая неудовлетворённая мать… Всё по кругу, Нора…
Пристальным своим взглядом он удержал ее взгляд и добавил:
– Если эту женщину окунуть в забвение, демон, возможно, уйдет, ему станет скучно. И Матвей Сергеич не убьёт одним ударом свою тещу.
Я хотел сам повошкаться с ней наедине, но противно мне пока… И врачи не отпускают надолго… Всё что-то держат на привязи, явку должен обеспечить.
– Какая она была, пап?
Эльза замерла и ее глаза потемнели.
– Ты спрашиваешь у отца, какая она была? Ты в своём уме, Норка?
Она вздрогнула и повела плечами, как от отвращения, проговорила тихо:
– Я хочу научиться быть такой, как она. Виталий может её до сих пор со мной сравнивает. Я знаю, что последние годы она была холодна, но ты и молодой Макс, вы оба на неё повелись. Папочка, я хочу ему больше нравиться. Какая она? Пожалуйста, скажи.
– Я считал её очаровательной… Вела себя, как маленькая и невинная девочка безумно любящая всех детей на планете. Очень сильные эмоции обычно означают, что человек лично пострадал. Или… – Он помолчал и добавил: – Что пострадал кто-то, кто ему очень любим и дорог. Но я не понял, что это из-за твоего телёнка Макса, и он её любoвник Это всё, что могу тебе сказать, Нора.
– Я хочу больше правды.
Он нахмурил брови.
– Была в моей жизни только одна женщина, к которой я относился очень серьезно, и это она. – тихо проговорил отец.
– И что ты будешь делать?
– Ничего.
Эльза растерянно покачала головой.
– Сначала ты просто отдал её Максу, зная, какой он, теперь этому клоуну, который на тебя совсем не тянет….
– Я думал, что с ней у меня всё получится. Женщина, которой нужен я. Только я. И дети.
А вам, кстати, нужен дом. Начинайте строить рядом с тем местом, где семья. Вы должны жить так близко, что ваши дети смогли бы спокойно ходить друг к другу в гости и ночевать всей толпой по очереди. Вы должны позволять себе жить. И тогда у вас с Виталей будут нескромные ночи и у этой сладкой парочки кошек тоже.
Нельзя их разлучать. Мария Витальевна любит своих Матвеев, и твой малец Максимка скоро будет проситься жить у них, там, где весело. Откуда я всё это знаю? Знаю и всё. Купил рядом вам местечко, землю. Выбирайте, что строить будете. А если Виталий не согласится, я его своему алабаю скормлю, и не обессудь. Матвей Сергеич будет мной обработан, его я беру на себя. Надеюсь солнце взойдёт и обогреет, а не спалит меня до лысины….
Пока они разговаривали, Елена на экране спала, а дублер медленно попивал напиток в кресле перед камином.
Эльза обнимала отца, а он думал о чем-то важном.
Этот человек согласился стать послушной куклой, жить с ней, сколько нужно. Знает, что за ним наблюдают, и у него есть задание.
Главное, что Александр должен был сделать - любыми средствами влюбить в себя эту женщину. Сделать всё, чтобы она влюбилась и прониклась его обаянием, а у этого человек был ум, голод к женщине и великодушие. Плюс – он был молод и достаточно красив. Он был красив так, как Валерий десять лет назад. Только еще был добрым, воспитанным, эмоциональным, легким, улыбчивым, как её прежний любимый муж Виталий.
Всегда ли он сам оставался хладнокровным, тем, кто не теряет головы? Когда узнал про любовные отношения с телёнком, нахлынула дикая, ослепляющая ярость, которая, отключила его разум, захватила контроль над телом, поразила в самое сердце. Но он притворился хладнокровным, пока птичка не рассмотрела в его глазах боль. Детка приняла эту боль за чувство вины перед дочерью. Сейчас ярости не было, он с ясными мыслями и чувствами ставит всех по местам. Три года – долгий срок, но всё наконец-то встанет на свои места. Остается только чувство вины за содеянное и сожаление, что всё еще видит в ней свет.
В эту ночь, когда она там, далеко, кажется, что она всё равно очень близко и в следующее мгновение они вдвоём с Леночкой появятся здесь, в его доме. Он - еще совсем молодой, здоровый, включит музыку и обнимет её, плачущую и дрожащую, Леночку в возрасте Христа. Невинную нимфу, униженную и оскорбленную солдафоном мужем, спасающую от него свою несчастную дочь, себя, и мальчика – сына своей подруги по несчастью. Бедного мальчика, которого истязает его дочь, жестокая, ненормальная Эльза, которая еще хуже, чем была её мать.
