На окраине города раскинулся своими цехами МММЗ - Миньярский Метизно-Металлургический Завод. Выше его огромный пруд. Воды требовалось много. Моим наставником стал опытный слесарь Виктор Пстыга. Работа в ремонтно-механическом цехе была интересной из-за разнообразия. Ремонт станков, инструмента, различных мелких заказав начальства. Уходя с работы мы не знали что будет завтра. По-моему характеру ненавидящему монотонность работа устраивала. Правда в первый день меня чуть не выгнали за то, что пришел без головного убора. Ходить с непокрытой головой было модно на улице, а в цехе строго запрещено.
Мой наставник достал из тумбочки с инструментами фуражку наверно Ленина.
- Можешь носить весь день, я не дорого возьму.
Дома я выпросил у мамы берет.
-Ты же его все равно не носишь. Я хвостик оторву и это будет мужской головной убор, как у французов.
Мама легко согласилась. Потом она перешила мне куртку, добавив пуговицы на рукава, как всегда напомнив о безопасности. Работа была не тяжелая, в основном быть помощником. С учебой стало труднее. Даже сокращенный рабочий день не полностью восстанавливал силы перед учебой. Преподаватели по-прежнему спрашивали в основном нас с Ниной. Остальные ученики своими советами «учили нас жизни». Исчез и милиционер, который получив звание капитана перестал ходить на занятия.
Как-то новая пионервожатая подошла ко мне с необычной просьбой.
-Ты рабочий человек, комсомолец, учишься неплохо. Я предлагаю быть вожатым четвертого класса, педсовет школы не против.
Надо просто изредка приходить к ним в конце уроков и рассказывать что- то.
Говорить то ты тоже умеешь. Соглашайся. Если что не понятно, я подскажу.
Симпатичная вожатая Света, с которой я познакомился на танцах, легко уговорила меня. Потом я горько пожалел, но было поздно. Кино, танцы, встречи с друзьями стали редкостью. Зато частые встречи с пионервожатой научили обращению с девушками. Она первая заметила мой «крупный недостаток».
-Ты много знаешь, а вот подаешь неправильно.
- Как это можно новое подавать неправильно? Не чуди.
- Надо сообщать сведения не обижая слушателя. Как будто он тоже знает, а ты просто уточняешь детали.
- Ну и для чего весь сыр-бор?
- Это называется такт. Ты хочешь быть тактичным человеком?
- Спрашиваешь.
Тогда возьми совет за правило. Люди разные бывают. Если ты кого-то унизишь, доказав его неосведомленность, то непременно наживешь врагов. Тебе это надо?
- Ничего себе. Попробую.
Раз в месяц, в день зарплаты, я заходил в книжный магазин и долго выбирал самую интересную книгу. Дома стала собираться своя библиотека. Родители не возражали. Чего там только не было. Ядерная физика рядом с медициной. Классики и детективы и конечно любимая фантастика. Просто заводской библиотеки мне не хватало. Читал все подряд, многого не понимал, но новых слов нахватался достаточно.
По дороге на работу я всегда выходил пораньше мало ли чего может случиться. Я поджидал бывших одноклассников и провожал их до школы.
Все новости своего бывшего класса мне были известны. Ребят же интересовало все о работе. Особенно их расстраивало, что я могу по окончании школы поступать в любой ВУЗ вне конкурса. Рабочий стаж ценился. Наличие своих денег и почти взрослой жизни были аргументом.
- А вы знаете, что в вечерней школе домашних заданий почти не бывает?
- Как это не бывает, а как учиться?
- Понимаете, там взрослые люди. Все работают и учителя стараются, чтобы мы все делали на уроке. Вот так- то.
К концу учебного года в классе остался один мальчик Брагин. Он жил в городе и под мою агитацию не попал. «Классная» начала беспокоиться слишком поздно, в десятый класс перешли все девочки и один мальчик. Учился он отлично и ему не надо было запасаться трудовым стажем. Друг Риваль поступил в цех по производству болтов на станке-полуавтомате и начал зарабатывать даже больше моих родителей. Побывав у него в цехе, я нисколько не пожалел. Однообразная работа у станка, который все делает сам не понравилась. То ли дело у остальных в нашем цехе. Виталий Чернов работал со мной вместе в бригаде слесарей. Еще несколько ребят составили основу комсомольской бригады. Правда были такие с кем мне не хотелось общаться. Несколько человек из цеха делали кастеты и ножи. Они отмечали каждую зарплату пьянкой, потом всем сообщали о своих похождениях. На всякий случай я тоже сделал нож. Наборная ручка смотрелась хорошо. Лезвие из линейки никак не закалялось. Старый слесарь еще посмеялся надо мной.
