Разговор Сергея Сергеевича со своей женой Верой Дмитриевной шёл на повышенных тонах.
— Я хочу, Вера, чтобы мы не отвлекались на всякую ерунду, а сконцентрировались на главном, — произнёс Сергей Сергеевич.
— Интересно! — недоумевала Вера Дмитриевна. — То, что ты уходишь к другой, по-твоему, это ерунда. А что же тогда, по-твоему, главное?
— Главное, чтобы я оставался хорошим отцом, — ответил Сергей Сергеевич. — А всё остальное: что моя любовь к тебе прошла, что я теперь люблю другую, что она на двадцать лет моложе тебя и прочее — это всё второстепенно. Это всё то, что я и называю ерундой. Ответственность перед сыном! Вот что сейчас и для меня, и для тебя, я надеюсь, тоже и есть самое важное! И я хочу, чтобы и ты думала сейчас не только о себе и о своём уязвлённом самолюбии, но и о нашем сыне.
— Ты просто хочешь уйти от меня к другой, вот и всё, — не соглашалась Вера Дмитриевна. — А прикрываешься сыном. И все эти твои красивые слова о какой-то там нашей ответственности перед ним — полная ерунда.
— Да, Вера, я встретил другую женщину, — сказал Сергей Сергеевич, — встретил и полюбил. Ну и что? Если я чувствую, что только с ней я и буду счастлив, то почему я должен отказываться? Ради кого? Тем более, что, как уже было сказано, я не отказываюсь от своего сына. Я ухожу от тебя, а не от него. Впрочем, ты тоже ни в чём нуждаться не будешь. Материально ты не пострадаешь, и твой образ жизни останется прежним.
Андрей был в это время в своей комнате и, конечно, слышал разговор родителей. В свои 15 лет он хорошо понимал, что сейчас творилось в их семье. Он знал, что примерно год назад у отца появилась другая женщина. И разговор родителей на эту тему не стал для Андрея чем-то неожиданным.
«Близится развязка, — подумал Андрей, с равнодушным выражением лица слушая, как его отец высокопарно оправдывает свою безнравственность перед мамой. — А ты, папа, забавный чудак. Античные мудрецы правы в том, что влюблённость способна и пятидесятилетнего мужчину превратить в ребёнка!»
Напряжение в разговоре папы с мамой росло. Говорили всё громче и громче. Иногда даже переходили на крик. Когда родители кричали, Андрей криво усмехался.
— В любом случае я уйду, Вера, — не унимался Сергей Сергеевич, — хочешь ты того или нет, а своего решения я не изменю.
«Напрасно ты так в этом уверен, папа», — думал Андрей.
— Я люблю Катерину, она любит меня, и мы будем вместе! — продолжал Сергей Сергеевич.
«Катя, Катя, Катерина, — думал Андрей, рассматривая фотографии этой женщины. — А точнее, Катерина Васильевна. Красивая женщина. Недавно ей исполнилось двадцать. Учится на третьем курсе в Университете. Приехала покорять Москву. Папа снял ей шикарную квартиру в центре Москвы и теперь она хочет стать его женой. Большая разница в возрасте её не пугает. Она знает, чего хочет от жизни, и уверенным шагом двигается к намеченной цели».
Андрея отвлёк от его размышлений громкий голос мамы.
— Я тебя предупреждаю, Сергей, — закричала Вера Дмитриевна, — если ты уйдёшь, я что-нибудь сделаю. Ты меня знаешь!
— Вера! — произнёс Сергей Сергеевич. — Опомнись! Ну, что ты говоришь!
— Я знаю, что я говорю, — ответила Вера Дмитриевна. — И ты меня знаешь. А вот если ты сейчас посмеешь уйти, я тебя предупредила, ты пожалеешь.
— Вера, опомнись, положи вазу, — закричал Сергей Сергеевич, но поздно.
Андрей услышал, как ваза разбилась о стену.
«О, как! — подумал Андрей. — Пора вмешаться».
Андрей постучался и, не дожидаясь разрешения, приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.
— Папа, можно тебя на одну минуточку, — ласково произнёс Андрей. — Это очень важно. Извини, мама.
— Да-да, Андрюша, — охотно отозвался Сергей Сергеевич, обрадовавшись своевременному появлению сына, — конечно. Уже иду.
— Мама, а ты никуда не уходи, — сказал Андрей, — я скоро вернусь.
Сергей Сергеевич прошёл в комнату сына.