Спустя три недели после этого разговора с отцом выпал первый, поздний в этом году снег.
Эльзу волновало уже то, что она просто идет рядом с ним, к общему еще недостроенному дому с огромными, как витрины стёклами, с видом на лес. Лес, конечно, был не густой, в черте города, но вид был восхитительным.
Виталий согласился. Согласился на её наследство, на этот дом рядом с семьёй дочери, потому, что всех любил.
Но, когда же он перестанет врать? Неужели не понимает, что это мешает им жить счастливо?
Эльзе до боли хотелось отношений без секретов, без обманов и масок. Она истосковалась по искренности, честности, когда открыть свои желания не страшно, а радостно и спокойно.
Ни одного мужчину она не желала так сильно. Тело и сейчас скучало по его поцелуям и объятиям.
В машине сегодня звучала мелодия по радио: «Давай, расскажи ей, ведь ночь коротка, как черту морскому свинтили рога».
Она пошутила, что его бывшей жене рога уже свинтили… А он даже не заметил и не ответил спокойно и мирно, как всегда: «Эля, ну зачем ты так…» Он волновался за свою бывшую жену, не мог смотреть на то, как она живет там и смеется с другим мужчиной, скрывал, что хочет поехать к ней, просить вернуться.
Они подошли к дому, и в душе шевельнулось что-то забытое. Когда-то Эльза и Матвей одиноко гуляли по такой погоде под ручку, как два потерпевших. Эльза надеялась, что скоро умрет, а Матвей надеялся, что он не возьмёт грех на душу и не убьёт Эльзу от боли и обиды.
Они зашли в ледяной дом. Стёкла только установили, но отопления еще не было и ремонта тоже. У Матвея с Лизой были готовы ванные комнаты… Они одновременно расстегнули куртки, и её руки тут же обняли, а его рука скользнула по шелку блузки, поглаживала мягкие большие гpyди. Она задышала прерывисто. Он поцеловал ее первый, ощущая жаркий призыв.
Затем быстро отошел и стал подниматься на второй этаж.
Эльза, немного оглушенная, включила свет. Она еще несколько секунд, не понимала, что случилось, но у неё бешено заколотилось сердце. В его желании она не сомневалась, и поняла, что надо объясниться.
Виталий стоял на втором этаже на самом краю недостроенного балкона в сумраке вечера и смотрел в темноту. У Эльзы снова появилось чувство каких-то непредсказуемых событий, которые могли для неё превратиться в кошмар.
«Сейчас он скажет, что до сих пор любит её. Они с отцом смотрели, как его жена живёт с другим мужчиной. Господи, ведь это я его жена, почему так?»
— Что случилось? — спросил она и чуть не заплакала.
— Ты этого хотела, Эля? Чтобы мы так жили? — Он сглотнул и снова отвернулся.
Она не поняла, что это за вопрос.
Неужели я снова всё испортила?
Обняла со спины и прижалась. Наверное, её страх передался, и Виталий повернулся и обнял, неуклюже, резко. Они чуть не упали со второго этажа.
Он отвел её в комнату и сказал:
— Я никогда не думал, что буду так жить, за чужой счет, но меня это почему-то уже не волнует. Я не поехал жить вот так с женой в подаренную квартиру, но делаю это с тобой, потому, что мне всё равно где, только бы … с тобой. Потому, что ты так захотела, вот и все. Ты на самом хотела, чтобы мы жили именно в этом месте?
— Да, милый… Это идеально. Я же тебе рассказывала.
— Я смогу здесь, если ты убедишь меня в том, что не будешь желать мужа моей дочери. — Эти слова дались ему мучительно. Он усмехнулся и Эльза убрала руки, обошла его вокруг, словно изучая.
— Хочешь сказать, что я могу кого-то … другого желать??? — Эльза растерялась так, что у неё отнимался язык и задрожали ноги. — Я могу… я….
— Это слишком близко. Сейчас нет, но пройдет время… Как бы ты себя чувствовала, если бы рядом в соседнем доме через пятьсот метров находилась моя бывшая жена? — усмехнулся он.
— А? — Эльза в ужасе уставилась на него. — О чем ты говоришь? Ты… что, ревнуешь?
