"У-у-у-у-у-у-гу-гу-гу! О, гляньте на меня..."
Михаил Афанасьевич Булгаков - один из самых загадочных писателей русской литературы. Жизнь ему была дана по делам его, горя и славы повидал достаточно. Особый почерк в его произведениях - анализ обычного через необычное, стремление заглянуть за мир человеческого, осознать мир божественного и загробного. Недаром творчество Булгакова причисляют к предтечам постмодернизма, ведь все черты хаоса, чертовщины присутствуют на страницах его произведений, а вот кого трудно обнаружить - это положительного героя.
Вот и в "Собачьем сердце" образ Филиппа Полиграфовича... ой, Полиграфа Филипповича...
В общем, к положительным героям я бы отнесла только ту сову, из которой было сделано чучело, попавшее под "разъяснение" пронырливого пса, но историю о рождении, взрослении и смерти птицы никто так и не записал.
Итак, начало вполне себе будто бы по Чехову: унылый зимний день клонится к концу, на заснеженной улице затерялись пёс с обваренным боком и философским взглядом на жизнь, дрянной магазинишко, столовая нормального питания, барышня в фильдеперсовых чулках и с женской болезнью на французской почве, риторический вопрос: "И когда же это всё кончится?"
Вот и начал обрисовываться круг неположительных героев.
Можно, конечно, проникнуться сочувствием и даже любовью к бедному псу, да только не хочется. С первых же страниц повествования из несчастного умирающего он превращается в пса-лакея, готового лизать ботинок благодетелю, бросившему ему кусок рубленной гнилой кобылы с чесноком и перцем, а затем уверенно движется к псу-барину, начиная от нежелания делиться с таким же несчастным, только ещё не обваренным котом, и заканчивая гордостью от того, что его водят на прогулку на поводке. И, под концовочку, уверенность, что простым бродягам, без должной родословной, собачий благодетель не положен: "Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто. Тут не без водолаза".
А что же барышня? А барышня Васнецова живёт от оклада к окладу, работая машинисточкой IX разряда в подотделе очистки города Москвы, ей денег не то, что на нормальную еду и одежду, а даже на кинематограф не хватает. Вот и мечется она от любовника к любовнику - тот чулочки подарит, этот дутое колечко с изумрудом. И пса ей, конечно, было жалко... Шариком назвала. Да чем она ему поможет? А вот Полиграф Полиграфович расписаться пообещал! И роскошную квартиру. И каждый день ананасы. А "в столовке солонина каждый день". Вот так-то.
Швондер, конечно, сволочь. В квартиру уважаемого человека вселился - буржуя Саблина Фёдора Павловича. И уплотняет всех жильцов, и на две комнаты Филиппа Филипповича позарился. А Шарикова-то как хорошо обрабатывал! Учил, подлец, как держать себя "на шести аршинах". Самого профессора с мировым именем затерроризировал при помощи ещё одного мерзавца - покойника Клима Чугункина, беспартийного, сочувствующего, ранее трижды судимого, алкоголика, вселившегося в головной мозг "милейшего пса" Шарика! Ожидания профессора под названием "Боже! Пропал калабуховский дом!" Швондер, правда, не оправдал, но разве ж это его самого оправдывает? Песни-то он организовал! "Глухой, смягчённый потолками и коврами хорал донёсся откуда-то сверху и сбоку": "От Севильи до Гренады!.." Ой, простите. Там другие слова должны быть... Но Профессор Преображенский точно знает: "Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее". Однако ничего этого не случилось, трубы исправно были горячими на протяжении всего повествования, что не раз подчёркивал для нас Булгаков. "Видно, уж не так страшна разруха! Невзирая на неё, дважды в день серые гармоники под подоконником наливались жаром, и тепло волнами расходилось по всей квартире" - как бы невзначай замечает пёс Шарик. Да и профессорский "хорал" не мешает ходу операций, приёмных дней и обильных обедов.