— Видишь, как оно всё получается, сынок, — произнёс Сергей Сергеевич, — а ведь я хотел по-хорошему. Впрочем... Ты что-то хотел сказать? Я тебя слушаю.
Андрей ласково улыбнулся отцу.
— Папа, я знаю, что ты хочешь уйти от мамы, — сказал Андрей.
— Это любовь, сынок, — воскликнул Сергей Сергеевич, — когда-нибудь ты поймёшь меня.
— Конечно-конечно, папа, — поспешил произнести Андрей, — я уже и сейчас всё понимаю. И не осуждаю тебя.
— Значит, ты не против?
— Наоборот! — ответил Андрей. — Я только за. Но, папа! Уходишь ты, прости за выражение, как сапог.
— Сапог?
— Ну, не сапог, так слон.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Сергей Сергеевич.
— Ну, кто так уходит? — сказал Андрей. — Дикое средневековье, честное слово. Эти ваши крики, оскорбления друг друга. Вазами швыряетесь. Шекспир какой-то.
— Ты так думаешь?
— Не хватало ещё, чтобы всё завершилось трагедией, — сказал Андрей и тяжело вздохнул. — Вот объясни, зачем ты начал говорить о своей любви к Катерине! Ты что, папа, всерьёз этим хотел чего-то добиться? Совершенно ничего не понимаешь?
— Что же делать? — недоумевал Сергей Сергеевич. — Я с этой своей любовью совсем голову потерял. Я люблю Катерину Васильевну.
— Я тебе помогу, папа. — сказал Андрей.
— Да-а? — удивился Сергей Сергеевич.
— Я ведь твой сын, — флегматично ответил Андрей.
— Помоги, сынок, — горячо попросил Сергей Сергеевич, — а я обещаю, что и после моего ухода ты ни в чём нуждаться не будешь. Я для тебя тогда...
— Я знаю, папа, знаю, — сказал Андрей и посмотрел на часы. — Ты сейчас пойди погуляй минут тридцать-сорок, а после возвращайся. А я за это время поговорю с мамой. Уверен, что всё у нас будет хорошо.
— Сынок, — Сергей Сергеевич, приложил руку к сердцу, — если всё получится, я... Ты меня знаешь.
— Иди, папа, — сказал Андрей.
«Почему-то я не верю, папа, что ты будешь счастлив с другой, если уйдёшь от мамы», — с усмешкой подумал Андрей, глядя отцу вслед.
Сергей Сергеевич прогуливался по Лермонтовскому бульвару, а Андрей разговаривал с мамой.
— Мама, ты точно хочешь, чтобы папа никуда не уходил? — спросил Андрей. — Даже после того, что узнала про него? Потому что, если ты этого действительно хочешь, я сделаю так, что он останется.
— Хочу, — ответила Вера Дмитриевна, — хочу, чтоб он остался. Потому что...
— Почему — это меня не касается, мама, — произнёс Андрей. — Хочешь, значит, хочешь. Значит, тому есть причины.
— Но как ты собираешься его убедить остаться? — спросила Вера Дмитриевна.
— Очень просто, — ответил Андрей. — Слушай меня внимательно.
И он объяснил маме, что именно и как она должна сказать своему мужу.
— Но ты уверен, что тогда всё получится? — спросила Вера Дмитриевна. — Вдруг он не передумает?
— Он передумает и останется, мама, — уверенно ответил Андрей. — Можешь не сомневаться. Другое дело, зачем он тебе? Но это — другой вопрос и сейчас не главный. Главное, сейчас, мама, сделай всё так, как я тебя научил. А когда он останется, ты уже сможешь подумать и над всеми другими вопросами.
Когда Сергей Сергеевич вернулся с прогулки, Вера Дмитриевна встретила его совершенно в другом настроении.
— Прости, Серёжа, — ласково произнесла Вера Дмитриевна, — я понимаю, что своей глупой ревностью извожу всех. Тем более, что ничего уже не изменить. Но и ты меня должен понять. Мой муж сообщает мне такое!
— Я понимаю, Верочка, — радостно воскликнул Сергей Сергеевич. — Разве же я не понимаю. Конечно, понимаю. Да на твоём бы месте я...
— Я беспокоюсь не столько о себе и сыне, сколько о тебе, — продолжала Вера Дмитриевна. — Понимаю, что ты меня уже не любишь, а любишь другую, но я-то тебя по-прежнему люблю, волнуюсь за тебя и желаю тебе счастья.
