Недавно мы писали о том, как в Синагоге отмыли сложно устроенные витражи. После этой публикации с нами связалась Софья Кукуй. Она рассказала, что витражи Синагоги после войны восстанавливал не кто иной, как ее двоюродный дед, архитектор Исаак Фурштейн. Публикуем рассказ Софьи о ее замечательном предке.
Каракульча европейским монархам
В местечке Григориополь, что в Приднестровье, у Баси и Михеля Фурштейнов родилось четверо сыновей. Семья была зажиточной: владела виноградниками и пастбищами, выращивала племенных овец. На протяжении почти 50 лет семейное предприятие было поставщиком каракульчи в королевские дворы Европы. Семья строго соблюдала еврейский закон и пользовалась уважением земляков. Последний, четвертый сын Исаак родился уже после революции в 1918 году.
К этому времени все имущество было уже конфисковано, семья разорена и переведена в статус «лишенцев». Старшие мальчики успели разное количество времени поучиться в хедере, а Исаака учили дома, ведь еврейские школы были уже закрыты.
В 30-е годы трое братьев из четырех перебрались в Ленинград. Юный Исаак выбрал профессию зодчего и поступил в старейшее высшее техническое учебное заведение в Российской империи – архитектурно-строительный институт, позже названный ЛИСИ.
Знакомство на крыше вагона
После окончания института началась Финская кампания, и Исаака мобилизовали в армию. Потом Великая Отечественная… Молодой инженер-строитель воевал на Ленинградском фронте, получил тяжелое ранение, лечился и был комиссован. Уже перед концом блокады Исаака Фурштейна командировали в Среднюю Азию, где катастрофически не хватало технических специалистов.
Добираться до нового места работы Исааку пришлось долго. Эшелоны были забиты ранеными и эвакуированными, в товарных вагонах стояла невыносимая духота. Молодой человек уступил свое место в вагоне женщине с двумя детьми и перебрался на крышу состава. Тут и произошло знакомство с будущей женой. Молоденькая, но подающая большие надежды Женя, выпускница Ленинградской академии художеств, ехала в эвакуацию. На одной из станций она выскочила за водой, а когда прибежала назад, состав уже тронулся. Отчаянное положение! Но тут девушка увидела, что с крыши свесился какой-то голубоглазый красавец и протягивает ей руку. Ухватившись за нее, Женя взлетела вверх, как пушинка. Все оставшееся время пути молодые люди провели вместе, а по прибытии на конечную станцию поженились. Через год у них родилась дочь Анна.
За спасением витражей ленинградской Синагоги – в Армению!
В начале 1946 года семья перебралась в Ленинград. Исаак поступил на работу в архитектурно-строительный проектный институт на Суворовском проспекте и вскоре стал там главным архитектором.
Позже, гуляя с маленькой внучатой племянницей неподалеку от Синагоги, Исаак Михелевич рассказал Соне, как восстанавливали по заказу Ленгорисполкома полностью разбитые витражи. Раввин Абрам Лубанов обратился к властям с настойчивой просьбой помочь в восстановлении разрушенного бомбежками исторического здания Синагоги и добился выделения средств. Фурштейн был назначен руководителем группы по реставрации здания. Поскольку собственных специалистов – витражников в Ленинграде не осталось, архитектурная группа по совету тогдашнего директора Эрмитажа Бориса Пиотровского отправилась перенимать опыт в Армению. Армянская школа витража считалась одной из самых сильных в мире. За два месяца приехавших ленинградцев под молодое армянское вино посвятили в мельчайшие нюансы изготовления витражного стекла, производства стойких красок, составления композиций. Исаак Михелевич очень гордился своим вкладом в восстановление прекрасных витражей.
Гибель родителей. Продажа дома. Еврейская библиотека
Сразу после прихода немцев во двор Баси и Михеля Фурштейнов зашли соседи, которые раньше нанимались к ним на поденную работу, и прямо на пороге убили обоих стариков. А сами поселились в их большом светлом доме. После войны братья приехали в родные места и узнали страшную правду. Убийц выгнали, а дом продали. Позже там разместился районный Совет. Деньги, вырученные от продажи дома, братья разделили поровну. Исаак потратил их на формирование еврейской библиотеки, которая со временем стала лучшей в Ленинграде и одной из самых полных частных библиотек еврейской книги в Советском Союзе. В начале 70-х он организовывал и проводил у себя дома подпольные занятия по изучению Торы и иврита. Позже Исаак назовет свою внучку Асей – в честь погибшей мамы Баси.
Еврейская жизнь Исаака Фурштейна
Исаак Михелевич был очень еврейским, глубоко и искренне верующим человеком. В его теплом и гостеприимном доме с удовольствием собирались и ровесники, и совсем молодые люди, интересующиеся своими корнями. Цви Вассерман, отказник из Ленинграда с 1979 года вспоминал:
«Исаак Михайлович Фурштейн сыграл в моей жизни очень важную роль. Он был человеком, который и в страшные сталинские годы сохранил ту теплоту и родственность, ту позитивность по отношению к еврейству, в которой мы страшно нуждались. Ведь для нас понятие ‘еврейство’ имело в основном отрицательную коннотацию. Он щедро делился своими немалыми знаниями, прежде всего, потому, что увидел во мне и в моих друзьях, что его усилия не были напрасными, и у евреев, живущих в СССР, есть продолжение».
Американская жизнь Фурштейна
В середине 1970-х единственная дочь Исаака Михелевича Анна с семьей уехала в США. Через несколько лет вслед за ней в Кливленд перебрался и он сам, став более чем на 30 лет душой русскоязычного сообщества. Архитектурой Фурштейн больше не занимался, посвятив себя литературной и просветительской деятельности.
Воспоминания о встрече с ним оставили многие эмигранты того времени.
Юрий Герт:
«Исаак Михайлович Фурштейн, вернувшись из поездки в родной ему Ленинград, или по новому-старому Санкт-Петербург, сказал, что купил там, в Печатном дворе, ‘Эллинов и иудеев’ за полтора доллара. Он сообщил об этом с радостным удивлением, на полном, округлом его лице сияла улыбка.
Мы познакомились вскоре после нашего приезда. Квартира его была не просто жильем – это было нечто вроде маленького музея еврейской культуры, начиная с великолепного подбора книг, в строгом порядке расставленных по полкам, и кончая картинами, гравюрами, фотографиями, развешенными на стенах. На видном месте располагалась небольшая статуэтка микеланджелевского Моисея, привезенная из Италии. Но Исаак Михайлович, большой, грузный, румянощекий, никогда не снимавший черной кипы с полысевшей головы, не был замкнут лишь на культуре еврейства. По случаю и без всякого случая он дарил записи Козловского, Вертинского, Изабеллы Юрьевой, изумительной Галины Каревой. Книги, театр, живопись – он был воплощением ленинградской, русской, еврейской и европейской культуры, с ним можно было беседовать на самые разнообразные темы».
Уже будучи в Америке, Исаак Михелевич несколько раз приезжал в Израиль, где его с большим почетом встречали члены правительства. Сионистская деятельность Исаака Фурштейна в СССР, сопряженная с риском для жизни, особенно в сталинские времена, нашла признание в официальных кругах Израиля. Ему было присвоено звание почетного гражданина Израиля.
Исаак Михелевич умер в 2012 году.
Читайте также:
Раввин Лубанов. Воспоминания внука
Выражаем благодарность Софье Кукуй за интервью и фотографии.
Елена Севенард
