Фильм «Счастье мое» снят в 2010 году украинским режиссером Сергеем Лозницей на немецкие деньги. По форме это роуд-муви, по содержанию - артхаус, по сути - постперестроечная антирусская чернуха.
Такие фильмы снимаются исключительно для показа на кинофестивалях для критиков и ограниченной аудитории западных жителей. Широкой аудитории такие фильмы обычно малоинтересны. Картина оправдала ожидания своих создателей. Множество призов и премий получено. За рубежом ожидаемо популярен взгляд на русских как на общество звероподобных, запредельно агрессивных маргиналов.
Нужно признать, что по сравнению с чернушными фильмами начала девяностых, «Счастье мое» снят на гораздо более высоком уровне. Он вполне заслужил все свои призы. Фильм качественен, актеры играют прилично, подбор массовки и мест съемки, работа оператора выше всяких похвал. В отличие от многих артхаусных «фестивальных» фильмов, данный совершенно не скучен, достаточно динамичен и держит зрителя в напряжении. И все же, прежде всего, это не пример чистого киноискусства, а образец идеологической продукции, своего рода информационное оружие.
Этот фильм часто сравнивают с балабановским «Грузом 200». Напрасно. «Счастье мое» гораздо более мрачный, безысходный фильм. В нем нет ни единого положительного персонажа, ни единого положительного эпизода. К тому же, это чернуха не на СССР 80-х, а на современную Россию 2000-х. Если первый фильм просто излишне угрюмый триллер про маньяка, второй - памфлет, снятый для очередной дегуманизации ужасных русских.
В фильме повествуется о дальнобойщике, выехавшем в рейс с грузом муки. Выезжает он из элеватора, на котором почему-то работают люди в тюремных робах. Тут же сцена с трупом, заливаемым бетоном. Зачем, почему - не известно. Так, для общего настроения. Вообще, сцены совершенно немотивированной агрессии, смертей, трупов - отличительный признак этого фильма.
Дальнобойщик выезжает из мрачного индустриального города и оказывается на Дороге, ведущей в никуда. Леса, болота, пустоши, полузаброшенные села. Сволочи гаишники, хамы водители, дегенераты селяне. Алкоголики, воры грабители, проститутки. Ни одного нормального, человеческого лица. Ни одного доброго поступка. Сам главный герой, в начале фильма производивший впечатление единственного нормального человека, после нападения грабителей и черепно-мозговой травмы, превращается в бессловесного и безмозглого зомби-убийцу.
Однозначно, сильнейшей сценой фильма является визуальный ряд на рынке какого-то маленького городка, куда случайно заехал главный герой. Он идет сквозь толпу, в которой нет ни единого нормального лица. Небритые, морщинистые, беззубые, мрачные, плохо одетые люди. Все уроды и пьянь. Отвратительные старухи и дети-дегенераты. Шансон и вокзально-нищенская гармошка. Кашель, плевки, сдавленный мат и бессмысленное бормотание. Пропагандисты Третьего Рейха, снимавшие подобным образом унтерменшей-евреев в Варшавском гетто, с целью их дегуманизации, от зависти к режиссеру Лознице вертятся в своих гробах.
Все персонажи фильма не разговаривают. Они хрипят, шепчут, истерически вопят, матерятся, то и дело оскорбляют друг друга. На ровном месте демонстрируют какую-то нездоровую агрессивность и истерику. Вот, например, типичная сцена: пробка на дороге. Наверное, впереди авария. Главный герой, дальнобойщик, идет вдоль ряда машин и интересуется у такого же, как он, водителя грузовика, что случилось. Вместо внятного ответа получает бабскую нелепую истерику: «Тебе чего, больше всех надо? Видишь – стоят все? Вот и стой! Торопится он, козел б***ь!»
В фильме два эпизода рассказывают о Великой Отечественной войне, один как воспоминание деда-попутчика, другой – как флэшбэк, показывающий историю одного дома на каком-то хуторе. В одном эпизоде комендант вокзала грабит лейтенанта-фронтовика, возвращающегося с трофеями из Германии. За это лейтенант убивает его. В другом – двое советских солдат-окруженцев, выходящих к своим, зачем-то грабят и убивают учителя, у которого остановились на ночь.
Режиссер Лозница смачно плюнул не только в современную Россию, но и в память о великой Войне.
Понятное дело, деньги на фильм были немецкие, нужно было отработать. Получается, русские такие ужасные, беспощадные и агрессивные из-за прошедшей войны. А в войну они занимались исключительно тем, что убивали и грабили друг друга. Немцы вообще как бы не при чем.
Кульминацией фильма является сцена, где главный герой, уже утративший разум и человеческий облик, случайно оказывается на посту ДПС, где пара отморозков-гаишников жестко прессуют попавшего в их руки водителя. Внезапно наш герой вынимает пистолет и хладнокровно убивает обоих. Вроде бы обычная сцена возмездия восставшего забитого человека. Однако тут же, как робот, главный герой расстреливает всех остальных: жертву ментов, его жену, случайного свидетеля. Всех встречных. И как терминатор уходит в темноту, сжимая пистолет. Вот он, главный посыл этого фильма – все русские должны быть уничтожены. И палачи, и жертвы, и свидетели, вообще все. Они все настолько отвратительны, в чем зритель активно убеждался в течение всего фильма, что просто не должны существовать.
Талантливый режиссер Сергей Лозница снял самый мощный антирусский фильм, какой мне доводилось видеть. Снял, повторюсь, мастерски. Весьма качественный продукт, а оттого еще более отвратительный. Куда там старику Михалкову с его жалкими черенками от лопат и «покажи сиськи».
Есть только один любопытный нюанс. Все съемки фильма «Счастье мое» проводились вовсе не в России, а на Украине, в Черниговской и Сумской областях, в окрестностях городов Шостка и Новгород-Северский. Все эти мрачные пустоши, заброшенные села, ветхие избы и покосившиеся заборы – украинские. Все эти «унтерменши» из массовки – украинцы. Украинский режиссер Лозница ненавидит русских, но показывает всем своих соотечественников. Впрочем, для пропагандистского идеологического продукта подтасовки это нормально.
Вердикт
Талантливо снятый мрачнейший артхаус, являющийся, увы, чисто идеологическим антирусским продуктом, полным ненависти. Однозначно понравится всем зрителям, которые не любят русских.
P.S. Статья написана 5 августа 2014 года, когда плоды, в том числе, всей этой как бы культуры, вовсю пожинались в Донбассе.
