«…В губернском городе К. был съезд помещиков и кончались дворянские выборы». Так заканчивается первое, в двадцать семь строк, предложение, послужившее прологом повести.
В эти двадцать семь строк поместилась вся картина русской общественной, читай: помещичье-дворянской, жизни. Разночинцев почти не было, «новые» люди еще не народились, крестьянство жило своей жизнью, и только местами, в силу отношений крепостного права, соприкасаясь известным порядком с помещичьей жизнью. Словом, времена были благословенные, в природе царило благорастворение воздухов и изобилие плодов земных; в общественной жизни господствовал застой в самом хорошем смысле.
Из помещичье-дворянской среды, тем не менее, произрастали временами вполне достойные плоды. Таков был граф Федор Иваныч Турбин-старший. Дуэлянт, игрок, мот, красавец, танцор и сердцеед, гроза мужей губернских дам и мечта губернских девушек, мастер плясать цыганочку с выделыванием ногами таких штук, что и не каждому цыгану в пору; и за всем тем отличный товарищ и настоящий гусар.
Граф Турбин-старший никогда не задумывался о том, что он будет делать в следующую минуту; он всегда был совершенно уверен, что каждый его поступок самый лучший и иным быть не может, и думать тут не о чем.
Так, ни секунды не задумываясь, он ринулся на выручку начисто обыгранному шулером и проигравшему казенные деньги корнету Ильину; также, не думая ни о чем, несколькими часами ранее бросился он на штурм хорошенькой вдовушки и добился ее расположения. Счета деньгам он не знал и не хотел знать, считая это делом недостойным и неприличным. Он был уверен, что при необходимости деньги всегда найдутся, они и находились. Взять взаймы значительную сумму и позабыть отдать или бросить тысячу рублей цыганам, оставшись при этом без копейки, было для него делом обычным. За ним тянулся длинный и не совсем чистый хвост сплетен о его многочисленных блестящих победах, одержанных на любовном и дуэльном поприщах. В Отечественной войне 12-го года он завоевал репутацию храброго воина и был награжден. Во всех своих движениях он был совершенно прост, естественен и честен. Никогда не понижал своего бодрого, зычного голоса. Большинству людей, имевших с ним более или менее длительное общение, он внушал к себе искреннее расположение.
Кончил он свою жизнь вполне достойно – на дуэли, от руки какого-то иностранца, высеченного им арапником посреди улицы.
Прошло двадцать лет. За это время, по словам Льва Николаевича, а ему, как говорится, виднее, «…много прекрасного и много дурного старого погибло, много прекрасного молодого выросло и еще больше недоросшего, уродливого молодого появилось на свет Божий».
Граф Турбин-младший, представитель этого вновь явленного прекрасного и молодого поколения, был как отец красив и хорошо сложен. Природа и его не обделила талантами, но это были таланты другого рода. «Даже и тени в нем не было тех буйных, страстных и, говоря правду, развратных наклонностей прошлого века. Вместе с умом, образованием и наследственной даровитостью натуры любовь к приличию и удобствам жизни, практический взгляд на людей и обстоятельства, благоразумие и предусмотрительность были его отличительными качествами».
Он никогда не совершал необдуманных поступков. По зрелом размышлении, в видах скорейшего производства, он перешел из гвардейских кавалергардов в действующую армию, в гусарский полк, ротмистром, где и получил скоро эскадрон. Играть он любил, так как видел в игре возможность улучшить свое положение, играл по-крупному, расчетливо, и чаще выигрывал. Не брезговал возможностью обыграть заведомо слабого игрока, хотя и на небольшую сумму; как не постеснялся он, будучи приглашенным в гости, обыграть на тридцать два рубля с полтиною ассигнациями старую барыню, ту самую хорошенькую вдовушку, что двадцать лет назад не устояла перед энергичным натиском графа-отца.
Граф-сын весьма ценил комфорт и удобства, и даже в походе щепетильно относился к чистоте избы, отведенной ему на постой; тщательно проверял счета своего камердинера-немца и никогда не упускал возможности сделать замечание насчет дороговизны покупок; любил также, чтобы, общие с другим офицером эскадрона, корнетом Полозовым, траты на покупку рома, отнесены были по возможности на счет корнета. В отличие от отца сын помнил о своих долгах, но отдавать не спешил.
Обнаружив во время визита к хорошенькой вдовушке, превратившейся в сильно располневшую старую барыню, ее свежую, молодую и по-деревенски наивную дочь Лизу, он не стал упускать возможности попробовать добиться ее расположения, сделав попытку забраться в ее комнату через окно. Испугав девушку, он и сам испугался и убежал. О чем и рассказал со смехом корнету Полозову. Не так поступил бы его отец.
О поведении его на войне нам ничего не известно.
Кто из двух вам больше по сердцу? Излишний вопрос – никто!