— За своего зятя я спокоен. Но если ты задумывалась об этом, лучше не надо продолжать. Я долго тянул… Недостроенный дом можно продать и купить хотя бы в получасе езды. Эль, я думал, что это меня никогда не коснется – ревность. Думал, что это не то чувство, которое мне присуще. Но всё равно задаю себе такой вопрос.
Я до сих пор пытаюсь найти больше плюсов, чем минусов.
Ты – моя. Но я не хочу, чтобы ты думала о нём, мне этого хватило в жизни. Ты не пытаешься наладить отношения с моей маленькой дочкой и стать ей кем-то большим, чем подружка... Эля, я не настаиваю. В то же время для детей действительно так будет намного лучше, Маша с ними расставаться ни в какую не хочет, перестала скучать по матери и уже не каждый день звонит дяде Максу пожелать спокойной ночи. Они должны быть рядом, твой отец прав.
Это перевесило мои ненормальные ощущения. Но я всё еще сомневаюсь, что это будет ... счастье.
Она пыталась сказать что-то, но громко разрыдалась.
Виталий прижимал ее к себе до тех пор, пока она не успокоилась, держал и гладил по голове. Когда её дыхание начало выравниваться она поняла, что его рука снова лежит на груди.
— Не могу по-другому тебя успокоить. Так что ты там хотела мне сказать?
Эльза быстро и громко плаксиво заговорила:
— Я обожаю тебя, я хочу от тебя ребенка, детей, я хочу только с тобой и этот холерик мне не упал. Я … его, ненавижу за эту связь, блин,.. Миленький, ты правда меня ревнуешь???
— Просто я не знаю, кого ты любила больше из своих … боевых товарищей, — проговорил Виталий и схватил её покрепче за талию.
— Но мы же семья! — Эльза встряхнула головой и на щеке появилась ямочка. — Виталь, этого я никак не ожидала. Это вообще невероятно! Я не сплю? Ты правда меня … ревнуешь к прошлому?
Думала, только я одна такая… Это правда?
— Да. И я не хочу, чтобы ты снова задумывала всякие ужасы. Не ощущал ревности к Матвею, и все-таки неправильные мысли были, мы с ним долго разговаривали об этом.
Матвей настаивал, чтобы я убедился. Ты уже мать, и он боится сорваться, если вдруг ты обидишь Лизку мою.
Элечка, скажи, ты искренняя к ней? Эля, Элечка… Я буду любить тебя, как могу. Семья моей дочери не должна пострадать. Если что-то будет не так – ты продашь этот дом и мы уедем.
Так как? Что ты думаешь об этом?
– Может, если бы мы с тобой проводили все ночи вместе… Таких вопросов бы вообще не было. Я люблю тебя, милый. – У Эльзы перехватило дыхание. Воспоминания о картине их сплетенных тел под одеялом не давало ей думать о ком-то вообще, кроме Виталия. – Я думаю о тебе каждую ночь, каждую и только о тебе.
Ты думаешь, я могу что-то сделать плохое? Нет! Никогда! Виталечка, я подпишу один документ, если что-то будет не так…уеду сразу. Я лучше смоюсь, чем буду унижать. И делать то, что с тобой делала твоя жена! Быть с тобой и думать о каком-то придурке!!! Никогда, Виталь, слышишь? Только ты. Это она за твоей спиной, не я! Пожалуйста, пожалуйста... я знаю, что с тобой у нас всё получится!
Как же я боялась, что ты скрываешь другое, о ней думаешь, её ревнуешь. Ты сказал, что хочешь поехать туда и в лицо сказать, что она снова три недели не видит Машку и даже не думает возвращаться…
– Неважно, что я хотел. Давай о нас поговорим. Родители должны жить с детьми. А не с одним ребенком, а второго отправлять в другую семью. Когда я с тобой – не могу видеть Машу. Не могу её переманить. … Да не плачь больше, я верю тебе. Эль, а ты не хочешь пройти в комнаты и выбрать цвет стен ? Мы же за этим приехали…
— Лучше я побуду еще несколько минут с тобой! Когда ты обнимаешь, я всегда на седьмом небе.
— Скоро стану старым, и что ты тогда скажешь? Я уже дед, между прочим.
Виталий улыбнулся и вздохнул. Его серые глаза потемнели, словно небо, которое чувствует приближение грозы.
— Хватит! Сделаю себе пластическую операцию и добавлю морщин!
