В Новотроицк Павел попал случайно. Просто уснул на вокзале в грузовом вагоне, а очнулся уже в пути. Не стал сходить на маленьких станциях, где по неизвестной для него причине постоянно притормаживал грузовой состав. Павел вышел на вокзале Новотроицка, в котором когда-то давно проходил практику в больнице. С этим городом были у Павла связаны только хорошие воспоминания, и не только связанные со студенческими беззаботными годами, но и с любовью, страстью и всем тем, что может быть связано со светлыми чувствами.
Павел Николаевич Хромов, в прошлом хирург с большой буквы и заведующий хирургическим отделением Орлянской городской больницы, нынче был бомжом, то есть человеком без определенного места жительства.
- Мы с тобой люди мира, - говорил Павлу его друг и некогда собутыльник Васька, фамилии которого Павел не знал и знать не хотел. Они вместе чокались, выпивали за свободу, а потом ложились спать, укрывшись какими-то мешками, которые Васька притаскивал из своего барака, в котором теперь жила его бывшая жена с новым сожителем.
Павел сам не понимал, в какой момент он оказался в таком глупейшем положении. Все было при нем: должность, дом, жена, дети, в общем все, что должно было быть по плану у мужика к пятидесяти годам. Теперь остался только нательный крестик и горстка воспоминаний, которые из-за алкоголя и его вредного воздействия на мозг, с каждым месяцем становились все более и более размытыми.
В один из дней Павел проводил плановую операцию одному из депутатов городского округа. Человек этот был тучным, за здоровьем не следил, но очень сильно хотел быть активным, особенно, по женской части. Уговорил Павла Николаевича сделать ему операцию, хотя Хромов долго отговаривал своего пациента, убеждая пройти комплексное обследование, похудеть и обязательно проверить сердце. Депутат времени тратить не хотел, он желал побыстрее оказаться рядом с молодой девчонкой, польстившейся на его деньги, но сумевшей убедить мужчину в своей искренней любви.
Как ни старался Павел спасти на операционном столе уговорившего его на эту авантюру депутата, сердце его остановилось, и вместо здорового тела получил депутат холмик на кладбище и несколько ярких венков с записками от родственников.
Началось расследование, которое обычно проводится при летальном исходе на операционном столе. Тут и начало выясняться, что ни при каких обстоятельствах для проводимой операции депутат не годился, его жена верещала о том, что засадит Хромова в тюрьму, но знавшие и уважавшие отличного хирурга представители внутренних органов закончили расследование в пользу врача, и все, что ему пришлось сделать: это написать заявление по собственному желанию.
Может быть, Павел с легкостью бы пережил эту историю, если бы не мучавшее его с утра до вечера чувство вины. В Орлянске он постоянно встречал детей депутата, его жену, облаченную во все черное, а потом не выдержал угрызений совести и запил. Пить Павел Николаевич не умел, поэтому его запои превратились в настоящую катастрофу для членов его семьи.
Постепенно, без работы и денег Хромов начал деградировать. Его жена таскала его по врачам, пыталась кодировать, водила к колдунам и подсыпала в еду какие-то лечебные травы, но все впустую. Хромов спился, а потом и вовсе ушел из дома, чтобы не маячить перед глазами своих родственников, видевших, как низко он опустился после потери работы.
Встретив однажды на вокзале, где теперь чаще всего обитал Павел, своего коллегу по работе, ему стало стыдно. Федор Дмитриевич смотрел на бывшего заведующего хирургическим отделением с омерзением, как будто перед ним был не человек, а какое-то животное, которое потеряло в своем обличии все человеческое.
- Что же ты с собой сделал, Хромов? – задал риторический вопрос Федор Дмитриевич, а Павлу и ответить было нечего. Он сам не думал о том, что за несколько месяцев мог докатиться до такого состояния. Руки постоянно тряслись, борода отросла до невероятной длины, волосы на голове превратились в грязную мочалку, а уж помыться удавалось в лучшем случае пару раз в месяц, если знакомая уборщица с вокзала пускала его в общественный туалет.
- Это не я, это работа, - буркнул тогда Павел, а самому стало стыдно. Если уж чувство стыда все еще было ему свойственно, может быть, не так все было плохо? Эта мысль промелькнула где-то в его сознании, но вечером он опять выпивал со своим приятелем Васькой возле товарняка, готовящегося к отъезду.
Выйдя на вокзале Новотроицка, Павел решил, что он устал. Не от жизни в целом, а от того ее образа, который он вел в последние месяцы. Не зря поезд привез его в этот город, может быть, это был его шанс?
Пройдясь по перрону, Павел понял, что он сам себе все это придумал. Кому он нужен в этом городе, без копейки денег, да еще и в таком виде? Разве что поискать тут поблизости такого же Ваську, какой у него был в Орлянске, а потом вместе напиться до беспамятства?
