Трогательная вещица. С горько-сладким привкусом тайны и нечаянной радости. Идеально выстроенный и сбалансированный, хотя и несколько кинематографический, сюжет. И при этом ни одной фальшивой ноты. Прочитывается на одном дыхании, что не удивительно – весь рассказ уместился на шести страницах. После прочтения остаешься на некоторое время с приятным ощущением легкой радости, какое бывает после неожиданной, но приятной встречи, или после совершения небольшого, но хорошего поступка. Например, бабушку переведешь через дорогу, или отстоишь службу в храме.
Но ближе к делу. Эвакуированная из Москвы в глухой северный городок актриса столичного театра постепенно привыкает к тишине, скрипучим калиткам, снегу… и внутренне успокаивается.
На имя недавно умершего хозяина дома приходят письма от сына-моряка, воюющего с фашистами на Черном (а как иначе?) море. Однажды ночью актриса не выдерживает и начинает читать чужие письма в надежде вспомнить, где она видела моряка, карточка которого стоит на письменном столе покойного хозяина дома и как будто спрашивает ее: «Ну что ж? Неужели Вы так и не припомните, где мы встречались?»
Но вместо этого она погружается в чужой ей доныне, но такой привлекательный, мир, в чужую, но такую обаятельную, жизнь. И неизбежно, как и всякая чувствительная и нежная натура, добавим – женская и притом несколько обделенная счастьем (первое замужество было неудачным), подчиняется волшебству этой жизни.
Причем настолько, что в соответствии с письменными «указаниями» входит в чужую жизнь: расчищает дорожку к беседке над обрывом, настраивает рояль и вставляет толстые витые свечи в подсвечник, собственноручно исправляет колокольчик над дверью. А вечером, накануне приезда моряка в краткосрочный, всего на сутки, отпуск по ранению, зажигает свечи, садится к роялю и наполняет дом музыкой. Это генеральная репетиция встречи.
Еще на вокзале моряк узнает о смерти отца и о том, что в его доме поселена эвакуированная столичная актриса с дочерью и нянькой. Чтобы не встречаться с чужими людьми в родном некогда доме, он решает в дом не заходить, а заглянуть, быть может, в сад, постоять в старой беседке, вспомнить детство, отца. А затем вернуться на вокзал и утренним поездом уехать на войну, забыв по возможности и город, и сад, и дом.
Но, конечно, так не могло произойти. Они встретились.
«Все в доме было таким, каким он хотел его видеть. Те же ноты лежали на рояле, те же витые свечи горели, потрескивая, и освещали маленький отцовский кабинет. Даже на столе лежали его письма из госпиталя – лежали под тем же старым компасом, под который отец всегда клал письма».
Как вы думаете, мог ли он не полюбить такую женщину? Она-то уже любила его, потому что нельзя безнаказанно входить в чужую жизнь.
В концовке присутствует и смешинка: получив вскоре письмо от моряка с объяснением в любви и напоминанием о далекой встрече осенью в Крыму, в Ореанде, актриса туманными глазами посмотрела на снежный сад за окном и сказала: «Боже мой, я никогда не была в Крыму! Никогда! Но разве теперь это может иметь хоть какое-нибудь значение?»
С большим вкусом написан рассказ, так, что даже вечная «беседка над обрывом» не вызывает отторжения.
Уважаемый читатель! Если Вас заинтересовало это произведение, Вы можете найти его в электронном виде.
