Военно-медицинскому музею катастрофически тесно на паре этажей в здании бывшей Школы старших лекарских помощников. Объединив коллекции 12 самостоятельных музеев, он мог бы легко превратиться в отдельный музейный городок. При этом музей не так давно отделился от двух структур: в 2014 году – от Архива военно-медицинских документов, а в 2015-м – от Военно-медицинской академии. Созданный в 1942 году как институт по обобщению опыта советской медицины в годы Великой Отечественной войны, он по-прежнему является авторитетнейшей профессиональной организацией и для медиков-практиков, и для исследователей истории медицины России.
Текст: Екатерина Жирицкая, фото: Андрей Семашко
Все, что за последние триста лет происходило со здоровьем россиянина, волею судьбы оказавшегося на театре военных действий, – все его раны, травмы, болезни, контузии, эпидемии, хирургические операции, попытки сохранить ему жизнь и облегчить страдания, – весь тяжелейший и бесценный опыт отечественной военной медицины сконцентрирован в этом здании на бывшей петербургской окраине Семенцы.
МЕДИЦИНСКАЯ ЛЕТОПИСЬ
Несмотря на слово «военный», музей рассказывает историю не только военно-медицинской службы, но и российской медицины в целом. Учрежденный в ноябре 1942 года музей сначала располагался в Москве, но как только была снята блокада, переехал в Ленинград. Под музейную экспозицию отвели серо-розовое здание Семеновского-Александровского военного госпиталя лейб-гвардии Семеновского полка, чьи фасады XVIII века до сих пор украшают барельефы великих врачей. Правда, главное здание музея уже более двадцати лет ремонтируется, сейчас экспозиция занимает корпус 1930-х годов.
Музей был создан приказом начальника Главного военно-санитарного управления Красной армии Ефима Ивановича Смирнова. Во время Великой Отечественной войны на фронте и в тылу советские медики вытаскивали с того света раненых советских солдат. Этот колоссальный опыт нуждался в осмыслении. Такой научной и учебной базой для военных медиков стал новый музей. Сюда стали стекаться трофеи, привезенные с фронтов и из госпиталей, схемы, карты, таблицы, графики, фотографии и рисунки – все, чем военные врачи считали необходимым делиться с коллегами. Среди отделов нового музея были: библиотечный, секретный, исторический, санитарно-тактический, санитарно-эпидемиологический, отдел эвакуации, сортировки и лечения раненых, патологоанатомический отдел, отдел трудоустройства инвалидов войны.
Стараясь подробно фиксировать происходящее, отделы разбивали на подотделы. Например, музейный подотдел по расследованиям преступлений гитлеровцев был создан еще до формирования Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК) по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на оккупированных территориях. Когда музей в 1944 году переехал в Северную столицу, в нем появились подотделы блокады Ленинграда и обороны Севастополя. Об уровне профессионализма сотрудников музея говорит, например, такой факт: сотрудник подотдела по расследованию злодеяний фашистов, специалист по судебной медицине Николай Николаевич Бокариус входил в состав ЧГК.
Со дня основания музей отправлял на фронт бригады, в состав которых входили военные медики, патологоанатомы, художники и фотографы. Врачи изучали контузии и ранения, патологоанатомы определяли причины смертей, художники делали зарисовки раненых солдат, фотографы фиксировали происходящее на пленку – все для того, чтобы как можно точнее понять характер боевых ранений и найти наилучшее лечение. В итоге сегодня фонды музея помимо подробных медицинских отчетов насчитывают сотни художественных работ и обширную фотоколлекцию. Кроме того, музей сформировал архив военно-медицинских документов объемом 60 миллионов единиц хранения, которые десятилетие назад были переданы в ЦАМО.
ПРОХЛАДНЫЙ ВЕРТОГРАД И РЕКИ БОЛЕЗНЕЙ
Открывает музейную экспозицию галерея «У истоков российской медицины», которая рассказывает об истории врачевания воинов в нашей стране. Начинали его монастырские лекари допетровской Руси. Лежат в витринах первые русские лечебники. Среди них – «Книга глаголемая Прохладный Вертоград, избранная от многих мудрецов о различных врачевских вещах ко здравию человекам пристоящих» XVII века, которая была настольной книгой полковых лекарей. Следующий экспозиционный комплекс относится к эпохе Петра Великого, создавшего медицинскую службу русской регулярной армии. Деревянная скульптура XVIII века изображает царя, который одной ногой опирается на пушку – символ русской воинской славы, другой – на книги, славу российской науки.
