Более 50 лет назад, 1 июля 1968 года, истребители МиГ-17 308-го истребительного авиаполка, взлетевшие с аэродрома «Буревестник» острова Итуруп, принудили к посадке американский пассажирский самолет Дуглас DC-8 авиакомпании «Сиборд», нарушившего советское воздушное пространство в районе Курильских островов.
Сам по себе этот примечательный факт необычен еще и тем, что на борту воздушного судна находились более двухсот американских военнослужащих, следующих во Вьетнам.
В настоящее время это малоизвестное событие обросло таким количеством невероятных выдумок и домыслов, что стало сложно отделить правду от фантазий авторов.
Откуда-то появились три американских генерала и девочки из кордебалета, летевшие этим рейсом, рассказы о том, что американские морпехи, сложив на взлетной полосе оружие, разбрелись по всему аэродрому, так как размещать их было негде, а рота охраны не в состоянии была обеспечить содержание нарушителей под арестом, о том, что экипаж самолета во время пребывания на советской земле успел отпраздновать день рождения командира воздушного судна. И это лишь малая часть из опубликованных небылиц.
Поэтому решено было опираться лишь на свидетельства прямых очевидцев тех событий.
Основой фильма послужили воспоминания Юрия Борисовича Александрова, летчика, принимавшего непосредственное участие в перехвате американского "Дугласа", членов экипажа DC-8: проверяющего пилота авиакомпании «Сиборд» Билла Иствуда, стюардесс Нэнси Жакье и Ненси Кадди, а также американского военнослужащего Джеймса Гриффита, летевшего этим рейсом во Вьетнам. При этом хочется отметить, что в воспоминаниях американцев нет откровенного негатива в адрес советской стороны.
А наш рассказ мы начнем с того, что по поводу этих событий в то время писала одна из дивизионных газет 11-й армии ПВО:
«Воины-дальневосточники хорошо помнят, как летом 1968 года ТАСС передало: "1 июля с.г. американский самолет типа ДС-8, принадлежащий компании ""Сиборд", совершая полет из Сиэтла в Йокота (Япония), нарушил государственную границу СССР, войдя в его воздушное пространство в районе Курильских островов. В связи с этим указанный американский самолет был перехвачен советскими самолетами, несущими охрану границы, и посажен на о. Итуруп"
Прервали полет американского самолета, вторгшегося в воздушное пространство СССР, воины ПВО нашего соединения. Высокую бдительность проявили в тот день все воины, несущие боевое дежурство по охране неба Советского Дальнего Востока, неба нашей Родины.
Одним из первых выдал данные о самолете-нарушителе оператор ефрейтор Киселев, вслед за ним стал вести цель оператор первого класса комсомолец младший сержант Гадалин. Умело действовали воины командного пункта, возглавляемые офицером Храмченко. Это благодаря их бдительности и оперативности были подняты в воздух экипажи самолетов-перехватчиков, пилотируемых майором Ветушко, капитанами Александровым, Игониным, Морозом. Четко взаимодействуя с командным пунктом, они в считанные минуты сблизились с самолетом-нарушителем, установили его принадлежность и принудили его к посадке. Несмотря на то, что летчикам пришлось действовать в сложных метеорологических условиях, с ответственной задачей они справились успешно…»
О том, что на борту воздушного судна находились американские военнослужащие, дивизионная газета не сообщала.
Так как же американский пассажирский самолет оказался в воздушном пространстве Советского Союза?
Рейс 253A авиакомпании «Сиборд» был военным чартерным рейсом, и на его борту находились 214 американских военнослужащих, направлявшихся в Южный Вьетнам. Всего же на борту самолета с учетом членов экипажа находилось 238 человек.
Этот полет должен был стать проверкой возможности нового DC-8-63CF совершать беспосадочные перелеты с западного побережья США в Японию.
Взяв пассажиров на военной авиабазе Маккорд, самолет после дозаправки в Сиэтле вылетел в сторону Токио. На авиабазе Йокота он должен был совершить промежуточную посадку и после дозаправки и смены экипажа, лететь в Южный Вьетнам.
