В ноябре 2012 года Михаил Станкевич представил зрителям нашего театра спектакль «Жена» по одноименному рассказу Антона Чехова. В работе над постановкой, главные роли в которой сыграли Сергей Угрюмов, Ирина Пегова и Борис Плотников, принимали участие все те, кто помогал Михаилу создавать дебютный спектакль «Дьявол»: художник Алексей Вотяков, художник по свету Нарек Туманян, композитор Григорий Гоберник… Сегодня делимся второй частью материала, в котором рассказывается о времени создания рассказа «Жена», о работе над ним и реакции на него современной Чехову критики.
Главный герой — инженер Павел Андреич Асорин — человек женатый, в возрасте. Удалился из Петербурга в деревню, чтобы в глуши и спокойствии писать «Историю железных дорог». Но от благостных занятий его отвлекают разразившийся в деревне Пестрове голод да мелкие неурядицы в поместье. Недавно проломили стену амбара и украли 20 кулей ржи. А намедни еще и анонимное письмо подбросили. Писано оно не то земским врачом со звериной фамилией Соболь, не то фельдшерицей. О каких-то бедствующих крестьянах-переселенцах, мрущих от тифа и голода.
Размышляя о том, как помочь положению, Асорин решает пожертвовать пять тысяч рублей серебром. Но совершенно непонятно, кто должен заниматься распределением денег. Земству он не доверял, соседи-помещики отталкивали его как человека дела своим пустословием и дурным тоном, а жена Наталья Гавриловна… та и вовсе особа «взбалмошная» и «несерьезная», не имеющая никаких своих доходов и живущая, хоть и против воли, за мужний счет. К тому же отношения у них уже много лет как разладились, у каждого в доме был свой этаж, свои занятия, жизнь.
Тут-то и пришел на ум сосед Иван Иванович Брагин, в прошлом красавец, любимец женщин, живчик и вообще большой умница. Позвал. И зачем-то на сходку эту пригласил и жену (хотел не то приобщить к благому делу, не то просто показать ей, что ему важно помогать людям). В сущности, пустой вечер. Супруга благотворительностью не интересовалась, а обрюзгший и постаревший Брагин (дай бог памяти сколько не виделись), как попугай, знай бормотал: так, так, да, да, да. Досада и только!
А как разошлись, Брагин отчего-то не уехал, задержался у жены. Туда же пришел Соболь… Приехали другие помещики. Оказывается, супруга уже давно организовала кружок и собирала пожертвования. Асорин как муж, противящийся неведенью, конечно, попытался поговорить с Natalie. Убедить ее в том, что она как женщина не сможет верно распорядиться средствами и ее обязательно обманут. Но та, сущее дитя, слушать не стала, расплакалась, устроила сцену, выкидывала бумаги, деньги из ящиков стола, причитая: «Берите все! Это все, что оставалось у меня в жизни... Отнимайте последнее». И плакала долго. А он ушел к себе, считал, проверял ее тетрадки. Но спокойствия и теперь не было, а наоборот, Асорин все больше расстраивался от того, что занят не тем и помощь его не помощь, жене и всем-всем от нее отчего-то только хуже.
С этого-то момента и начинается настоящая история, в которой одна душа (Natalie) уже прошла небольшой спасительный путь, а другая (Асорина) только ищет направление.
Чуть позже именно Брагин скажет Павлу Андреичу правду (ту, которую про него знают все в округе), но, не обижая и не стараясь уколоть, а мягко, как говорят нашкодившему мальчику: знаешь, ты, конечно, наш сын, и мы тебя любим, но ты большой шалун, и сегодня нам за тебя очень стыдно. И столько будет в этом брагинском: «Люблю вас крепко, но не уважаю. Да, не уважаю» откровения и, что странно, спокойствия. Как только Павел Андреич сам не догадался? Хоть и человек неглупый, строитель мостов, интеллигент, преклоняющийся перед буквой закона (он, собственно, только потому велел искать воров и пересудился со всеми помещиками, что даже в голод надо отстаивать правду). Привык приносить пользу (которая мнится ему на свой лад и совсем в другом). Заботиться о своих… А в личном плане… истерик немного. Но с кем не бывает?
Вот и выходит, что рассказ хоть и «на злобу дня», но не о голоде он. Конечно, в словах подвыпившего Соболя о ничтожных пожертвованиях (10 рублей на 1000 семейств в день вместо необходимых 350) есть доля правды и звучит вся бедственность векового русского положения, но не в голоде, равнодушии или деревенской разрухе тут дело, ей-богу, не в них.
Алена Бондарева, «Театральный подвал» №33 (ноябрь 2012).
Не пропустите материалы о других наших архивных спектаклях:
«Сестра Надежда». Часть первая
«Сестра Надежда». Часть вторая
«Епифанские шлюзы»
«Ловушка для наследника»