Может быть, положителен верный и готовый на всё ради своего обожаемого учителя доктор Иван Арнольдович Борменталь? Может быть. Только вот ассистирует он в каких-то мутных делах: то омоложение за огромные деньги, то пересадка яичников обезьяны ради последней страсти к карточному шулеру, то неизвестные нам махинации со здоровьем четырнадцатилетней девочки, растлённой сильным мира сего. А потом - честный делёж денежек, сытная жизнь без стеснения и ночных кошмаров. Тоже как-то не клеится с положительностью этого героя!
Кто же такой профессор Преображенский? Это тот человек, который говорит, что единственный способ обращения с живым существом, на какой бы ступени развития оно не стояло - это ласка, а не террор? Или тот, который требует за спиной каждого человека поставить городового, умеряющего вокальные порывы наших граждан, "От Севильи до Гренады... в тихом сумраке ночей..."?
Профессор Филипп Филиппович Преображенский получил от автора говорящую фамилию: преображение он сделал целью своей жизни и даже неплохо на этом разбогател - вспомним описание обеда глазами Шарика: "На разрисованных райскими цветами тарелках с чёрною каймою лежала тонкими ломтиками нарезанная сёмга, маринованные угри..." Ого! Кто из нас в мирное время пробовал маринованные угри? А тут - "разруха"! Разноцветные водки, вина, серебряные столовые приборы... И никаких "экспроприаций" - кроме, разумеется, галош.
И казалось бы, за благородные цели можно и заплатить, но что мы видим на приёме у профессора? "Фрукт" с зелёными волосами, которому снятся не великие свершения, а "обнажённые девушки стаями", "сударыня" с "последней страстью" к карточному шулеру, "известный общественный деятель", вступивший в уголовно наказуемую связь с четырнадцатилетней девочкой - и так далее, и так далее, и так далее. "Похабная квартирка" - с удовольствием резюмировал пёс.
Или вот звонок к всесильному Виталию Александровичу: "Сейчас ко мне вошли четверо, из них одна женщина, переодетая мужчиной, и двое вооружённых револьверами, и терроризировали меня в квартире с целью отнять часть её..." И это о людях, которых он окриком оттеснил с персидского ковра, смутил, заставил снять головные уборы, не давал нормально объясниться. Любитель, однако, наш мировой светило передёргивать факты!
Кстати, о разрухе! "Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стёкла и потушила все лампы? Да её вовсе и не существует!.. Разруха сидит не в клозетах, а в головах!.." Но вот и к профессору пришла разруха - не старуха с клюкой и не ведьма. Однако "свет из буфета падал, перебитый пополам, - зеркальные стёкла были заклеены косым крестом от одной фасетки до другой..." Вот и смейтесь теперь, Филипп Филиппович, и лупите себя по затылку! Вы не можете одолеть разруху в собственной квартире, но "позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости" - не так ли?
И кто же такой профессор Преображенский? А не стоящий ли он на чуть более высокой ступени развития гражданин с вокальными порывами, делец, паразит и выпивоха - то есть тот же Полиграф Полиграфович Шариков? Очень показателен в этом плане разговор Шарикова с Преображенским о прочитанной книге. Вот что говорит Шариков: "Эту... Как её... переписку Энгельса с этим... как его, дьявола? - с Каутским". И вот в конце разговора обращение профессора к Зине: "Зина! Там в приёмной... Она в приёмной? Зелёная книжка... Переписка - называется, как его! Энгельса с этим чёртом... В печку её!" А имена? И имена - тоже: Филипп Филиппович - Полиграф Полиграфович.
Так кто же они, Филипп Филиппович и Полиграф Полиграфович? А не одно ли и то же лицо, только очутившееся в разных условиях? Филипп Филиппович - сын кафедрального протоиерея, получивший университетское образование, место в клинике, возможность иметь частную практику. А Полиграф Полиграфович - существо, полученное из пробирки, подобранное на помойке, но ведь и он не лаптем щи хлебает - прочитал же переписку Энгельса с Каутским и вынес по ней свой вердикт! Да и Клим Чугункин, по образу и подобию которого получился Полиграф Шариков, был балалаечником в кабаках, а его "потомок"- директор подотдела очистки города Москвы! Вот и получается, что дело не в разных личных качествах профессора и его подопытного, а в неравных условиях их жизни. Филипп Филиппович - покрупнее шишка, вот и всё!