— Верочка, я ведь…
— И ты, и Андрей, вы оба дороги мне, — продолжала Вера Дмитриевна. — И, конечно, я не могу не волноваться, будешь ли ты счастлив с другой.
— Верочка, ты просто…
— Я тебя отпускаю, Сергей, — сказала Вера Дмитриевна. — Отпускаю без всяких условий, потому что хочу, чтобы человек, которого я люблю, был счастлив.
— Верочка, я даже не знаю, как тебя благодарить. Я обещаю тебе, что буду счастлив.
— Вот и хорошо. У меня будет всего одна просьба, — сказала Вера Дмитриевна.
— Любая просьба, Вера, ты же знаешь, что…
— Одно малюсенькое желаньице, — продолжала Вера Дмитриевна. — Обещай, что выполнишь.
— Обещаю.
— В этой просьбе нет ничего такого, — Вера Дмитриевна смахнула слезинку с глаз, — но мне бы хотелось...
— Верочка, — воскликнул Сергей, — я клянусь, что выполню любую твою просьбу, любое твоё желание.
— Побудь с нами ещё одну неделю, — попросила Вера Дмитриевна. — Всего одну. И не встречайся эту неделю с Катериной. А через неделю можешь уходить.
— И это всё? — радостно воскликнул Сергей Сергеевич. — Господи, Вера! Да хоть две недели, хоть три...
— Всего одну, — тихо сказала Вера Дмитриевна и вздохнула. — Больше мне и не нужно. Этого достаточно, чтобы смириться с мыслью, что тебя никогда со мной не будет рядом.
— Вера, ну, зачем ты так, — начал успокаивать жену Сергей Сергеевич, — ты ведь знаешь, что вы с Андреем для меня навсегда останетесь очень дорогими людьми, и я в любой момент готов прийти...
— Я знаю, Сергей, знаю, — сказала Вера Дмитриевна. — Недели хватит. Я надеюсь, что и она неделю выдержит без тебя.
— Конечно, выдержит, Вера, — сказал Сергей Сергеевич. — Тем более, что такое — одна неделя? Ты же знаешь, что я чуть ли не каждый месяц уезжаю в командировки и на неделю, и больше, так что пусть привыкает.
— Вот и славно, — сказала Вера Дмитриевна. — А теперь иди к сыну. Он хотел тебе что-то сказать.
Сергей Сергеевич вошёл в комнату сына.
— Ну, сынок! — радостно воскликнул Сергей Сергеевич. — Просто нет слов. Нет слов. Как тебе это удалось? Не понимаю.
— Это не так трудно, папа, как может показаться, — ответил Андрей. — Ты не станешь возражать, если за эту неделю я ближе познакомлюсь с Катериной Васильевной? Ведь в ближайшем будущем она станет твоей женой, и нам придётся общаться.
— Конечно, Андрюша, — охотно согласился Сергей Сергеевич. — Я и сам думал, чтобы вас познакомить. Не было подходящего случая.
— Ты ей тогда позвони и скажи, что я зайду, — продолжал Андрей, — а заодно, скажи, что тебя неделю не будет. Наверное, ей не стоит знать, что всё это время ты будешь жить с нами?
— Ты прав, сынок, — согласился Сергей Сергеевич. — Скажу, что уехал в командировку и предупрежу о тебе.
Утром следующего дня Андрей, вместо того чтобы пойти в школу, пошёл в гости к Катерине Васильевне.
— Здравствуй, Андрей, — радостно встретила Катерина Васильевна сына своего будущего мужа. — Твой отец предупредил о твоём приходе. Очень рада с тобой познакомиться. Проходи.
Андрей с интересом разглядывал квартиру.
— А у Вас здесь хорошо, Катерина Васильевна.
— Тебе нравится?
— Светло, просторно, — Андрей говорил и мило улыбался. — И вид из окна впечатляющий. Высокий этаж, свежий воздух.
— Это всё Сергей, — сказала Катерина Васильевна. — Он очень много делает для меня. Эта квартира, например. Проходи в гостиную. Это сюда: по коридору и направо третья дверь. Слева — это... комнаты для гостей.
— Наверное, он Вас очень любит, — сказал Андрей, усаживаясь в кресло.
Катерина Васильевна улыбнулась.
— Я понимаю, — произнесла она, усаживаясь в кресло напротив. — Наша разница в возрасте. Почти тридцать лет. Но я действительно люблю твоего отца. Ты мне веришь?