Нет, не за этим поезд привез его в Новотроицк. Павел решил, что пойдет к тому же дому, где когда-то жила Лиля. Это имя и эту девушку он не забывал ни на один день, сам не понимая того, что же было такого в этой простушке, что заставило его заложить ее в память на долгие годы. Прошло тридцать лет, а Павел помнил все, словно это случилось вчера. Поцелуи, первая интимная близость, болтовня до утра, длинные каштановые волосы и запах ландышей. Мурашки пробежались по коже Павла при воспоминании о Лиле. Наверняка, она уже давно не живет в том доме, но он хотел сходить туда, заглянуть в окно, понаблюдать за тем, как теперь живут люди в той квартирке, где когда-то Павел был счастлив с Лилей.
Он шел по городу, удивляясь переменам. Конечно, в Новотроицке он не был больше двадцати лет, в последний раз приезжал сюда с сыном на экскурсию с его классом. Больше причин для визита не было, а Павел эту причину не искал. Просто оставил в памяти хорошие воспоминания для старости, а старость могла так и остаться лишь призрачной надеждой, с таким-то образом жизни, который вел Павел Хромов.
- Помогите! – услышал он чей-то детский крик. Обернулся по сторонам, увидел перепуганную девчонку лет десяти, бегущую ему на встречу. За ней гнались какие-то ребята, в руках одного из них был нож.
«Вот это мне повезло!» - мелькнула в голове у бывшего врача мысль, а потом он расставил ноги, развел руки в стороны и оскалился.
Девочка подбежала к нему и спряталась за спиной, а вот бежавшие за ней ребята явно опешили от вида странного человека, показывавшего свои зубы. На вид им было лет по пятнадцать, зеленые еще, но явно наглые. Наверное, видок у Павла и вправду был страшным, он еще и руку в карман потянул, имитируя то, что вот-вот достанет оттуда нечто страшное.
- Убью! – рявкнул он и достал из кармана валявшуюся там бутылку от водки. В темноте она вполне могла сойти за пистолет, поэтому хулиганы шарахнулись в сторону, а потом один из них сказал:
- Псих какой-то. Ну его, пошли. Не стоит ее телефон таких жертв.
Павел удовлетворенно следил за тем, как удалялись хулиганы, а потом обернулся к девочке. Она не морщила нос при виде бомжа, а наоборот, тяжело дыша, держала его за руку. Потом начала задыхаться, и Павел сообразил, что у нее начался приступ астмы. Искать ее небулайзер времени не было, и Павел вдруг словно по мановению волшебной палочки вспомнил уроки по оказанию первой помощи при приступе астмы. Скрутил девочку, дал ей возможность прокашляться, а дальше она сама достала из сумочки свой спасительный аппарат и сделала вдох.
- Вот это я приехал в гости, - усмехнувшись, сказал Павел, а потом уселся на край бордюра. В проулке, где они оказались с молодой незнакомкой, было темно и безлюдно, и как только они умудрились встретиться?
- Вы мне жизнь спасли, - отдышавшись, сказала девушка, - причем дважды. Я от бабушки вышла, а они за мной увязались. Хотели телефон отобрать.
Сказала это и зарыдала. Потом достала телефон, набрала номер и поговорила с кем-то несколько минут. Павел не отходил от девочки, а вдруг опять помощь понадобится, в этом городе только глаз да глаз нужен.
Приехала машина, большой темный джип, такие Павлу были хорошо знакомы. Примерно на таком же ездил тот самый депутат, который отправился на тот свет из-за слабости Павла.
- Я тебе говорил, чтобы ты мне позвонила, а потом выходила из подъезда, - строго сказал мужчина в костюме, который явно волновался при виде перепуганной и бледной дочери.
Перед Хромовым стоял сам мэр. Павел понял это, когда человек представился, потом он обнял свою дочь, рыдавшую и пытавшуюся все объяснить. Павла усадили в машину и куда-то повезли.
«Влип», - подумал он, но ошибался. Его высадили у отеля. Мэр лично оплатил проживание, потом сказал Павлу идти в номер, чтобы побриться и помыться, а сам отправил помощника за чистой одеждой в магазин. В тот вечер Павел ужинал в компании мэра Новотроицка, а сутки назад пил водку с Васькой на вокзале.
Свою историю от мэра он скрывать не стал, тот слушал внимательно, но алкоголь со стола убрал. Потом сказал:
- Ты мою дочь спас. Не могу я просто так тебя отпустить, зная, что ты врач с таким опытом, да еще и бомж в придачу. Давай сделаем так. Я тебе помогу с работой, с квартирой, а ты будешь работать и бухать перестанешь. Найдешь себе бабу или вернешь свою жену. Считай, что это судьба тебе дает второй шанс.
Отказываться не было причин. Через неделю Павел принимал первых пациентов в своем отдельном кабинете в частной клинике Новотроицка. Он боялся, что все забыл, но это оказалось не так. Теперь у него была работа и был дом. Оставалось дело за малым: не потерять все то, что ему подарила судьба во второй раз. А еще он хотел найти Лилю, и мэр обещал помочь ему с этим. К тому моменту, когда в руку Павлу легла бумажка с адресом женщины, он уже знал о том, что Лиля в разводе, живет одна и работает лором в городской поликлинике. А еще Павел точно знал, что скажет ей при первой встрече: все то, о чем боялся сказать тридцать лет назад.