— Эль, ты очень …
— Я куплю что-нибудь нам! Вернее у меня всё есть, потом… покажу. Мне надо, чтобы ты спал рядом! Ты мой… любимый муж, мужчина настоящий, я каждый твой вдох и выдох люблю… Извини… Мне так хорошо сейчас, обними, обними скорее, люби меня… Мне это так нужно…
– Наверное, все мы нуждаемся в ком-то, кто обнимал бы нас.
– Я нуждаюсь больше, чем ты… Виталечка, Максимка с отцом, у нас есть время выбрать всё для нашей жизни. … Ты прощаешь ему вторжение в нашу жизнь? Он за это волнуется, – проговорила она, вызывая на полную откровенность.
– Да. Я принимаю всё, что он делает для тебя. Это кажется мне порядочней, чем бездействие. У меня нет таких возможностей для своих дочерей, но я буду стараться дать им всё, что в моих силах. Мы с твоим отцом друг друга могли бы возненавидеть. Но я принимаю его, как хорошего человека.
Эльза чувствовала новое, почти восхитительное возбy ж дение, владевшее ей, она была сейчас счастливой. Чувство ревности, ненависти к Елене сегодня куда-то ушло, исчезло. Виталий и Елена больше не были в её мыслях вместе. Ей нравилось ощущать руки любимого у себя на теле, на грyди, на бедрах. Все его ласки были предназначены ей. Они никогда не были грубыми,.. Матвей всегда ей казался злющим неумехой, пока она не ощутила его после встречи с Лизой. Но это было всё равно не то, не любовь к телу. Это было любование его озабоченностью, его светом в глубине зрачков. Он был всегда чужим мужчиной.
А с Виталием она была единым целым.
Макс перестал читать о том, как влюбить в себя женщину и смотреться в зеркало, когда привез к себе Маргаритку.
Влюблялись в него многие, он всегда был очень привлекательный для дам.
Он перестал выбирать лучшую одежду, пить алкоголь, представлять себе, как Лиза ходит по его квартире и восхищается его красотой, восхищается любовью с ним.
Он перестал с ней разговаривать.
Лиза с Матвеем приехали к нему сегодня вместе. Лиза осталась в машине, а Матвей привел в гости Машку и Катёнка. Девочки нарисовали рисунки, испекли какое-то печенье.
На пару часов привезли, им нужно было куда-то вдвоем по делам. Максим решил закатить праздник. Его глаза от счастья светились, Рита тоже выглядела очень радостной. Он подарил девчонкам игрушки, но они не понадобились - Макс напялил на себя простынь, на девчонок наволочки, они кутались и притворялись то бедной бабушкой, то привидениями, то просто ходячими подушками. Они придумывали сказки и нахохотались вдоволь.
Когда Матвей позвонил, что вернулся за детьми, Макс вышел проводить. Отдавать девчонок не хотелось, Машка не отпускала его шею и тоскливо просила: «Макс, приходи ко мне в гости, а я к тебе».
Услышал голос Лизы:
– Машенька, поехали.
Он снова чуть не расклеился, вздохнул, проглотил слюну.
Потом улыбнулся и спросил:
– Машка, ты любишь меня?
– Очень люблю, я скучала!
– Ох, спасибо, я так рад, что ты меня любишь! А ты Катенька любишь?
– Люблю, и мама любит, и папа любит… и деда, и бабушка Оля, и блатик любит, Эля любит, деда Валела…
Его глаза опять от счастья засветились, Матвей улыбнулся, пожал руку и подхватил на руки дочь.
Он дождался, пока их машина скроется из виду и еще какое-то время стоял дышал воздухом.
Вернулся, открыл дверь и с порога спросил:
– Слушай, а ты родишь мне дочку, похожую на тебя?
Рита привстала со стула на кухне и улыбнулась со счастливыми глазами.
– Дочку? Максим, а если у тебя получаются только мальчики? Такие смешные, похожие на тебя?
– У меня получится. С тобой у меня всё получится… – Сказал Макс и прижался к её груди, чтобы послушать счастливое сердце, а потом от избытка чувств сгреб в объятия, прижал к себе всем телом и поцеловал ее.
Она хотела что-то спросить, пытаясь протестовать, но от его бурного напора руки тут же обвились вокруг его шеи, пальцы прикоснулись к мягким, как шелк волосам, все тело изогнулось, несмотря на металлические пластины на бедре, колене и голени.. Губы двигались все быстрее, ей хотелось срочно получить все больше и больше.