На этапе Маккорд – Йокото командиром воздушного судна был Джозеф Тозолини. Так как этот самолет являлся новой модификацией DC-8, на нем, кроме основного экипажа, от авиакомпании «Сиборд» находились два проверяющих пилота, инженер-инспектор и специалист по техническому обслуживанию.
От Сиэтла до Йокота по прямой около 7700 км, поэтому продолжительность полета составляла не менее десяти часов.
До авиабазы оставалось полтора-два часа лета, когда армейский специалист 5-го ранга Джеймс Гриффит, уже летавший этим маршрутом, обратил внимание на острова, которые он раньше не видел, что показалось ему странным, а вскоре появились краснозвездные МиГи.
Стюардесса Ненси Жакье отдыхала, когда услышал чей-то встревоженный крик: "Посмотрите в иллюминаторы".
В иллюминатор она увидела серебристый самолет с красными звездами. Он выглядел маленьким и игрушечным, но был так близко от Дугласа, что появился страх, что машины могут столкнуться. Кто-то в салоне крикнул, что это советский истребитель «МиГ».
Управлял этим самолетом капитан Александров. С противоположного борта шел МиГ капитана Игонина. Ненси схватила свой фотоаппарат и сделала несколько снимков, которые вскоре станут знаменитыми на весь мир.
Проверяющий пилот Иствуд сидел в салоне самолета, сразу за кабиной пилотов, когда в иллюминатор увидел советский истребитель, летчик которого подавал сигналы экипажу американского самолета.
В этот момент DC-8 сделал довольно крутой левый поворот в сторону МиГа. Очевидно, Тозолини поняв, что самолет находится в воздушном пространстве Советского Союза попытался вывести борт из советской зоны. В ответ на этот маневр «МиГ» Александрова открыл предупредительный огонь, после чего экипаж американского самолета стал беспрекословно подчиняться всем командам советских пилотов.
А вот что об этом рассказывает сам Юрий Борисович Александров, который в этот день был на боевом дежурстве и находился в готовности №2. После команды с КП он взлетел на перехват нарушителя, а вслед за ним был поднят МиГ Игонина. Именно эти два самолета осуществляли непосредственно перехват. Им в усиление были подняты МиГи Ветушко и Мороза.
«Догнал я его, с земли команда: "Опиши цель". Рассказал, потом подошел ближе. Расстояние между моим самолетом и кабиной американца - около десяти метров. Американские пилоты сидят и на меня не смотрят, а мне приходит с земли команда посадить самолет.
Я подошел ближе и жестами показываю пилотам, что если они не подчинятся моим командам, то им сейчас будет капец, но они делают вид, что ничего не понимают. Я сообщаю об этом на КП и слышу, как зам.комэска шепчет в микрофон: "Дай очередь".
Ну я и дал две очереди. Такие красивые разрывы, шапками. А я смотрю на пилота, показываю кулак, а потом креном придавил его, и мы пошли с ним. Команды пилот выполнял теперь четко, и я повел его в расчетную точку.»
Юрий Борисович высоко оценил мастерство и опыт американского пилота, совершившего посадку. Дело в том, что бетонная посадочная полоса длиной 1200 метров с обеих сторон, метров по 400 была наращена еще и аэродромными плитами, которые не выдержали бы вес "Дугласа".
Тозолини, будучи опытным пилотом, перед посадкой сделал круг над незнакомым аэродромом, после чего посадил самолет точно на бетонной полосе. При этом, размах крыльев "Дугласа" превышал ширину этой полосы.
В тот момент, когда DC-8 уже заходил на посадку и выпустил шасси, с КП поступила команда прекратить посадку и вести «Дуглас» на Сахалин, так как возникли опасения, что самолет таких размеров не сможет благополучно приземлиться на аэродроме Буревестник. Но этот приказ уже запоздал.
Тем временем с заставы прибыли пограничники. После того, как самолет зарулил на стоянку, возникли проблемы, как же в него войти, так как не было подходящего трапа. Когда эту проблему все же удалось решить, на борт поднялась группа советских офицеров. Роль переводчицы выполняла местная учительница английского языка.
Можно понять удивление советских представителей, когда они увидели, что салон самолета под завязку забит американскими военными. Между тем, возникли проблемы в общении, так как американцы плохо понимали «английский язык» нашей учительницы.