-Ты же уже не ученик, конструкционная сталь не калится. Знать бы надо.
Нож я забросил в тумбочку. Вскоре он пропал оттуда. Вернувшись из отпуска, узнал что одного из нашей бригады посадили на два года. Оказывается, парень ножом порезал куртку у дружинника. Нож был с делениями, прокурор просил считать это отягчающим обстоятельством, но суд отклонил его предложение. Я чувствовал себя косвенным виновником в этой истории, но друзья успокоили.
- Воровать не надо было. Пусть отвечает. Не маленький.
А Виталий вообще небрежно отозвался о всех ножах.
- Пусть с «пером» шпана бегает. Вот что надо иметь на всякий случай.
Бельгийский браунинг, умещавшийся в ладони был великолепен.
- Где взял? И ты молчал. Покажи.
-Смотрите, мне не жалко, только обойму достану. Это папин трофейный. Вы же знаете, после войны он был комендантом Одессы.
- А ты уже стрелял из него?
- Нет еще, патронов только одна обойма. Жалко.
Разобрав оружие. Я тщательно перерисовал все детали.
- Дураки мы будем, если не сделаем себе такие же. У нас же в цехе любые станки есть.
Через неделю основные заготовки первой самоделки были готовы. Помня, что из тумбочки все пропадает, я унес изделие домой. В понедельник никак не мог найти спрятанную вещь. После работы перерыл весь дом. Бесполезно. Через несколько лет в отпуске помогая в ремонте погреба обнаружил ржавую заготовку. Моя мама, найдя опасную вещь, молча, закопала ее в погребе. А второй комплект я просто не стал делать. Есть дела поинтереснее.
Рядом с нашим цехом была «литейка». Дореволюционное оборудование исправно работало. В литейном отделе отливали чугунные и бронзовые заготовки, которые тут же отправлялись на обработку нашими станками. Я как-то попросил рабочих отлить мне гантели.
- Иди в столярку. Пусть выточат на токарном станке из дерева макет и принеси.
Токарь потребовал чертеж, я тут же нарисовал на бумаге два шара с ручкой не думая о таких пустяках как удельный вес чугуна. Готовые макеты принес в литейку и к вечеру мог забрать два изделия. Обточив на наждаке заусенцы сумел вынести гантели. В магазине у мамы взвесил свои спортивные снаряды.
12 килограмм в одной руке не позволили их использовать для тренировок. Я не собирался быть тяжелоатлетом.
Остальные изделия я делал уже с учетом веса материала. Диск для метания, наконечник копья, кольца и гранаты делались по стандарту. Иногда мы бегали в другие цеха просто так. В прокатном была газировонная вода. Бесплатно разумеется. В столярном пахло красками и стружкой. Там делали «ширпотреб», товары для магазинов. В холоднопрокатном километры металлических лент. Вода из пруда использовалась для охлаждения прокатных валов. Поэтому водохранилище содержалось в отличном состоянии с помощью нового устройства рядом с бывшей церковью. На другой стороне полуострова летом работала «купалка», куда мы бегали все лето. Здесь и произошла самая страшная трагедия.
Машина с крытым кузовом стояла на берегу.
Шофер, накупавшись предложил желающим «грузиться». Толя Брагин вместе с другими втиснулся в темную кабину.
Проезжая по мосту новой плотины, шофер отвлекся и машина пробив ограждение повисла над бетонным водостоком. Через несколько секунд она рухнула вниз. Толя и еще восемь человек погибли. Шофер остался жив. Выяснилось, что он был пьян.
Двенадцать лет тюрьмы людям показались слишком мягким наказанием за это преступление. Я впервые осознал, как хрупка человеческая жизнь.
После похорон долго бродил между могил читая надписи. Они меня поражали, «я дома-вы в гостях», «цените время» и даже «все тут будем». Надписи мне не понравились. В них было что-то чужое и фальшивое. Из-за работы ни меня, ни моих друзей в тот день на воде не было.
Вокруг завода двухметровый забор имел множество потайных щелей и подкопов для выноса нужных в хозяйстве предметов. Считалось нисколько не зазорным унести домой нужную вещь, особенно сделанную своими руками или по заказу. Вина в этом была не рабочих, а начальства. Купить на работе нельзя было ничего. Сплошные запреты и ограничения люди научились обходить.
Рассказывали даже анекдот про рабочего, который поспорил с вахтером.