Экспонаты первого зала попали сюда из Хирургического музея Императорской медико-хирургической (нынешней Военно-медицинской) академии. Созданная в 1798 году Императорская медико-хирургическая академия в XIX веке стала центром подготовки военных врачей в России, а коллекция ее музея хранила экспонаты, отражающие тему здоровья венценосных особ. Вот на витрине лежит «оспенный» рубль с профилем Екатерины II, выпущенный в 1769 году. Тогда в империи свирепствовала эпидемия оспы. Екатерина II первой в России сделала себе прививку от страшной болезни, затем прививку получил и наследник престола, 14-летний Павел Петрович. Вакцину для прививки в октябре 1768 года создал приглашенный в Россию английский врач Томас Димсдейл. В то время прививали методом вариоляции: прививаемому делали несколько надрезов на руке и вводили оспенные пузырьки больного человека. Донором оспенного материала для императрицы стал переболевший 6-летний Саша Марков. Все прошло успешно, и примеру императрицы последовали многие. Чтобы поощрить смельчаков, им вручали серебряный рубль, один из которых и хранится в музее.
Еще один интересный экспонат из коллекции музея Императорской медико-хирургической академии – гравюра «Реки болезней», которую нарисовал для императора Александра Iпридворный врач Василий Малахов. «Реки болезней» – это сложное переплетение водоемов, в центре которого – идеальное озеро «здоровья». Каждая из отходящих от него «рек» связана с людскими грехами, приводящими к летальному исходу. Только одна ровная река заканчивается лужицей, на которой написано «Натуральная смерть». Как предполагал Малахов, если человек ведет правильный образ жизни, он может жить долго и умереть на склоне лет естественной смертью. Мудрый правитель, имея под рукой такой первый в России классификатор болезней, может сберечь здоровье и свое, и своих подданных, полагал Малахов.
Отдельная стена в зале посвящена Отечественной войне 1812 года. На музейной витрине можно увидеть пули и картечь с Бородинского поля. Рядом – аптечный ранец военного врача. Тогда не было возможности использовать обезболивание, чарка водки перед операцией или удар по голове палкой с мягким наконечником – вот и весь наркоз. Операционная напоминала пыточную. Не было ни антисептиков, ни стерильных халатов, ни хирургических перчаток.
Операция под эфирным наркозом в больничных условиях была сделана только в 1846 году. Одним из первых применил этот метод выдающийся русский хирург Илья Васильевич Буяльский. Он был профессором сразу двух академий – Медико-хирургической и Академии художеств, где преподавал анатомию. В зале стоит аппарат для переливания крови, одним из разработчиков которого был Буяльский, а рядом – роскошный медицинский атлас. Илья Васильевич – один из основателей топографической анатомии в России, создавший «Анатомико-хирургические таблицы», переведенные на многие языки.
ЛЕДЯНЫЕ СКУЛЬПТУРЫ
Вошедших в зал Николая Ивановича Пирогова встречает бюст великого русского врача, созданный Ильей Репиным. Яркий образ Пирогова настолько привлек художника, что он создал и скульптурный, и живописный портреты врача. Большой лоб, седая бородка, пристальный взгляд, озаренное внутренним светом лицо известного хирурга и ученого будто выступает из темноты. На картине Пирогову 71 год, ему оставалось жить всего полгода.
Биография Пирогова достойна романа (см.: «Русский мир.ru» №7 за 2020 год, статья «Чудесный доктор». – Прим. ред.). Тринадцатый ребенок в разорившейся купеческой семье, он приписывает себе два года и в 14 лет поступает на медицинский факультет Московского университета. В 18 лет оканчивает его и в числе лучших выпускников отправляется в передовой по тем временам Профессорский институт при Дерптском университете, где готовили преподавателей высшей школы. Уже в 22 года Пирогов защищает докторскую диссертацию (экземпляр на латыни можно увидеть в экспозиции музея. – Прим. авт.), в 25 становится профессором хирургии в Дерпте. В 30 лет его приглашают на работу в Петербург.