Одного из проверяющих пилотов, командира воздушного судна, первого помощника и штурмана вывели из самолета. Остальные члены экипажа и пассажиры остались на борту.
После быстрого осмотра самолета переводчик заверила, что вскоре они смогут продолжить свой путь. У всех изъяли паспорта и удостоверения личности и приказали задернуть шторы на иллюминаторах.
Вскоре после этого, как вспоминает Иствуд, на борт подняли большой самовар, хотя, скорее всего это был армейский термос, который установили на кухне, а потом хлеб, масло, сыр. Позже раздали сигареты и договорились, что в туалет пассажиры буду ходить по два человека в сопровождении наших солдат.
Для сохранения заряда аккумуляторов в салоне не включали свет, обогреватели, ничего не разогревали на кухне, хотя стояла довольно холодная погода.
Конечно, такое пребывание на борту сложно назвать комфортным. Чтобы как-то скрасить свое ожидание пассажиры достали игральные карты, кто-то взял в руки гитару. Дисциплина в салоне поддерживалась на должном уровне. Среди пассажиров было несколько мастер-сержантов, и один офицер, лейтенант-дантист.
Военнослужащий Гриффит вспоминал:
«После перехвата в воздухе, который был довольно пугающим, никто из нас по-настоящему не испугался, когда мы оказались на земле. Я не беспокоился, что нам причинят физический вред, но я ждал, что в любой момент подъедет куча грузовиков с вооруженными людьми, которые снимут нас с самолета и доставят в лагерь для военнопленных.»
Тем временем из Владивостока прибыл самолет с высоким чином и переводчиком.
Советские представители пытались выяснить, случайно или умышленно самолет нарушил воздушное пространство Советского Союза. Экипажу самолета показали радиолокационные данные их маршрута. Так же они встретились с летчиками, осуществлявшими перехват самолета.
Вот как об этом вспоминает проверяющий пилот Иствуд:
«Вскоре оставшимся на борту членам экипажа и мне разрешили выйти из самолета, и нас отвезли в помещение, где бы мы могли отдохнуть. Мебель и туалетные принадлежности были примитивными, но сойти с самолета было приятным облегчением.
Тем временем пилоты и штурман находились в другой части базы, где их допрашивали. Мы встретились с ними в столовой, и попытались получить хоть какое-то представление о том, что происходит и когда мы сможем улететь, но они только сообщили, что идут переговоры.
Еда, которую нам подавали, была хоть и заурядной, но сытной.
Наши хозяева явно пытались произвести на нас хорошее впечатление, и мы приняли их гостеприимство с должной благодарностью. Женщины, которые прислуживали за столами, улыбались и были дружелюбны, и я подумал, что это, должно быть, жены военнослужащих. Я видел, что наш визит для них, лишенных контакта с внешним миром, был большим событием.»
Дипломатические переговоры между Соединенными Штатами и Москвой начались почти сразу же после того, как посол США Томпсон прибыл в Москву для переговоров о нераспространении ядерных вооружений. Томпсон проинформировал председателя советского правительства Алексея Косыгина о том, что нарушение воздушного пространства было непреднамеренным, после чего Косыгин пояснил, что в настоящее время этот инцидент расследуется. Позднее Томпсону была передана нота протеста.
В частично рассекреченном документе ЦРУ сообщалось:
«Москва, похоже, решила спокойно разобраться с инцидентом с курильским самолетом. Это дело не получило огласки, и официальная нота протеста, переданная послу Томпсону вчера, была краткой и фактической. Передавая ноту Томпсону, заместитель министра иностранных дел Кузнецов добавил личный комментарий о том, что СССР "не хочет ухудшения отношений". Чиновник, отвечающий за американский отдел советского министерства иностранных дел, сказал Томпсону, что "самое важное" - получить быстрый ответ. У Томпсона сложилось впечатление, что Москва требует официальных извинений»
Высокие стороны сумели договориться достаточно быстро, американцы извинились и в ночь со 2 на 3 июля самолету был разрешен вылет.
Все двое суток пребывания на советской земле американские военные не покидали салон самолета, а если и выходили из него, то находились под пристальным вниманием пограничников. Питание для них советская сторона доставляла к самолету.