- Я, если захочу, у тебя на глазах украду заводское имущество. Спорим.
Целый час он подметал площадь у лаборатории и заводоуправления.
Потом все это сложил в большую тачку и подвез ее к воротам.
- А ну открывай ворота, бездельник!
Вахтер бегом открыл огромные створки, рабочий, выкатив тачку, скинул мусор в овраг. Раздался гудок и народ повалил через проходную. Вахтер забыл о «дворнике», который давно уже катил тачку домой. В хозяйстве очень нужную вещь. Спор он выиграл.
Дома быт стал налаживаться. Родители не возражали против покупок радиоприемника и велосипеда. От самой скалы я провел провод- антенну, собираясь слушать весь мир. Первая гроза сожгла провод и я больше не рисковал. В городе стали появляться телевизоры, но нам пока на эту роскошь средств все равно не хватало.
Я слушал на коротких волнах Америку и Англию, в основном музыку. Впервые слушал «Битлов», рок и джаз. Не понимая слов, просто наслаждался ритмом.
Танцевать учился когда дома никого не было. До этого иностранную музыку слышал только в индийских фильмах. Я их любил и плакал вместе с героями драм. Передачи на русском языке исправно глушились, да они и не были мне интересны. Мы не сомневались, что живем в лучшей стране мира. Уже летали спутники Земли. Мы не ждали часами их пролета, как прежде. Но 1961 год заставил многих расстроиться, а умных задуматься. Денежная реформа десять к одному в начале показалась обычным событием. Но стремительный рост цен впоследствии был необъясним. Больше всего переживала мама. Работая продавцом в городском магазине, она сама ощутила тяжесть перехода на новые деньги. Зарплаты, уменьшенные в десять раз, пугали. Много лет спустя, готовя лекцию о денежной реформе, я узнал в чем секрет. Деньги меняли десять к одному. А золотое содержание рубля в совершенно другом соотношении. Потом рынок восстановил цены на товары в соответствии с действительным эквивалентом. Давно пришедший к власти Хрущев, таким образом нашел деньги на ракетные войска. Мы конечно понимали, что живем в окружении врагов и не ворчали.
- Лишь бы войны не было.
Эта фраза родителей оправдывала всех и все.
Двенадцатого апреля люди испытали такой подъем, которого не было наверно после дня Победы. Советский человек в космосе заставил замолчать скептиков строя.
Мы наизусть выучили биографию космонавта номер один.
Портрет Гагарина занял лучшее место и в моей комнате на обратной стене шифоньера, которым я отгородился от всех. Там уже были фотографии самолетов и летчиков. Мечта оставалась мечтой и, казалось, что пора ее воплощать в жизнь. Школу обещал закончить без троек. Из учеников слесаря я давно перешел в разряд самостоятельного работника.
Утром мастер дал задание - удалить старый сплав баббита на подшипниках .
Корпуса использовались повторно после заливки нового сплава в литейке. Молоток и зубило быстро справились с первым изношенным слоем.
На втором, отлетевший осколок попал в правый глаз. Стало темно. Еще не зная, что случилось, я понял, летчиком мне не быть.
В медпункте завода наложили повязку и отвезли на «скорой» в больницу.
Так как боль прошла после закапывания капель, меня не стали осматривать врачи. Напрасно мама бегала по кабинетам. Ее успокоили, сказав, что ничего страшного. На второй день врачи все таки увидели царапину на склере и… продолжали капать. Лечение расписали на десять дней.
Ровно через этот период в школе начинались выпускные экзамены. Друзья мне сообщили, что в школе сказали, раз он на другие экзамены успевает, то будет сдавать со всеми вместе, а сочинение придется писать осенью. Осень для моей учебы была не лучшим временем. Это меня никак не устраивало. Так как выписка было назначена через день после первого экзамена, ночью я сбежал из больницы. Утром писал сочинение за одной партой с вернувшимся в школу капитаном. И спокойно пошел относить узелок с больничной одеждой. Там меня уже ждали. Большими красными буквами на официальном бланке написали «нарушил режим, самовольно покинув лечебное учреждение». По этой записи мне отменили оплату временной потери трудоспособности. Больше всего радовался мой мастер. Оказывается профсоюз, за то что он не обеспечил меня очками постановил оплату «бюллетня» произвести из его зарплаты. Своим уходом я сохранил ему деньги. Экзамены сдал на пятерки и готовился к выпускному вечеру «по взрослому».
Вечер удался. На банкете понравилось все даже сладкое красное вино.