Разговор о петербургском периоде жизни Пирогова будет неполным без рассказа о разработанном им принципе «ледяной анатомии». Пирогов обедал обычно на Сенной: на углу площади был трактир, где Николай Иванович покупал любимые пирожки. Однажды в трескучий мороз, проходя по базарной площади, Пирогов увидел, что в мясной лавке на крюках висят замороженные свиные туши. Видимо, они были разрублены очень тонким топором, потому что на срезе просматривались все анатомические структуры. И ученому пришла в голову идея: изучать человеческое тело путем тонких распилов замороженных трупов. В то время рентгена еще не было, и цель Пирогова заключалась в том, чтобы сделать тело больного «прозрачным» для хирурга, помочь ему мысленно видеть плоть под лезвием скальпеля. Пирогов морозил трупы, а потом через каждые 5–8 миллиметров делал распилы в трех взаимно перпендикулярных плоскостях: сагиттальной (делящей тело на правую и левую часть), фронтальной и горизонтальной. В ледяной комнате распилы протирались горячей губкой и покрывались тонким слоем льда. Их накрывали расчерченным на квадраты стеклом, а приглашенные художники перерисовывали распилы в натуральную величину. Рисунки использовались для создания литографий. Пирогов сделал 970 распилов, составив 224 таблицы, которые объединил в четыре тома. Первый том назывался «Голова и шея», страницы из него с собственноручными пометками Пирогова лежат в витринах музея. У литографических плит, с которых печатали «ледяной атлас», грустная судьба. В экспозиции музея представлены всего четыре из них. В фондах музея есть еще столько же. А всего их было более ста. В 1930-е годы этими литографическими плитами частично выложили Пироговскую набережную...
В Петербурге существовал Музей Пирогова, открытый после смерти великого хирурга. Общество русских врачей построило небольшое здание с экспозицией и конференц-залом для медицинской общественности. Но действовал музей недолго. В 1930-е его снесли, коллекцию передали в Военно-медицинскую академию, а затем – в Военно-медицинский музей.
КРАСНЫЙ КРЕСТ И АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР
Впервые в истории Пирогов привлек сестер милосердия к уходу за раненными в ходе боевых действий. Три отряда медсестер из Крестовоздвиженской общины, учрежденной великой княгиней Еленой Павловной, работали во время Крымской войны 1853–1856 годов. На фотографии в зале Красного Креста можно увидеть лица этих прекрасных женщин.
В центре зала установлен макет памятника, который в народе называют «докторским». Сам памятник стоит на горе Шипка. Надпись на нем сообщает: «Медицинским чинам, погибшим в Турецкую войну 1877–1878». Напоминающий усеченную пирамиду памятник собран из прямоугольных блоков, на каждом из которых высечены фамилии и имена 110 врачей, 8 ветеринаров, 8 фармацевтов, 404 фельдшеров и одного студента.
Следующий зал музея особам чувствительным лучше миновать, поскольку он воспроизводит антураж анатомического театра. Публичные вскрытия трупов начали проводить медики эпохи Ренессанса. С разрешения церкви они превратили этот процесс в зрелище, получившее название «Анатомический театр». Один из первых таких театров был построен в Падуе в 1594 году: шесть круглых галерей возвышаются над столом, за которым трудился прозектор. Здание вмещало от 200 до 300 зрителей, первый ряд предназначался для профессоров анатомии, преподавателей медицинского факультета университета и представителей городских властей. Зал «Анатомический театр» напоминает об этой практике. За стеклом его витрин хранятся посмертная маска Суворова, анатомические муляжи, произведения анатомической графики, банки с заспиртованными органами. В конце XVIII века анатомические театры стали уделом медиков и художников анатомической живописи, а на лекциях в зале Военно-медицинского музея сегодня проверяют крепость нервов абитуриенты медучилищ.