Стюардесса Ненси Жакье вспоминала:
«2 июля около 10 часов вечера я отправился в кабину пилотов, чтобы поспать. Чуть позже после долгого допроса вернулся Тозолини. Рухнув в кресло, он сказал: "Знаешь, Нэнси, нам повезет, если мы выберемся отсюда через месяц".
В 2:30 нас разбудили русские, которые отвезли всех стюардесс на грузовике в неотапливаемое бревенчатое здание, заполненное рядами швейных столов. Тонкие одеяла и простыни были разложены на столешницах вместо кроватей. Переводчик вежливо извинился за подобное размещение. Наверное, от полного изнеможения я легла на свой столик и заплакала.
Мы пробыли там не более пары часов, когда переводчик появился снова и с широкой улыбкой на лице произнес всего одно слово: "Токио". Мгновенно проснувшись, мы вскочили и обнялись.»
Тем временем командиром экипажа был подписан «Протокол нарушения воздушного пространства Советского Союза». Так же командир экипажа и бортинженер подписали акт, согласно которому они брали на себя полную ответственность за принятие решения о взлете и безопасность пассажиров.
Иствуд вспоминает:
«На второе утро мы были рады узнать, что нам разрешили вылететь. В этот момент мы поблагодарили Эда Акри, бывшего в этом полете в качестве инженера-инспектора за то, что он настоял на том, чтобы эти новые самолеты были оснащены резервной системой воздушного пуска.
За время нашего пребывания на земле Эд перекачал топливо из центральных баков, и они были пусты. Советы явно беспокоились, чтобы после отлета у нас не возникло проблем и настояли на том, чтобы мы сделали дозаправку. Русское топливо было закачано в центральные баки, но его мы решили использовать только в крайнем случае.
Теперь проблема заключалась в том, как вывести самолет со стоянки на взлетную полосу. Не было места, чтобы развернуться, не было буксира, способного переместить большой самолет. Решение нашел инженер-инспектор. Он расставил солдат у колесных стоек, и они сначала сдвинули самолет назад, а потом развернули его.
Тем временем экипаж произвел расчеты и определил, что бетонной полосы будет достаточно, чтобы поднять самолет в воздух.
После взлета Тозолини немедленно сообщил в Токио, что мы свободны и направляемся на базу в Мисава.»
До советской границы «Дуглас» летел в сопровождении краснозвездных МиГов.
Примерно через час воздушное судно уже приземлилась на авиабазе Мисава. На борт поднялись сотрудники ЦРУ и начали опрос. Так же они интересовались, делал ли кто-нибудь фотоснимки. Один из морпехов вытащил из фотоаппарата пленку и отдал ее. Вернули ли ему пленку, неизвестно.
А вот Нэнси Жакье оказалась умнее и промолчала. Вскоре ее фотографии появились на страницах журнала Лайф.
По прилету Тозолини заявил, что он не нарушал советское воздушное пространство и подписал протокол лишь для того, чтобы их отпустили. Его слова опровергали японские диспетчеры, которые сообщали экипажу об ошибке, когда он отклонился от курса примерно на 150 км, но пилот сказал, что не получал это сообщение. Эксперты, изучавшие этот случай, так же определили, что это была навигационная ошибка. В декабре 1968 года авиакомпания «Сиборд» была оштрафована на 5000 долларов, за то, что ее радиолокатор не был сертифицирован.
Уже ночью 3 июля американские солдаты отправились во Вьетнам.
На этом эпопея борта 253А завершилась и это было счастливый финал по сравнению с судьбой южнокорейского пассажирского Боинга, нарушившего воздушное пространство СССР 1 сентября 1983 года и сбитого истребителем-перехватчиком СУ-15.
Дуглас DC-8-63CF эксплуатировался еще длительное время, меняя авиакомпании. Позднее он был переоборудован в транспортный самолет и был списан лишь в 2003 году.
Спасибо всем, кто дочитал эту историю до конца. Буду признателен, если вы поставите лайк и подпишитесь на канал, если вы этого не сделали, оставляйте комментарии. Все это поможет продвижению статьи.