Мы пели песни. Потом до утра гуляли в городе. Взрослые куда-то делись. А молодежь встретила рассвет на Красной Скале. На самом вечере мне наша «классная» сообщила.
– Ты не очень радуйся аттестату с пятерками. Если задумаешь куда поступать, повтори весь курс самостоятельно. Тебе поставили отличные оценки только потому, что другие, имеющие четверки знают предметы гораздо хуже. И еще, так как последний год у вас не было немецкого языка, при поступлении можешь предъявить справку, поможет. Гуляй, пока.
Одна из подвыпивших молодых женщин все пыталась меня «отблагодарить» за помощь на экзамене «по особому».
Мои друзья помешали ей своим противным присутствием.
Через месяц, когда боли в глазу прошли совсем, отправился в военкомат в Аше. Районный город в двадцати километрах от нас был административным центром.
- Набор в военные училища давно закончен, а в летные вообще с нового года начинаются. Надо же все медкомиссии пройти. В своем городе, потом у нас, потом в области и только тогда в училище по нашему направлению.
Капитан не сказал, что можно и самостоятельно ехать и поступать. Видимо у него были на это причины.
- А можно мне записаться на следующий год?
- Пожалуйста, возраст позволяет. Бери бумагу и пиши рапорт. Я продиктую. Документы будешь собирать после нашей медкомиссии.
Дома никто не огорчился.
- Вот и хорошо, заметил отец,- помощник лишним не бывает.
- От учебы отдохнешь, успокоила мама.
Действительно, работать стало легче. Все свободное время проводил на мелководье, любуясь подводным миром.
Самодельные маска, трубка и ласты, все по чертежам «Юного Техника», открыли окно в новый мир. Первую в жизни маску я сделал еще в пятом классе. Самым сложным было вырезать стекло овальной формы. Но в журнале был описан способ. Из обычного оконного стекла обычными ножницами стекло резалось… под водой маленькими кусочками.
- Закий, ты опять брал мои ножницы. Не режут совсем. Что ты ими делал?
- Стекло резал.
- Мам, а он врет. Стекло то не режется, оно не бумага. Врун, врун, врун.
Я взял ножницы, кусок стекла и вышел вместе с Флюрой и мамой на улицу. Около угла дома стояла красная бочка с водой, пожарная. На их глазах из куска стекла сделал круг.
- Ты смотри мама , а он теперь в цирке может выступать со своими фокусами.
- Да нет. Он эти ножницы уже не увидит больше. Я хорошо спрячу.
Теперь мы жили в своем доме, но пожарная бочка всегда была полной.
Построив пятистенок, папа начал пристраивать веранду.
На очереди были сараи и сенник. Баня была построена в первый год, воду набирали в своем роднике с помощью насоса «Кама».
Осенью все изменилось. Восемнадцать лет означали работу и в ночные смены.
Не привыкший днем спать я еле держался до утра. Обеденный перерыв с трех до четырех ночи проводил на лавке в слесарке.
Там меня и нашла работница нашего цеха. Высокая и красивая она всегда была окружена вниманием не только нашего цеха. Смуглое лицо, большие черные глаза смотрели на мир настороженно. Тугой платок скрывал прическу. По звонку на обед остановила строгальный станок, села рядом.
- Тебя зовут Заки. Так почему ты ко мне не подходишь?
- Я не помню чтобы мастер велел к тебе подойти. Сломалось что ни будь?
- При чем здесь мастер? Все ребята пытаются со мной встречаться, один ты ходишь мимо.
- Понятно. Значит и тут очередь. Ну прямо, как в магазине. Кстати «кто последний» я не спрашивал.
- При чем здесь очередь? Я ни с кем не встречаюсь. Я учусь в техникуме, все вечера заняты. В субботу или в воскресенье свободна…. иногда.
- Понятно. Только в кино я с тобой ходить не буду. На танцы тоже. В лес пожалуйста-… я природу люблю.
- О, я тоже люблю природу. А в кино почему нельзя, денег нет?
- Немного есть. Просто если ты наденешь туфли, то будешь выше меня. Ты же не будешь на свидания ходить в тапочках, как сейчас.
- Хорошо, кино и танцы отпадают. Завтра суббота. Последняя ночная смена. Значит остается вечер воскресенья. Я живу на «новостройке» у сестры. Рядом с бывшим вашим завучем, они кажется уехали в Караганду. Приходи часов в шесть…. лес рядом.
