Семён сам напросился расставить бойцов вдоль дороги, я же, сняв с плеча ружьё, наблюдал за происходящим. Выяснилось, что у сломанного грузовика, что-то случилось с задними колёсами, они отказывались крутиться, как первый грузовик ни старался тянуть, это очень раздражало их командира. Я даже устал от его постоянного крика! Семён сделал мне знак, что все готовы. Вот что на меня нашло?! Забыв о всякой осторожности я, направив ствол своего оружия на немецкого командира-истеричку, просто вышел на дорогу. Один из водителей посинел, второй побелел, их командир меня не видел, спиной ко мне стоял. Когда он повернулся, я нажал на спуск, судя по отдаче ружья, заряд был добрый, мне отбило плечо, а немца припечатало к машине. Прозвучало два выстрела и вот, водители на земле.
- Ты чего творишь, из кустов стрелять нельзя было?! – теперь кричал Семён, и кричал на меня.
- Хотел страх в их глазах увидеть.
- Увидел?
- Вы рано стрелять начали.
- Дурак, - тихо добавил Семён, чтобы остальные не слышали.
А дальше началось разграбление захваченных трофеев, всё как в романах о пиратах. Доброго в грузовиках было мало, немного продуктов, грязное обмундирование, одеяла, нашлись среди них и новые, старые мы бы побрезговали брать. А главное, главное оружие – два карабина и пистолет немецкого командира. Взвалив на свои спины немецкие ранцы и тюки, мы подожгли машины, уходя в лес, часто оглядывались, радовало душу зарево пожара.
Обрадованные своей хоть и маленькой, но победой, мы совсем забыли об осторожности, шли по лесу так, как будто и нет войны. Даже Семён не пригибался под ветки, а раздвигал их своим торсом, при этом улыбался как мальчишка. Совсем скоро мы об этом пожалели. Выйдя из пушистого ельника, мы оказались на обочине широкой дороги, а самое страшное, что прямо перед нами, на другой её стороне, был немецкий пост. Не успел я крикнуть, как раздалась очередь из пулемёта, мне повезло лишь по тому, что неведомая сила за секунду до выстрелов, свалила меня на землю. Забыв о своём ружье, я выхватил из кармана гранату, сделал всё как учили, чёрная точка полетела в сторону мотоцикла, из которого пулемётчик «одаривал» нас свинцом. Пользуясь тем, что облако пыли закрыло от немцев, я бросился обратно в лес, на ходу готовя к бою ружьё. Остановившись за толстой сосной, отдышался, кто-то бежал следом, ага – немец, заряд дроби чуть не лишил его головы, зарядив второй патрон, видел, как Семён кого-то оттаскивает в глубь леса, на дороге раздался взрыв и стрельба из нашей винтовки. «Неужели кто-то не успел уйти?! Моя вина, моя!». Показался второй немец, он остановился откашляться, последний патрон не пропал зря, враг корчился на земле от боли. Перекинув верёвку, что была на ружье вместо ремня, через голову, я достал из кобуры немецкий пистолет и только сейчас понял, что не знаю как из него стрелять! А между ёлками уже были видны фигуры немецких солдат, которые бежали, стреляя на ходу. Выручил Семён, бросив свою гранату в сторону врага, он потащил меня за рукав в лес. Подхватив под руки раненого Дмитрия, мы бросились подальше от дороги. Впереди я видел Демидова и Пономарёва, Смирнов бежал следом, Дорохова видно не было.
Скатившись кубарем в неожиданно появившийся перед нами овраг, мы затихли, лишь тяжёлое дыхание и пар, выдавали присутствие людей в высокой траве. «Как я мог, как я мог?!» - мысленно корил я себя. Подполз Семён:
- Дорохова нет.
- Я видел, хоть бы живой немцам не достался, запытают!
- Уходить надо, позовут своих, устроят погоню.
- Куда идти знаешь?
- Сеня, тебя Дмитрий зовёт, - подозвал к себе Ерофей Семёна.
Семён встал на колени, приложив своё ухо ко рту Силютина, губы раненого бойца отряда еле шевелились, было видно, что человек умирает. Не смея никому приказывать, я сам поднялся к краю оврага, преследования не было, может силы собирают?
- Командир, - рядом лёг Демидов, - тебя Семён зовёт, иди, я посторожу.
- Что с ним? - я старался не смотреть Семёну в глаза.
- Умер. Пономарёв, Смирнов ранены.
- Сильно?!
- Дальше смогут идти.
- Чего Силютин сказал?
- Про дорогу к зимовью говорил, выходит, что нужно ещё вперёд идти. Пойдём прямо вдоль дороги, такой наглости от нас ждать не будут, лишь бы собак не было.
Мы шли до самой ночи, пока глаза хоть что-то видели, несколько раз я вытирал с лица слёзы, мне было жалко погибших по моей вине людей. Устраиваясь на ночлег, оставив снаружи даже оружие, все втиснулись под корень поваленной сосны. Как - никто и никогда не сможет объяснить. Засыпая, молчали, лишь Валерий иногда всхлипывал.
Погода сходила с ума, как и весь мир вокруг, проснувшись ночью, затекли ноги, я услышал капли дождя, а в просвет между корнями дерева, залетали снежинки. Утро было хмурым и неприветливым, не то, что вчерашнее. Кряхтя как старые деды, мои бойцы выползали из убежища, Демидов валялся по земле, у него свело судорогой ногу, помог Семён. Уж сколько раз я говорил спасибо этому человеку, а ещё, благодарил его отца, который научил его жизни в лесу. Проживший всю жизнь в деревне, я не знал и половины того, что мог этот человек. За исключением случая на дороге, когда он накричал на меня, тот был всегда спокоен, обдумывал свои слова и решения. Есть было нечего, разводить костёр – боязно, попили воды из немецких фляжек, тех самых, из грузовиков. Только вышли на ровную местность, как Семён присел, не дожидаясь команды, все легли на землю, в их числе и я. Семён молчал, назад не отходил, значит, случилось что-то серьёзное, надо самому к нему добраться. Полз долго, зато тихо, уткнувшись в зад товарища, остановился.
- Чего там?
- Кажись наши.
Я чуть не подпрыгнул! «Как наши, а мы тут по лесу слоняемся?!». Рука Семёна прижала меня к земле, дав лишь чуть поднять голову. На небольшой полянке стояла полуторка, рядом двое бойцов в шинелях и пилотках со звёздочками, пилили двуручной пилой ствол толстого, поваленного дерева. На ступеньке грузовика сидел красноармеец, растягивая меха гармони, напевал что-то себе под нос.
- Наши! – радостно прошептал я.
- На командира посмотри, - Семён был серьёзен.
Командир, толстый и неповоротливый мужчина, расхаживал вокруг машины и заготовителей дров, казалось, он никуда не торопится и такая прогулка ему по душе.
- Наш ведь, советский! – говоря, я пытался скинуть руку Семёна со своей спины.
- Ага, майор командует заготовкой дров, а вот тебе ещё подсказка. Ты кобуру как на ремне носишь?
Я потрогал свою, она была справа, почти за спиной, всё как у нашего командира. Тут меня осенило, будто ударили в лоб коромыслом! У того майора, кобура была на немецкий манер, как у офицера на ферме, прямиком на его толстом брюхе.
- Пошли отсюда, не наши это, - Семён беззвучно отполз, увлекая меня за собой.
Продолжение следует.
