Когда речь заходила о Святом Граале короля Артура, каких только версий не предлагали исследователи и простые читатели средневековых романов. Это и чаша Христа с Тайной Вечери, и мифический кельтский котел — истина как всегда где-то рядом. Искусствовед Дарья Тоцкая дает новый взгляд на загадку Святого Грааля в легендарных сюжетах.
Действительно, Святой Грааль — название чаши, из которой Христос пил во время Тайной Вечери (архетипический сюжет пира как места встречи с самим собой и истиной — в роли тени выступает Иуда). После казни в эту же чашу была собрана кровь Христа. Собор в испанской Валенсии обладает якобы подлинным Святым Граалем… Полагаю, что здесь идет речь о попытке наделить некий предмет особой, волшебной силой — подобно тому, как происходило зачаровывание талисманов у кельтов. В средневековых текстах о короле Артуре Святой Грааль становится настоящей идеей фикс для многих персонажей-рыцарей. И логично предположить, что подразумевается не обладание реальной чашей, а обретение некоего духовном пути — по такому же принципу прекрасная дама катаров-трубадуров становилась двойственным образом (и реальной женщиной, и сакральным символом), и этот образ вел к духовному совершенствованию и постижению божества.
В романе «Парциваль» Вольфрама фон Эшенбаха (начало XIII века) Грааль определяется как «камень особой породы», который стерегут катары, а далее описывается один из катарских обрядов. Интересно и предисловие романа — мистификация, которая заставляет поверить, что рукопись была написана в Толедо на арабском потомком Соломона (согласно Ветхому Завету, мага, умеющего вызывать духов). На самом же деле легендарный гримуар о вызове духов и астрологии «Гаят аль-Хаким» к тому времени уже был написан, предположительно, арабом, жившим некоторое время в Мадриде (расстояние менее 80 км между столицей и Толедо в их современных границах). Переведен с арабского на испанский гримуар был, правда, несколько позднее — но это не мешает предполагать, что катары Прованса вели переводческую деятельность чуть ранее появления «центра переводов» Альфонсо Х, короля Кастилии. Его стараниями в Мадриде были собраны знатоки арабского, в основном еврейского происхождения, которые перевели ряд важнейших текстов по астрономии, астрологии, магии камней, талисманов и заклинаний, — затем ставших основой европейской алхимии и будущих наук.
Как бы там ни было, предисловие к «Парцивалю» показывает, насколько тесно арабская магия была связана со средневековыми романами, в том числе с образом Святого Грааля.
Важно помнить, что учение катаров возникло не только на основе гностицизма (еретических учений о мудрости-Софии, о злом-добром боге-демиурге и т.д.), оно впитало в себя магические, алхимические, астрологические начинания, а также руководства по вызову духов, пришедшие из египетской, семитской, греческо-орфической, фракийской и других культур бассейна восточного Средиземноморья, впитав даже шумеро-аккадские и индийские идеи.
Продолжим. Томас Мэлори, писавший о короле Артуре и рыцарях круглого стола в середине XV века, уже понимает Святой Грааль буквально, сообразно христианскому представлению о сосуде, способному давать блага в виде пищи или питья.
Впрочем, есть еще одно доказательство того, что Святой Грааль поначалу — вовсе не чаша, точнее, не только чаша. Достаточно снова погрузиться в атмосферу «Мабиногиона» и повесть «Оуэн, или хозяйка источника». Там присутствует богоподобный персонаж, обладающий посохом, которым он бьет оленя так, что зверь кричит, и на крик животного сбегаются остальные звери (олень — символ благородной жертвы, самопожертвования того, кто проходит духовный путь самосовершенствования; а также символ лесного бога Кернунна). Этот персонаж показывает Оуэну источник, окруженный мраморной кромкой, на которой стоит чаша. Чаша здесь не собственно магический объект, она лишь нечто вроде предмета, проводящего магическую силу источника. Стоит плеснуть из чаши на мраморную кромку, как поднимается ветер и буря. Мор, град, буря — все это аспекты демонов-духов, приближенных к образу Великой Матери в виде древнейших хтонических богинь, аспекты их сыновей-супругов или окружающих их сил. Таким образом, можно сделать вывод, что «Святой Грааль» — это метафора ритуала, призывающего или высвобождающего древних духов, как бы странно это ни звучало.