О назначении свидания по простоте душевной рассказал друзьям. В шесть часов из дома вышла другая девушка. Распущенные волнистые волосы, хитрый прищур глаз, полупрозрачная кофта, не смотря на сентябрь, сражали наповал. Через пять минут прогулки «случайно» встретил двух товарищей, и мне пришлось их знакомить.
Наши встречи продолжались вчетвером. Над нами начали посмеиваться знакомые.
Я быстренько поссорился с одним из друзей, другой сам догадался и завел себе подружку из общежития. Полгода взаимоотношений так и не переросли во что-то большее.
Я помогал ей учиться, вспоминая подзабытые науки. Моей маме донесли о моих встречах. Мама сочувственно вздохнула только.
- Красивая она, наверно балованная. Ты учебу то не забывай. А то так и останешься на заводе.
Беспокойство матери было понятно. Сестры выучились и уже работали по специальности. Нина Кондина поступила в пединститут в Челябинске. Многие мои одноклассники определялись в жизни кто где. Все отличники уже учились в разных ВУЗах. Коля Чистяков и Гена Корнев поступили в политехнический.
Я не паниковал. Время еще есть. К тому же за один месяц я неожиданно получил зарплату в два раза превышающую обычную. Расписавшись в ведомости, еще спросил
- А это точно, моя зарплата? Других Ибрагимовых на заводе нет?
- Получай, не задерживай.
Один из слесарей поинтересовался.
- Ну как? Я смотрю, хорошие деньги тебе начислили. А вот скажи, если бы мастер тебе выписал лишнего, ты бы его отблагодарил?
- Лишнего, значит незаконно. Милиция рядом с проходной. Там бы быстро разобрались.
Больше ко мне никто не подходил с намеками и зарплата следующего месяца была обычной. Через несколько лет когда меня на заводе уже не было мать в письме сообщала, что в цехе раскрыли группу мошенников и все они получили большие сроки. Тогда я и вспомнил о разговоре про зарплату и догадался в чем было дело. А пока меня больше интересовали другие вопросы.
Читая книги сестры по медицине решил проверить свои подошвы на плоскостопие. К своему огорчению заметил провисание стопы. В характере появилась черта немедленного устранения недостатков. С этого периода начал «исправление». Китайские кеды выбросил в огород. Ортопедические стельки сделал из войлока. В носках бегал по «глубокому снегу». Дома пальцами ног захватывал шарики и другие предметы швыряя их в угол.
Несколько месяцев тренировок устранили признаки болезни. Читая книги сестры подумал не стану летчиком, буду хирургом. Но последующие события показали, что я не смогу быть Пироговым. Единственного посещения бойни у Красной Скалы было достаточным.
Между тем в городе продолжалось строительство. К Новому Году собирались открыть Дом Культуры, но внезапный ночной пожар отодвинул праздник до весны. Правда некоторые жители сомневались в версии самовозгорания, проводка то была новая. Поэтому Новый Год встречали в здании бывшей церкви. «Взрослый» Новый Год запомнился. Ровно в двенадцать ведущий объявил о наступлении 1962 года и разрешил гостям поздравить друг друга. Я сказал своей подруге «поздравляю» и все.
- Ты что, не знаешь как надо поздравлять с Новым Годом?
- А как еще?
- Посмотри вокруг, что люди делают?
- Целуются, а что?
- Так целуй тоже, сегодня все можно.
Интересные все таки люди-женщины. На прогулке нельзя, а в зале, где столько народу можно. Потом, глубокой ночью мы шли через весь город до района новостройки. Окоченевшие, разошлись по домам.
В первые рабочие дни после праздников прошел медкомиссию в городе, затем в районе. В военкомате дали список документов, которые надо подготовить к вызову на областную комиссию. Я был спокоен. На работе все в порядке. Участие в самодеятельности гарантировало комсомольскую характеристику. На работе некоторые сверстники уже переженились.
Я не мог себе это позволить, пока не определюсь с дальнейшей учебой. Наши встречи становились редкими, подруга готовилась к защите диплома.
- Вот закончу учебу, уйду с надоевшего станка. Буду технологом в лаборатории или в цехе. Красивая молодая женщина с образованием, чем не невеста. Как ты думаешь?
- Молодец. Завидую тебе. Не то что я. Еще даже областную комиссию не прошел.
- А если не пройдешь?
- Типун тебе на язык. Вот только тогда буду определяться с институтом.
- И еще пять лет учиться? Кошмар. А жить когда будешь?
- Наверное на пенсии. Папа говорит, что люди живут на пенсиях только, а в остальное время мечтают о ней.