МАСКА-«РЫЛЬЦЕ» И БОРЬБА С ВОШЬЮ
Военно-санитарный музей, объединяющий истории войн начала ХХ века, открывают экспонаты Русско-японской войны 1904–1905 годов: весы и бинт из госпиталя Порт-Артура, уникальный переносной рентгеновский аппарат, применявшийся на кораблях российского флота. Пожелтевшие полоски бумаги, украшенные прихотливым рисунком, это, оказывается, аптечная сигнатура – ярлыки на пузырьках и коробках с лекарствами. На сигнатуре писали название и состав лекарства, время его приготовления, фамилии врача, выписавшего рецепт, аптекаря и пациента, а также режим приема и способ употребления препарата.
За стеклом витрины, посвященной истории Первой мировой войны, стоит манекен в нелепой маске, напоминающей клюв большой птицы. На самом деле перед нами попытка человека спастись от оружия массового поражения. На фронтах Первой мировой впервые были использованы отравляющие газы – иприт, хлор, фосген. Экспозиция демонстрирует эволюцию средств химической защиты. Сначала, пытаясь спастись от отравляющих газов, солдаты мочили портянки мочой и прикрывали ими лицо. Аммиак ослаблял действие хлора, но помогал слабо. Потом придумали ватно-марлевые повязки, пропитанные гипосульфитом натрия: 8 миллионов таких повязок в июле 1915 года поступило на фронт, но эффект от них тоже был невелик. Потом инженер Прокофьев придумал влажный противогаз – маску-«рыльце», представленную в витрине. В этой предтече современного противогаза «клюв» заполнялся дезинфицирующими веществами.
Едва закончилась Первая мировая война, как Россия оказалась на пороге войны Гражданской. Днем рождения советской военной медицины принято считать 7 декабря 1917 года, когда Совнарком издал декрет о назначении коллегии врачей-большевиков для руководства Главным военно-санитарным управлением. На красной стене зала висит плакат: «Новая беда надвинулась – тифозная вошь». Красной армии надо было не только разгромить белогвардейцев, но и победить эпидемии. В складках белья заводилась платяная вошь – переносчик возбудителя сыпного тифа. Выступая на VII Всероссийском съезде Советов, Ленин закончил свою речь словами: «Или вши победят социализм, или социализм победит вшей». Советская власть приняла более 100 декретов по борьбе с эпидемиями. Но малограмотные крестьяне не могли их прочесть, так что власти прибегли к наглядной агитации, ведь смысл плаката был доступен любому. «Жил в казарме наш Неряшкин, мыться б мог – лень не дает. Мог бы в чистой быть рубашке, а сам всю ночь спину скребет», – незамысловатые строки и яркие рисунки объясняли солдату, как соблюдать гигиену и сохранить жизнь.
В витринах можно разглядеть предметы медицинского быта Гражданской войны – корпию (нащипанные из старой льняной ткани нитки, употреблявшиеся как перевязочный материал. – Прим. авт.), мох, который заменял солдатам вату, набор для исследования химического состава воды, наборы медицинских инструментов.
ФОТОГРАФИИ ПОБЕД И СКОРБИ
После окончания Гражданской войны советская военная медицина продолжала развиваться. В середине 1930-х годов академик Николай Николаевич Савицкий изобрел механокардиограф, позволяющий замерять параметры работы сердца. Под руководством профессора Владимира Игнатьевича Воячека на кафедре болезней уха, горла и носа Военно-медицинской академии проводились первые в нашей стране исследования в области авиационной медицины. Фотографии всех этих подвижников от медицины можно увидеть в музее.
Но дальше в залах висят иные снимки. Групповые фотографии, на которых лица вырезаны – это ученые и врачи, которые были расстреляны или сосланы в лагеря. Эта витрина – дань памяти начальнику Военно-санитарного управления РККА Михаилу Баранову, начальнику кафедры физиологической химии Военно-медицинской академии Михаилу Галвяло, специалисту в области тактики медицинской службы ученому-медику Павлу Тимофеевскому и тысячам других врачей, попавших в жернова репрессий 1930-х годов...
В зале медицины локальных войн первой половины ХХ века рассказывается о боях на острове Хасан в 1937-м, на реке Халхин-Гол в 1938-м и советско-финляндской войне 1939–1940 годов. Здесь можно увидеть приспособления, помогавшие спасать раненных суровой северной зимой, – крытые сани, бронированные щитки для лыжников, сумку для собаки-санитара, химическую грелку.
