Несколько раз читала комментарии об абсолютной честности Бали бея. Несколько слов на эту тему.
Нельзя сказать что этот товарищ обладал сложной душевной конструкцией. Бали бей был храбрым воином, попавшим в придворные.
Оказавшись во дворце, бей почувствовал себя неуютно. Он получил должность хранителя султанских покоев, начал служить, не умея правильно оценивать происходящее вокруг.
Прямолинейность бея чуть не стоила головы ему самому, но при этом могла пострадать и крымская принцесса Айбиге хатун, которую Бали бей вроде как любил.
Нельзя сказать что Малкочоглу был до смерти влюблен в нее, поскольку он и сам в этом не до конца разобрался. После отъезда Айбиге бей не просил ее руки у хана Гирея. Брак с принцессой был возможен хотя бы потому, что Бали бей был родственником султана.
Малкочоглу пытался удержаться в неустойчивой позиции неучастия в придворных интригах, утверждая что служит только повелителю.
Соблюдать нейтралитет во дворце могла только очень мощная фигура, имеющая свой план и не нуждавшаяся в союзниках до его воплощения. Бали бей не был такой фигурой, никакого плана у него тоже не было.
Бей пытался изображать придворного, не принадлежащего ни к какому лагерю. На самом деле он всегда оставался сторонником Ибрагима паши, ценя его военные заслуги.
После казни кумира у бея хватило ума не высказывать открыто свое несогласие с решением повелителя, но додуматься до того что причиной кончины Ибрагима стали его собственные ошибки, а не козни третьих лиц, Бали бей так и не сумел.
Большого желания разобраться в произошедшем у него тоже не было. Малкочоглу предается скорби в борделях со своим приятелем, Насухом эфенди.
Хюррем никогда не обращалась к нему по щепетильным вопросам, тем не менее Малкочоглу считал ее виновницей смерти обожаемого Ибрагима паши. Избегая открытой вражды, он все таки действовал против этой султанши.
После истории с получением от Хюррем телесных повреждений Хатидже султан вызвала Бали бея к себе и открыто просила его мешать супруге падишаха. Не остановить и не охранять покой султана, а именно мешать нанесению ущерба династии.
О своих делах она умолчала, но Малкочоглу не мог не знать, кто покушался на Хюррем и тем самым нанес ущерб покою повелителя.
Тем не менее он покорно склоняет башку и обещает поддержку вдове Ибрагима паши. Хранитель покоя повелителя поддерживает его сестер, нарушительниц того, что он обязан хранить.
Это происходит не из-за приверженности членам династии, а лишь из обожания покойного Великого визиря, который, кстати говоря, самого бея пытался устранить.
Еще хуже Бали бей выглядит в истории с пропавшим золотом Ибрагима. Тут он вообще опускается ниже плинтуса, выполняя поручение даже не Шах султан напрямую, а через Мерджана агу.
Прикрываясь все тем же покоем падишаха, бей покорно является чтобы скрыть неблаговидные дела его сестер. Честный бей открыто врет в глаза повелителю о том, что золото пять минут как обнаружили.
Если все обстояло так, как сказала Шах султан, то почему бей прибыл в ее дворец после приезда повелителя? Телефонов не было, бею явно велели явиться лишь в случае появления около золота третьих лиц.
То что султан все видит и все понимает, в этом случае Малкочоглу почему-то не смущает.
С этого момента Шах султан справедливо считала Бали бея своим человеком. Но когда Мерджан ага пытается общаться с ним, как со своим сообщником, что в общем то и имело место, благородный рыцарь вдруг вспоминает о своем благородстве и пытается собрать в кучку его остатки.
Бали бей советует Мерджану больше внимания уделять служебным обязанностям, еще раз проявляя полное непонимание ситуации.
Мерджан всегда служил и будет служить только Шах султан. Он свой выбор сделал давно. Но бею удобнее продемонстрировать евнуху Мерджану что он с ним не одного поля ягода. Вроде как случайно помог султаншам из каких то очень высоких соображений.
Откровенной кочерыжкой в компоте выглядит рекомендация Бали бея повелителю не назначать Рустема пашу на должность в совете дивана потому что надо сначала побыть бейлербеем Анатолии или Румелии.
Дело не в традициях, а в том что сам Малкочоглу недолюбливал Рустема даже не по каким-то личным качествам, а из-за принадлежности к лагерю Хюррем султан.
Вот если бы бандерлога Насуха пригласили в диван, бей двумя руками проголосовал бы, забыв об Анатолии с Румелией.
Не было при дворе султана Сулеймана ни одного абсолютно честного человека, и быть не могло. Нету в этой колоде такой карты.