Потрясенный тем, как ожило его тело, Макс потерял второй раз в жизни над собой контроль, а когда пришел в себя, понял, что они уже давно в комнате.
Он отвернулся, судорожно глотая воздух. Второй раз в жизни ощутил себя вне времени и пространства, как в тот день с девушкой своей мечты.
Уже решили, что как только снимут устройство с ноги, сразу сядут в машину и поедут по снежной зимней дороге в отпуск на две недели. Макс приготовился объясняться людям, которые привыкли к традиционным отношениям, что они решили просто ещё пожить вместе. Он хотел сказать, что снова увезёт её с собой, это ни к чему не обязывают, сейчас все так живут, современные взрослые люди. Если родители Риты не против, он пока будет с ней, но сейчас его мысли были только об одном:
– Рит, я хочу на тебе жениться.
– Прошу тебя… не надо… – пролепетала девушка, пытаясь выбраться из объятий, – ты просто увидел её… Ты увидел её, и поэтому всё так было ... прекрасно. Не надо, Максим, ты пожалеешь…
Он поймал её несчастный детский взгляд и серьезно сказал:
– У нас получится.
В глазах Риты застыло недоверие, словно она не мог даже представить себе, чтобы он по своей воле захотел жениться на ней. Потом её взгляд стал обиженным.
Рука Макса соскользнула ниже спины, снова прижимая к себе и напоминая, что это не шутка, то, что только что было.
Он убежденно проговорил:
– Я знаю, что буду её вспоминать. Но моё тело и разум ведут себя честно. Если ты хочешь за меня замуж – скажи. Тогда наше желание будет взаимно. Я уверен, что у нас получится.
Еще сомневаюсь, что смогу обеспечить семью так, как это делают богатые люди, но если мы будем жить просто, как вот… как сейчас… я буду хорошим мужем и постараюсь быть хорошим отцом.
Завтра я позвоню Элеоноре и попрошу увидеть сына.
Пусть он меня назовёт дядей, я хочу его тоже обнять. Пусть он никогда не узнает, кто его настоящий отец, но я-то знаю… И мне больше не будет стыдно за себя...
– Лиза. Лизонька, постой....
Ее сердце колотилось, когда она открывала дверь помещения для прослушивания. Матвей уже отвез девочек домой и присел в кресло. Лиза еще раз оглянулась на мужа. Он улыбнулся и кивнул ободряюще. Прекрасный темно-синий деловой костюм подчеркивал его атлетическую фигуру. Рядом с Матвеем уже стояла девушка с подносом, на котором была чашка кофе,
Лиза хотела встретиться и поговорить сама, она желала проверить свои ощущения. Этот подарок был для неё настоящим испытанием, но она решила принять его и сделать по-своему, несмотря на пожелания, наставления и прессинг со стороны друзей.
Муж выглядел свежим и счастливым, потому, что они встречались почти каждый день у него в офисе или ехали в ресторан, чтобы позабавиться над Сашей и Полиной. Особенно над Полиной, которая изо всех сил жалела своего любимого братика.
Полина оказалась скромной и доброй девушкой, но с очень сильным характером. Добивалась своего и делала это, подпитывая навыки психологическими приёмами. Лиза помнила, как она исполняла свои мечты - скромно, стыдливо, но очень настойчиво. Она не просила, а делала так, что всё было по её желанию, и её желания были не только для себя. Она хотела изменять поведение людей, пыталась повлиять на детские страхи, травмы, проверяя свою силу, как прирожденного психолога.
Она искала недостатки в поведении, анализировала и пыталась помочь их исправить.
Недостатки Лизы Полина определила сразу – инфантильное отношение к жизни, невнимание к мужу, отсутствие элементарной заботы о своем мужчине, игнорирование его проблем, не способность защищать то, что Лиза имеет, нежелание бороться за место под солнцем, и главное - детский животный страх перед сценой, перед большим скоплением людей.
Матвей не отводил от жены взгляда, пока за ней не закрылась дверь.
Лиза увидела известного солиста рок-группы с мировой популярностью и еще трёх мужчин. Было приятно, что она произвела на них впечатление. Её платье было скромным, акцент и всё внимание было приковано к её лицу и фигуре. Яркие сочные губы и роскошные волосы – естественна, как сама природа. Лиза не стала краситься для этого знакомства вообще.