- Ну, ну. Твою мечту я знаю. Мне кажется, ты своего добьешься. Пока.
Наступившая весна принесла новые заботы. Сестры приезжали редко. Огород продолжали сажать в прежнем объеме. Нас в доме было три человека.
Физическая нагрузка возросла, но не огорчала. Лучше тренироваться с лопатой и топором, чем с гантелями.
Подтягиваться на турнике продолжал, доведя количество до двадцати. В цехе сформировали команду косарей для заготовки сена подсобному хозяйству. В конце недели ко мне подошел мастер.
- Косить умеешь?
- Умею. А что надо выкосить? На заводе асфальт, только у электроцеха цветы.
Женщин там много, но они не дадут… .
- Слушай меня. В понедельник на работу с рюкзаком. С собой одеяло, теплая одежда и мыло там, зубной порошок. Поедешь на две недели. От каждого цеха по два человека. Питание в поле вам обеспечено, зарплата средняя. Потом вас сменят другие. Сено надо для подсобного хозяйства. Отгулы за переработку после возвращения. Вопросы?
- Вопросов нет. Партия приказала, комсомол ответил, есть!
Большой шалаш на пятнадцать человек устроили недалеко от ручья. Столы и скамейки в тени деревьев.
Первый день потратили на устройство и подготовку инструментов. Недалеко стоял стог с прошлогодним сеном, но опытные косари предупредили, что сено стелить не надо, там могут быть медянки.
- Эти змеи не ядовиты. -Заметил я.
- Кто тебе сказал?
- Никто. В энциклопедии написано. Большой такой, советской..
- Ха, ха. Они энциклопедии не читают. И не знают, что… не ядовиты.
Ужин приготовила повариха. Часть бригады «обмыла» начало покоса, оправдывая, что две недели теперь протерпят. Все было хорошо до наступления сумерек. Миллионы комаров налетали волнами. В палатке накурили так, что я не выдержал и ушел. Летающая нечисть осталась.
Разрыв стог на высоте около метра от земли, я удобно устроился. Видимо комары в темноте не заметили моего бегства с проигранного сражения. Ни одного звука над головой.
- Подвинься. Я пролезу.
В темноте по голосу узнал ученицу токаря из нашего цеха.
- Ты что надумала? В этой гостинице мест больше нет.
- Ничего, я маленькая, поместимся.
Устроившись в глубине стога девушка завернулась в одеяло.
- Будешь приставать, вылетишь как пробка. Сплю.
Я лежал в стогу с той, на которую в цехе вообще не обращал внимания. Маленького роста. Веснушки. Вспомнился Есенин с «ненаглядной певуньей в стогу ночевал». Интересная все-таки жизнь. Зачем она сама пришла? Может быть, просто сбежала от подвыпивших мужиков. В конце-концов усталость взяла свое и я не заметил как уснул.
Проснулся один от криков купающихся в холодном ручье. Пять утра. Туман стелился над полем скрывая размеры будущего поля битвы. Мокрая трава обрадовала опытных косарей.
- По двадцать пять соток пожалуй и до обеда управимся.
Ночная гостья улучила момент для разговора.
- Скажешь кому, что я приходила, пожалеешь.
- О чем?... Что ничего не было?
- Повторяю. Если разболтаешь про то, что я сама влезла в стог то я скажу твоей Ане, что… спала с тобой.
Такого коварства от девушки я не ожидал и на время потерял дар речи.
- Ну что молчишь? Договорились. Или нет?
- Да ладно тебе. Договорились. … Пусть тебя комары сожрут. Плакать не буду.
Работа была не в тягость. На питание никто не жаловался. Время шло. Вот закончится неожиданная командировка, потом поездка в область, где все решится. Наверно Анна уже диплом защитила.
Отпуска у нас должны были совпасть, об этом мы позаботились заранее. Жаль только, что книги по математике не догадался взять с собой.
В отпуске придется наверстывать упущенное время.
В первый день после возвращения прибежал в спортзал. После разминки все уселись на скамейки. Ребята разговаривали между собой. В упор не замечая меня.
- А Анка-то все таки вышла замуж.
- Какая Анка? Почему не знаю?
- Как какая? Из 21 цеха строгальщица. Ну еще, симпатичная такая.
- А что особенного? Все когда то выйдут.
- О. Это целая история. Она диплом «обмывала» и один мужик ее изнасиловал. Там даже доказывать ничего не надо было. Девушкой оказалась. Ну родственники в суд подали. А мужик сказал, что он женится на ней. А следователь, мол если распишешься до суда, то состава преступления вроде не будет. Ну и расписались.
