Документальным точкой отчета свистопляски вокруг трона государства Российского, вполне определенно считается сопряжение двух Указов Петра I: Манифест 1718 года о лишении царевича Алексея престола и его логическое завершение - петровский же Устав о наследии престола, 5 февраля 1722 года.
В последнем Петр Великий емко обосновал свое решение сломать вековой закон престолонаследия (от отца к сыну, без обсуждений), ссылаясь на «недобросовестность» своего покойного старшего отпрыска: «понеже всем ведомо есть, какою авессаломскою злостию надмен был сын наш Алексей». Право назначать наследника из имеющихся кандидатов, император оставлял не только за собой, но и за всеми своими преемниками.
Решение было, конечно, конъюнктурным, трудно согласиться со словами Петра, которыми он оценивает «старый закон» (от отца к старшему сыну) – «сей недобрый обычай не знаю чего для так был затвержден». «Обычай» Петра оказался еще более недобрым. И в первую очередь для потомства самого Петра – вряд ли он мог предположить, что его Устав придется как нельзя более по душе, тем, кого он и помыслить не мог на троне и совершенно не опасался: племянницам – Анне и Екатерине Иоанновнам.
Анну Иоанновну традиционно считают небольшого ума царицей, что, по моему мнению, не совсем верно, но что у нее не отнимешь - так это иезуитской иронии. Как Петр и его супруга игнорировали ее в линии наследства (законного, кстати), так и Анна Иоанновна уже в своих указах издевательски умалчивала о прямых наследниках дядюшки. Петр Великий превзошел Московских Рюриковичей: те рубили топором «лишние» ветви своей династии – Петр же рубанул по своей собственной ветви, освобождая дорогу ветви единокровного брата - Ивана V.
Главная проблема Устава 1722-го, в том, что он сразу вел династию (а вместе с ней и всю страну с народом неприкаянным) в тупик. Петр здесь ссылается на прецедентное решение Ивана III, который в итоге отстранил от власти княжича Дмитрия (внука, который должен был княжит по праву представления) и нарек наследником младшего сына Василия. Но трудно не заметить слабость и даже порочность петровского Устава в сравнении с действиями Великого князя: Иван III решил текущую проблему – отодвинул одного наследника и сразу поставил другого. Это было «единовременное решение».
А вот Петр - нет. И если уж искать аналогии в прошлом, то можно заметить, что традиция эта отнюдь не русская, а византийская. Но несмотря на то, что Русь называла себя преемницей Византии, ссылаться именно на этот обычай было проблематично, учитывая то, к какому хаосу он приводил при его постоянном применении.
Обратим внимание, что первый Указ 1718 года был почти полным аналогом прецедента Дмитрия Внука и Василия – лишался полностью прав старший сын и отстранялся старший внук (хоть царевич Петр Алексеевич и не был назван в документе по имени, но все понимали, что ограничивают именно его права) и назначался младший сын (а вот он был указан прямо – Петр Петрович). Но уже Устав 1722 года был совершенно «безымянным» - ни одного имени, кроме «оправдательной» отсылки к царевичу Алексею.
То есть, юридически и фактически получалось нечто несуразное – аннулируется бесспорное (но не вообще) право очевидного наследника (он опять не назван, но все понимают кто это; да и лишать престола лично юного Петра Алексеевича попросту не за что) и никто не назначается взамен его. Ведь царевич Петр Петрович умер еще в 1719 году. Никаких готовых и определенных вариантов у императора попросту не было. В итоге государство маршем идет в болото дворцовых переворотов.
Можно только предполагать почему Петр был так убежден, что совсем юный внук обязательно будет противником его начинаний, а вот остальные будут их обязательно продолжать. Строгой необходимости и нужды отодвигать бесспорного наследника и вовсе не было. Ведь Петр так и не придумал кем его заменить. И ладно царевны-герцогини Иоанновны, но вряд ли император мог в кошмарном сне предположить, что именно благодаря Уставу, на особ царской крови (и вдову) будет вякать «авессаломскою злостию», его неверный холуй и подхалим Алексашка Меньшиков – которому место не во дворце, а в конюшне.
И как это ни странно, но как минимум вторым бенефициаром нового закона Петра I, после его смерти стал Александр Данилыч Меньшиков. Он попытался примазаться к трону и после кончины Екатерины I, но тут уж полудержавный недовластелин порвал штанишки.