– На фото вы… красавица. Она красавица. Крупным планом покажем лицо. В жизни не видел более прелестного ребенка в возрасте женщины! – объявил один из мужчин по-русски.– Вы легко можете стать звездой среди известных манекенщиц. Если бы не ваш рост … Вы работаете фотомоделью и с таким голосом скрываетесь от лучей славы?
– Я в детстве достаточно пела и позировала, но очень рано поняла, что не хочу. Мне сложно выходить на публику. Не хочу посвящать этому занятию всю жизнь. Я пришла, чтобы сказать - мне нужен дублер. Готова петь, как вы слышали на записи, если рот открывать будет другая девушка, которая еще и двигаться умеет, не скована страхом, не боится упасть в обморок… Та, у кого не разрывает сердце при виде толпы. Понимаю, что я уже всё подписала, и вы готовы меня показать, но…. вы что-нибудь имеете против такого поворота?
Солист рассмеялся и сказал по-английски:
– Нет, я в восторге от каждого вашего поворота. Повернитесь вокруг, я хочу увидеть все грани вашей личности. И все их я надеюсь изучить как можно глубже.
Ее пронзила дрожь. Конечно, и сек с уальное желание в его речи присутствовало, но это была не угроза, а флирт. Лиза знала о своём страхе, о нежелании принимать любой флирт в свою сторону, о страхе насилия.
Он шагнул к ней и протянул свою руку ладонью вверх, чтобы её руку поцеловать. Это был вежливый жест, но, подчинившись, она бы перешла в разряд тех женщин, которые «дамы». Лиза улыбнулась и осторожно прикоснулась ладонью сжимая, останавливая от того, чтобы он поднес к губам.
Он засмеялся и быстро переплел их пальцы, тоже сжав ее руку чувственным движением и прикрыв второй, горячей. И Лиза тут же успокоилась. Она не боялась его больше, прикосновение показало, что это хороший мужчина, хороший человек, который не сделает ей ничего плохого. Они просто подержатся за руки.
Она с облегчением проговорила, мило улыбнувшись:
– У меня любимый красивый муж! Но я люблю вашу музыку, поэтому очень хотела бы выразить восхищение! Вы прекрасны! Голос - сказка!
– Я хочу, чтобы вы пели и… позировали со мной на фото. Я хочу приехать в страну и встать рядом с такой красивой девушкой. Пусть она не из шоу, но она прекрасна. Удивительно прекрасна.
– Вы согласны, что я буду за сценой? Обещаю, никто не догадается, я буду петь и разговорить со зрителями, мой дублер выучит в какое время это произойдет. Не хочу известности, у меня двое детей и у нас должна быть спокойная жизнь, такая, как мы хотим.
Я очень осторожна к славе, в моем родном городе мне это мешало жить… Простите, если я не правильно себя веду, но мне страшно. Мой страх не дает мне сделать шаги по сцене, а если я их сделаю, буду просто скучно стоять. Простите, что об этом Вам не сказали сразу.
– А я тоже боялся. Поэтому начинал свой путь в маленьком гараже моего отца. – улыбнулся мужчина и всё таки поцеловал её руку.
У него был гипнотический взгляд, и светлая улыбка.
Лиза удивленно покачала головой, а он продолжал говорить медленно, отделяя иностранные слова, словно очень хотел, чтобы она его правильно поняла:
– Соглашусь, что бывали дни, когда я многое бы отдал за свободу. Но достаточно просто надеть глупую кепку и, в ответ на первые вопли славных поклонников, было достаточно крикнуть, что это не я. Я кричал им таким голосом, как будто крякнула утка. – Он засмеялся, а потом с шутливой торжественностью добавил, – А в подростковом возрасте мне всё же хотелось, чтобы все девчонки были восхищены мной. Поэтому я и стал тем, кем являюсь сейчас.
Я согласен. Покажите мне женщину, которая будет танцевать и открывать рот. Если она так же красива, то я согласен вдвойне!
– Для вас имеет значение цвет её волос?
– Вполне естественный вопрос. ... Теперь мне нравятся и блондинки и такие, как ты! Мы были страшно популярны, а ты была бы отличной разогревающей леди….
– Я жила, и как будто все время делала только то, что от меня хотела моя мать. У меня совсем не было времени быть собой, а сейчас я знаю, какая я на самом деле, не могу вас дальше задерживать... Но вам понравится мой голос и эта девушка, которая ничего и никого не боится!