Я никогда не был в нокауте, на тренировках такого не допускали. А тут такой удар. По дороге домой ни о чем не думалось. Механически прошел в свою комнатку и лег.
Как ни странно уснул сразу. На второй день пришла повестка из военкомата. Восемнадцать человек направлялись на областную комиссию. Равнодушно прошел всех врачей. С выпиской, что «здоров» вернулся в свой город. Такие же бумажки получили всего пять человек. У самых спортивных ребят обнаружились шумы в сердце. По этой причине мой друг Риваль вернулся в свой цех и готовился к призыву в Армию. Футбол в составе сборной города показал свою обратную сторону. Мне осталось всего неделю отработать. Собрать характеристики и ждать вызова уже в отпуске.
Полгода назад мастер уговорил меня перейти на работу в инструменталку.
-Ты там будешь сам себе хозяин. Инструмент выдавать и принимать будет кладовщица.
Твое дело ремонтировать его. А в свободное время можешь и книжку почитать. В смысле готовиться к экзаменам. Да и разряд тебе повысим до четвертого, оплата то повременная.
Я согласился, не понимая, что меня просто убирают из бригады. Насчет свободного времени мастер слукавил. Как только он обнаруживал, что мне нечего делать, тут же находилась срочная работа. Вот и на этот раз.
- Бери кран-балку. Снимешь с расточного станка станину экскаватора.
Она тонны полторы, подвезешь ее к торцу в и опустишь у самых дверей.
Потом соберешь всех слесарей и руками выкатите ее на улицу. Действуй.
Кран- балка под самым потолком. Я взял пульт с кнопками и погнал грохочущую технику к расточникам. Деталь мы закрепили тремя тросами и плавно приподняли. Дальше я ее спокойно довез до ворот. Никого звать не стал.
Раскачав махину, нажал «спуск» и полторы тонны вылетели за двери цеха.
Гордясь своим изобретением, оглянулся. По проходу между станками бежал мастер и орал.
-….мать твою. Что ты делаешь, гад? Ты же людей мог поубивать. А если бы балка перекинулась….мать………………………….. . Ты что? Первый год работаешь? За технику безопасности каждые три месяца расписываешься.
- Выговор в приказе самое мягкое наказание. Уйди с глаз моих, не доводи до инфаркта.
Уходя домой уже знал выговор обеспечен. Премии не лишат, так как ее мне не давали. На второй день об инциденте никто не говорил. Мастер ко мне не заглядывал. Завтра отпуск. Как теперь получить характеристики я не знал. В конце-концов осмелился и сам подошел после обеда к начальству со слабой надеждой на успех.
- Характеристику, говоришь, тебе надо. Будет тебе характеристика…. К концу дня. Жди.
В комитете комсомола о выговоре еще не знали и выдали стандартно- хорошую характеристику на участника самодеятельности и добровольных дружин по охране общественного порядка. К концу смены мастер сам принес бумагу и вручил мне.
- Давай, поступай куда хочешь, а если надумаешь…увольняться я сам все бумаги оформлю.
Уже, оставшись один, осмелился прочитать.
Оказалось, что планы я выполнял на сто одиннадцать процентов. За год добился повышения разряда до четвертого. Всегда в исправном состоянии содержал инструмент, в коллективе пользовался авторитетом.
Не хватало только, что я достоин присвоения ордена или медали.
Может быть, мастер вспомнил, что я нарушал дисциплину в больнице.
Этим и сохранил ему часть зарплаты. Документы я отвез в военкомат и ушел в отпуск, ожидая вызова. Наступил июль.
Лето в Миньяре всегда лучшая пора. Зима из-за обилия снега и гор тоже не плохо, но тепло для меня было предпочтительней мороза.
С утра, пока родители на работе, я садился за учебники. Учился тяжело. Посторонние мысли мешали сосредоточиться. Любой пустяк отвлекал.
Иногда друзья приезжали ко мне и мы на велосипедах отправлялись за город купаться. Там, около церкви я заметил одинокого художника.
Не обращая внимания на зевак, человек в берете писал картину маслом. Я удивился. Мы столько раз проезжали мимо и не обращали внимания на то, как красив вид именно с этой точки. Надо было быть действительно художником, чтобы найти это место обзора.
Купание меня уже не интересовало. Пристроившись невдалеке я пол дня, не отрываясь, смотрел на создание произведения искусства. Художник меня не замечал. Я не задавал вопросов и все думал как он провода нарисует. Обратной стороной кисти мастер провел по краске и… создалось впечатление, что провода есть. Церковь и плотина смотрелись так, что я не удержался.