Исследователи зачастую упускают из вида тот факт, что кубок — это всегда только кубок вокруг живительной влаги, влаги как символа древней мужской силы. В кельтских верованиях она заключена в образе Бога-рыбака, раненного в ногу, или в волшебных озерах, или подразумевается в особом отношении к колодцам. Например, вокруг колодцев священного значения рос орешник (символ магии и огня, та самая волшебная палочка), там обустраивали холм или сакральный камень, часто с купелью для исцеления страждущих — отсюда и образ купели с мраморной кромкой. Вода, выходящая из-под земли, — символ рождения бога воды из лона хтонической богини-матери земли. Аспект исцеления и рождения нового, в данном случае здоровья и другой, не обремененной болезнями жизни. На некоторых из колодцев Ирландии до сих пор вырезан знак «sheela-na-gig» — лоно и разведенные женские ноги, что лишь подтверждает сделанные мною выводы. Сохранились и свидетельства о поиске предсказаний в колодцах, но для этого нужно было увидеть фей или духа-лосося.
В различных преданиях подчеркивается, что в колодцах жил не настоящий лосось, а дух-лосось сверхъестественного происхождения, способный дать новые знания тому, кто жаждет с ним повстречаться. А еще этот особый лосось кормится орешником — символом духовного огня и страсти. Таким образом, Святой Грааль — сложносоставной символ, в котором мы видим остатки верований кельтов и ритуалов катаров.
Не будем также забывать о символе питья в чаше, приносимого в качестве метафоры новой жизни — во время свадебного пира или при короновании. Он же связан с кельтской богиней Медб из Уладского цикла, владеющей способностью перемещаться между мирами. Правда, в чаше была у нее не вода, а алкогольный напиток на основе меда. А пчелы, как мы помним, были символом катаров, по которому они узнавали друг друга. Кельтские смыслы нередко трансформировались в образы новых верований без отрыва от архетипической сущности.
Еще один след некоего сосуда с магическим питьем в культуре кельтов — волшебный котел перерождения. Эту гипотезу подтверждают и вещественные находки, такие, как серебряный котел из Ютландии конца II — начала I тысячелетия. Ритуальное назначение котла бесспорно, его стенки украшены мифологическими сценами. Описание котла, который греют дыханием девять дев (явный мотив ворожбы, греют дыханием — значит проговаривают заклинания), он не варит пищу трусам и лжецам, а также окружен жемчужинами, — находим в небольшом поэтическом тексте «Трофеи Аннуна» («Preiddeu Annwfn»). Текст приписывается барду Талиесину, жившему в VI веке, но, к сожалению, вместо обещанных речей друидов мы находим в поэме христианские увещевания. Это идет вразрез с другими строками, в которых монахи предстают невеждами, не понимающими сути вещей и стихий, так что наверняка можно говорить о более позднем вмешательстве в текст (он записан в Х веке). В приведенном отрывки мы видим явное указание на мужское божество по типу градовника, ветрогона, морского короля-рыбака:
Монахи сбились в группу, словно волки после встречи с ведьмами,
Они не знают, когда разделятся рассвет и сумерки,
Не знают также направления ветра и того, кто пробуждает ветер,
И где он умирает, и место, где он ревет и буйствует.
…Столь беглой трактовки символов кельтов и катаров должно хватить для осознания того факта, что невероятная теория о том, что «Святой Грааль» из средневековых романов является не христианским, а языческо-еретическим образом, — близка к истинному положению вещей, как бы невероятно это ни звучало. В следующей статье мы вернемся к загадочной фигуре матери-кобылицы Рианнон.
#корольартур #святойграаль #искусство #средневековье #формаслов