А в Музее военно-медицинской службы Красной армии можно понять, как были устроены разные виды госпиталей – полевой госпиталь, медсанбат, санитарный эвакогоспиталь. И увидеть, какими способами доставляли туда раненых солдат: волокушей, санитарной машиной, в том числе знаменитыми полуторками, санитарным катером, вагоном для тяжелораненых, санитарным поездом. Фотографии, документы, личные вещи, медицинские инструменты – становится понятно, как оказывалась помощь раненым и больным на различных этапах лечения, как жили и работали военные медики. Здесь же представлены 35 томов «Опыта советской медицины», изданные под руководством организатора музея Ефима Ивановича Смирнова. А вот фотография Лидии Филипповны Савченко, чей пиджак с медалью основательницы Международного Красного Креста Флоренс Найтингейл тоже является экспонатом музея. Cтаршина медицинской службы, операционная сестра 48-го медсанбата 85-й стрелковой Павловско-Пушкинской краснознаменной дивизии сумела вынести с поля боя в районе Пулковских высот 35 раненых бойцов и командиров, сама была тяжело ранена и отправлена в медсанбат. За храбрость и милосердие Лидия Филипповна была награждена орденом Отечественной войны первой степени, медалью «За отвагу», двумя медалями «За боевые заслуги».
Есть в Военно-медицинском музее еще одно место, которое никак нельзя пропустить. Скромная дорожка во дворе музея ведет к небольшому одноэтажному зданию. Когда-то здесь располагалась типография Военно-медицинского музея, теперь это один из залов музея, выделившийся в самостоятельный комплекс – «Медицина Великой Победы». Он объединяет Музей памяти жертв нацизма, экспозицию «Гуманное оружие Победы» и Музей блокадной медицины.
ДНЕВНИК ЗАЛМАНА ГРАДОВСКОГО
Созданный в 2019 году Музей памяти жертв нацизма рассказывает о роли Красной армии в освобождении Европы от фашизма. Собирать эту, самую большую в мире, коллекцию медицинских лагерных документов начали еще в 1944 году. После освобождения Красной армией концлагерей в них всегда входила санитарная разведка, а также медики и сотрудники Военно-медицинского музея – художники, репортеры, фотографы. Они и создавали коллекцию будущего музея. Первые предметы, документы и снимки передали музею из освобожденного Майданека.
В концлагерях помимо уставных медиков-немцев, следивших за степенью истощения заключенных, назначались медики из пленных. Иногда им выдавали скудный набор медикаментов, чаще – не давали ничего. И в таких нечеловеческих условиях они, совершая профессиональный подвиг, старались помогать другим узникам. Врачом детского блока в Освенциме была назначена Ольга Никитична Клименко. Вместе с другими пленниками Ольга Никитична передавала в детский барак еду, тайком приносила медикаменты.
Узники становились материалом для изощренных расовых экспериментов гитлеровских врачей. Например, нацисты-медики искали пути «исправить» внешность человека «неправильной» расы. Пытаясь изменить цвет радужной оболочки с карей на голубую, взрослым и детям впрыскивали в глаза химикаты. Люди теряли зрение и умирали в муках – сегодня эти чудовищные препараты лежат в витрине петербургского музея.
Один из уникальных экспонатов – записная книжка Залмана Градовского, участника зондеркоманды в Освенциме. В зондеркоманды набирали физически крепких пленных. В их задачи входило довезти до крематория тела людей, умерщвленных в газовых камерах, а после выгрузить золу. Градовский смог организовать в концлагере восстание, узники подорвали несколько печей крематория. Сам Градовский погиб, но о происходившем в лагере успел рассказать в своем дневнике, который спрятал в металлической фляге. Найденный в Освенциме санитарными разведчиками дневник Градовского стал одной из улик на Нюрнбергском процессе, а потом – экспонатом Военно-медицинского музея.