- Картина будет называться «Двадцатый век в Миньяре»?
- А Вы юноша, сразу схватили сюжет. Молодец. Художником будете?
- Нее, летчиком.
- Вот как. Тоже неплохо.
На второй день я выпросил у друга фотоаппарат. Снимок с места, где вчера стоял художник, украсил мой альбом. Оказывается, можно делать фотографии как картины.
Последнее воскресенье отпуска провел с друзьями. Мы сидели во дворе нашего дома. Спешить было некуда.
- Заки, а вот скажи нам. Куда денешь свои книги, если поступишь учиться?
- Книги по медицине все отдам Виталию. Тебе Риваль ничего не достанется…кроме гантелей.
- Ну уж нет. Всю жизнь потом таскать тяжесть. Выбросить то будет жалко. Оставь себе. Как Ходжа Насреддин с перстнем будешь. Увидишь гантели … и вспомнишь, что я их не взял. Таким образом и меня вспомнишь.
- Так с подарками ясно. Остался один вопрос. Зачем ты тратил столько денег на другие книги? Ну об авиации, понятно. О медицине, частично. А другие- то зачем?
- Тогда слушайте монолог «О знаниях». Я буду Платон, а вы мои ученики.
- Помните, в школе висел плакат с изречением Маркса, что в науке нет широкой, столбовой дороги…? Так вот он немножко не прав. По скалам науки лазать не надо. Любой отдельный предмет изучения- это лестница. На ней много ступенек. И свойство интересное. Пока не пройдешь одну ступеньку, на другую залезть невозможно. Есть и нулевая ступенька, это когда стоишь на земле, не подозревая даже, что лестница рядом. Первая ступенька это когда уже знаешь, что есть такая наука, допустим философия Канта. Или теория относительности Эйнштейна. Вторая ступень, когда уже знаешь основные постулаты и можешь решать задачи. Третья, когда можешь дополнить науку чем- то новым. Может быть есть и четвертая, пятая ступень- я не знаю. Школа этого не дает. Теперь о лестнице. Чем выше поднимаешься, тем дальше видишь. Я думаю, что пророки очень много знали. Поэтому они и были пророками. И теперь ответ на ваш вопрос. Я все книги покупал, чтобы хотя бы на первую ступеньку забраться. Это очень интересно. Даже больше чем все прогулки с девушками. Кстати Кант не был женат никогда. В мире очень много любопытных вещей. О некоторых я уже знаю, а вам всегда рассказывал для того,… чтобы не забыть самому. Если же поступлю в штурманское училище, в летное я уже не рвусь из- за травмы глаза, то наверняка мне придется лезть по лестнице знаний на самое небо.
Непонятных вопросов не осталось и мы молчали. Каждый думал о своем. Хорошо, когда можно помолчать с друзьями.
Оставалось отгулять три дня отпуска.
Почтальонка вручила повестку из военкомата, с предписанием явиться восемнадцатого июля в г. Челябинск.
Спортивный костюм, плащ из болоньи и туфли уместились в маленький чемодан. Я нарядился в свою лучшую одежду и в двенадцать ночи собрался на вокзал к московскому поезду. Мама стала будить отца.
-Вставай. Сына хоть проводи. В армию же едет.
-Что его провожать… через неделю приедет обратно.
Мы с мамой вышли на улицу. Я сумел ее уговорить не идти до станции.
Возвращаться пришлось бы одной. Простились мы на полуразрушенном мосту. Быки покосились, перил с одной стороны вообще нет, а тротуар был символический. Переходя на другую сторону реки, я слабо надеялся, что мне не придется возвращаться. О Цезаре, переходящим Рубикон, подумалось мельком. Оглядываясь, я видел маленькую фигурку матери под фонарем.
Поезд останавливался всего на минуту, мне сказали, чтобы садился в любой вагон.
Когда колеса загрохотали по железу над рекой, я глянул в окно. Мама все еще стояла на том же месте и махнула мне рукой. Я уже знал из книг, что большая часть горечи расставания достается остающимся. Одного я знать не мог. Что больше никогда я не буду жить в Миньяре. Короткие возвращения в отпусках и всю жизнь возить коробку фотографий города с собой. Северный Ледовитый и Атлантический океаны станут основным местом работы штурмана морской Авиации. Но об этом в документальной повести «За горизонтом». Перед тем мне придется провести четыре года "За железными вратами" штурманского училища.
(Продолжение следует. Но это уже другая история)