Она вышла из комнаты для переговоров и увидела, что Матвей куpит на улице. Выбежала и бросилась его обнимать.
– Что, моя крошка, они уговорили тебя?
– Нет! Я их! Любимый, есть хочу... Я так счастлива... Я знаю, что хочу!!!
– И что же? Меня? Опять? Сколько раз в день, Лиза? Сто? – Он улыбнулся и поднял её повыше, так, чтобы она могла поцеловать его в лоб.
– Тебя!!! Всегда только тебя! За меня будет танцевать Элька! Я уже с ней договорилась! Если что - она сможет отшить всех, и мне очень хочется там посмотреть концерт!!! ... Ты со мной и Матвея младшенького возьмём, он уже большой.
– А я думал... Детка ты точно не хочешь сама?
– Я бо-юсь! Я могу там не только упасть, у меня вообще все органы отказывают, снова буду заи-и-икаться. Я уже специально это делаю для Сашки! Не знаю, как мама вообще меня уговаривала, но я жестоко боялась. Ты меня и так любишь? Да? Поехали, я свободна от этого чувства неполноценности...
– Ко мне или к тебе?
– Матвей, хватит шутить... Это не твой дом... И там еще не всё достроено.
– Значит ко мне, я покажу что там уже готово. Прекрасная душевая и ванная отдельная, и гостевая... Лиз. Я там... лепестки роз купил, они в коробке в моей машине. Ты не против?
–О боже... какой ты... Неужели так нравится?
– Красиво до безумия! И я каждую ночь ложусь, а если ты уже спишь, начинаю представлять.
– Поехали, только купи мне поесть.
– Уже купил, доставят туда в наш дом, через ... полчасика.
– Ах ты! Знал, что я соглашусь! – Лиза расхохоталась, – И не забывай, это наш дом. Квартира вообще моя, она потом достанется Матвеюшке! Он самый старший у нас.
Ты слышал последнюю частушку Катюни??? Я сейчас тебе включу. До Валерия Яковлевича вчера дозвонилась. Ни слова о матери, но сразу: «Дай мне её!». Вот записала, ему отправила.
Эля какая-то странная... Вообще всё очень странно! Три недели, Матвей! Что они там делают? Как это возможно? Он же только операцию перенес...
– В шахматы, наверное, играют. Или рыбу ловят, может быть охота... Не знаю, Лизонька, девочка моя...
– Ой, мама ненавидела отца за эту рыбу и охоту. Она никогда не притронется к удочке, даже под дулом охотничьего рyжья!!!
На экране Катерина крутилась, держась за края юбочки:
Я любимой поводок
Нацепил и бантик...
Раньше был балбес чуток,
Но в душе - ломантик.
– Это на меня намекает? Да что он такое творит вообще!... – проворчал Матвей.
Лиза отвела взгляд от экрана телефона, когда услышала глухой обиженный голос мужа.
– Матвей, пожалуйста, не смеши! Причем тут ты?... А, ты настоящий романтик! Ты об этом. Вот, тигр! Все-таки все частушки для тебя придумывает! Это с Элькой был плохим, а в душе хорошим...
Не делай такое лицо, скажи ему сам, ну? Позвони и скажи... Только он странно отвечает. Я звоню, Валерий Яковлевич сбрасывает и не перезванивает. Второй раз звоню через десять минут - уже отвечает.
– Детка, я не хочу ничего лишнего сказать, но, кажется у него стоит переадресация. У меня то же самое. Не отвечает и не перезванивает, только сообщения пишет!
– Мама говорит странным голосом, что всё хорошо. Смеется... Ничего не рассказывает... А если она узнает, что я отказалась от такого шанса спеть на стадион, еще и Эльку попросила? Саша ничего не говорит, но мне кажется Валерий Яковлевич так вот исполняет обещания, данные моей матери. Я всё время думаю, что они оба немножко помешанные. Но между своей свободой, справедливостью и матерью я всё равно выбираю мать. Поэтому, скажу ей и если она мне не простит этого отказа, я выйду и спою для неё. Ты будешь рядом, с тобой у меня всё получится.
Да, я выйду и скажу, что мне страшно, но я пою для своей матери, чтобы она знала, как я её люблю.
НАЧАЛО и все части этой истории
Спасибо за прочтение до конца и за всё-всё! С любовью, к дорогим мне людям, которые читают эти мысли и чувства!💖
