Замахнувшись на священное, можно отметить множество параллелей между историями обретения «Слова» и печально известной «Велесовой книги». Оригиналы в обоих случаях утрачены в результате пожара. В обоих случаях произведения известны в нескольких отличающихся копиях. Да и сама находка сделана при обстоятельствах подозрительных.
Рукопись «Слова» якобы попала в руки антиквара Мусина-Пушкина из библиотеки упразднённого монастыря в Ярославле. Вообще, архив обители должен был отправиться на хранение с Синод, но один из сборников архимандрит тихо продал, списав «ввиду ветхости»… И так могло быть, если б не выяснившийся уже ближе к современности факт: данный сборник, именно, отправился в церковный архив, благополучно сохранившись до наших дней, и никакого «Слова» в нём нет.
Примечательно также, что другие списки «Слова» не найдены, а само произведений не упоминается ни в исторических документах, ни в каталогах. Это странно, ибо смущающий альтернативную мысль указ о каталогизации и копировании хранящихся в монастырях рукописей (силами Синода) — оригиналы возвращались — был издан ещё Петром I. Обиженная на Петра церковь, впрочем, за дело взялась без малейшего энтузиазма, однако, большая часть документов, на которые опирались исследователи XVIII века — Ломоносов в том числе — была найдена именно тогда.
...И рукопись, как отмечалось выше, сгорела. Текст сохранился в двух существенно различающихся полных копиях Мусина-Пушкина и двух же копиях частичных — в виде отрывков. Причём, цитаты в трудах Карамзина также не полностью совпадают с «полным» вариантом.
Расхождения, впрочем, объяснимы. Копировального оборудования в то время не было, так что, рукопись антиквар просто наспех перерисовывал от руки, в каких-то случаях путая слова и по-разному толкуя места неразборчивые.
Объяснима и ложь Мусина-Пушкина по поводу обретения «Слова». Работая в должности обер-прокурора — гражданского чиновника при Синоде, — антиквар, видимо, злоупотреблял положением, таская из архива драгоценные редкости. В чём признаться, разумеется, не мог. И в данной связи кажется совершенно логичным, что положенной по указу Петра копии «Слова» в архиве не оказалось. Ведь, именно её-то Мусин-Пушкин и присвоил, удалив упоминание из каталога.
Этим же объяснима и трагическая утрата оригинала в пожаре. Таковым Мусин-Пушкин скорее всего не располагал. Как, видимо, и информацией о местонахождении оригинала. Но отсутствие подлинного пергамента принижало ценность находки, а происхождение бумажного списка вызвало бы неприятные вопросы. Так что...
Тем не менее, подлинность «Слова» не вызывает сомнений, ибо написано оно на подлинном древнерусском языке XII столетия, безупречная подделка которого требовала бы знаний, появившихся только в середине XX века.