САНИТАРНАЯ СОБАКА И СПЕЦСТАЦИОНАРЫ
Экспозиция зала «Гуманное оружие Победы» посвящена самоотверженному труду медиков на фронте и в тылу. В годы Великой Отечественной войны медработники спасли более 22 миллионов раненых и больных, из которых более 17 миллионов вернулись в строй. Здесь аптечки, с помощью которых медсестры и санинструкторы оказывали первую помощь: пехотная, танковая, самолетная. Они различались набором лекарств. В обычной аптечке полковой медсестры находились жгут, препараты для обеззараживания, перевязочные средства.
Разыскивать раненых помогали санитарно-розыскные собаки. В сумках собак были необходимые медикаменты, чтобы человек мог самостоятельно оказать себе первую помощь: бинты, вода, немного еды, обезболивающее, антисептик. Если собака видела, что человек не может помочь себе сам, она брала в зубы висящую у нее на шее колодку и возвращалась к инструктору. Инструктор понимал, что собака нашла лежачего бойца, и следовал за ней.
Важной на фронте была и работа санитарно-эпидемической службы. В экспозиции музея есть, например, набор санитарного разведчика. Когда солдаты занимали новый плацдарм, необходимо было проверить качество воды в колодцах и водоемах. С помощью средств санитарного разведчика можно было провести анализ воды и продезинфицировать ее. Если в местности, которую занимали советские войска, оставались местные жители, надо было проверить, не заражены ли они.
Военно-медицинский музей отдает дань глубокого уважения и подвигу блокадных медиков. В Ленинграде была создана служба противовоздушной обороны, куда входила не только пожарная, но и медико-санитарная служба. Уже к сентябрю 1941 года, ко времени первых налетов на город, к ней было приписано 6 тысяч служащих. В музее можно увидеть сумку врача противовоздушной обороны, в витрине лежат настоящие осколки, которые в госпиталях города извлекли из тел ленинградцев. Но главным врагом ленинградских медиков стал голод. Уже в ноябре 1941 года были установлены минимальные нормы пайка: 250 граммов хлеба для рабочих, 125 граммов для остальных категорий. Конечно, этого было недостаточно. У многих ленинградцев развивалась алиментарная дистрофия, которая выражается не только в нарушении обмена веществ. Она затрагивает практически все системы организма, разрушая внутренние органы. И этот процесс очень тяжело остановить. Для борьбы с дистрофией в блокадном Ленинграде были созданы специальные стационары, куда госпитализировали людей на стадии крайнего истощения. Там оказывали терапевтическую помощь и выдавали дополнительные пайки. В музее представлен такой паек, в него входили галеты, какао, красное вино, яичный порошок и кетовая икра. Спутниками алиментарной дистрофии были авитаминозы. Из-за скудного питания у людей развивались цинга и пеллагра. Медики Ленинграда искали способы, как изготовить витаминные препараты из местного сырья. В городе работали витаминные заводы, которые производили препараты из дикорастущих растений. В витрине можно увидеть пузырек со знаменитым ленинградским «Настоем хвойным».
Еще одно направление работы ленинградских медиков – борьба с эпидемиями. Удивительно, но в Ленинграде во время блокады не было эпидемий. Случались локальные вспышки инфекционных заболеваний, но их быстро ликвидировали, что можно считать признаком высокого профессионализма и самоотверженной работы медицинской службы города. Была создана Особая противоэпидемическая экспедиция. Население было вакцинировано против дизентерии, брюшного тифа и других болезней.
Благодаря деятельности Научно-исследовательского института переливания крови и донорскому движению в Ленинграде за время войны удалось собрать около 144 тысяч литров крови. Это был гигантский показатель. Бывали дни, когда станциям переливания крови не удавалось выполнить необходимую норму – люди просто не могли дойти до пунктов переливания, потому что весь день звучала воздушная тревога. Тогда сотрудники станции сами сдавали кровь. В музее представлена настоящая блокадная кровь, которая досталась музею от Научно-исследовательского института переливания крови...
Чтобы завершить путешествие по Военно-медицинскому музею, стоит вернуться в его главное здание, в зал медицины локальных войн, который рассказывает о работе военных врачей в Корее, Вьетнаме, Афганистане, Чечне, Сирии. Февраль 2022 года показал, что эта страница была не последней. Как и триста лет назад, когда в России появились войсковые лекари, военные медики продолжают спасать жизни русских солдат.