— Я верю Вам, Катерина Васильевна, — сказал Андрей. — Отца невозможно не любить. Но Вы должны понять и меня. Отношение в современном обществе к подобным бракам…
— Я понимаю, понимаю, — ответила Катерина Васильевна. — Людям трудно поверить в то, что им самим недоступно. Они сразу начинают искать в этом что-то плохое.
— Людей можно понять, Катерина Васильевна, — сказал Андрей, — их так воспитывали.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я имею в виду, — задумчиво произнёс Андрей и усмехнулся. — Нас чуть ли не с детства приучают к тому, что неравные браки кончаются трагедией.
— Приучают?
— А как же! — воскликнул Андрей. — Начиная со школы. Пушкин, Толстой, Достоевский.
— Ах, ты об этом.
— Да разве только они, — продолжал Андрей. — Много и других. Те же современные писатели. Такое впечатление, что им больше не о чем рассказать людям, как только об этом.
— Я согласна, примеров действительно много, но ведь бывали и другие случаи.
— Другие?
— Когда подобные браки были счастливыми!
— Вот как? — Андрей задумался. — Что-то не припомню таких. Разве что Вы напомните?
— Я?
— Вы.
— Даже не знаю. Если попытаться вспомнить, то, наверное...
— Попытайтесь.
Но Катерина Васильевна, как ни пыталась, тоже ничего не могла вспомнить и немного расстроилась.
— Писатели предпочитают рассказывать только о печальном, — произнёс Андрей. — Интересно, почему? Как будто нет других историй! А ведь они наверняка есть.
— Я уверена, что есть! — горячо откликнулась Катерина Васильевна.
— И я уверен, — произнёс Андрей. — Я, например, нисколько не сомневаюсь, что у Вас с моим отцом будет совсем другая история.
— Ты правда в это веришь?
— Правда. И я уверен, что какой-нибудь писатель напишет об этом роман.
— Ты — удивительный молодой человек. Тебе 15 лет, но ты так интересно рассуждаешь.
— Интересно?
— По-взрослому.
— Жизнь заставляет становиться взрослым раньше времени. Так меня воспитывал мой отец. У него была не простая жизнь. Трудное социалистическое детство. Не менее тяжёлая молодость и зрелость в переходный период. И вот только теперь он может позволить себе немного расслабиться и почувствовать себя по-настоящему счастливым человеком. Я думаю, что он это заслужил. Вы согласны?
— Полностью согласна.
— Мы ведь с Вами, Катерина Васильевна, родились в счастливые и спокойные двухтысячные.
— Я понимаю, — Катерина Васильевна с восторгом смотрела на Андрея. — Ты знаешь, мне вдруг стало очень интересно, куда ты собираешься идти учиться, когда закончишь школу?
— Вас, наверное, интересует, кем я хочу быть, когда стану взрослым?
— Да.
— А разве отец Вам не говорил?
— Нет.
— Странно. Обычно он с этого начинает, когда рассказывает обо мне. Но, наверное, он Вам ещё расскажет.
— Наверное. Так кем?
— Хочу быть, как Порфирий Петрович.
— А кто такой Порфирий Петрович?
— Человек.
— Я понимаю, что человек. Хотелось бы поподробнее.
— Умный, с хорошо развитой интуицией. Видит людей насквозь. Тонкий психолог.
— А кто он по профессии?
— Следователь. Раскрывает преступления.
— Даже так? Значит, и ты хочешь быть следователем? Хочешь раскрывать преступления и наказывать преступников!
— Нет-нет, что Вы, Катерина Васильевна, — сказал Андрей. — Я никого не хочу наказывать. Только раскрывать. А наказывать — это не моё. Помните, у апостола Павла в послании к римлянам: «Мне отмщение, и аз воздам».
— Да-да. Что-то такое помню.
— Ну, вот, и Вы помните, — Андрей тяжело вздохнул. — Мне интересно разоблачить преступника, а наказывать мне неинтересно. Не моё. Не судите, говорят и… В общем, Вы понимаете.
— Это замечательно. Раскрывать преступления и… не желать наказывать при этом... Это благородно.
— В связи с этим, Катерина Васильевна, — сказал Андрей, — у меня есть к Вам несколько вопросов.
— Я тебя слушаю.
Андрей вынул из кармана пиджака записную книжечку. Полистал её, посмотрел на Катерину Васильевну и улыбнулся.
— Кто такой Артур Вениаминович? — спросил Андрей.
Катерина Васильевна покраснела.
— Вы встречались с ним... Вот у меня здесь записано... Два месяца назад на его квартире. Ночевали у него три дня. Отец тогда улетел на неделю во Владивосток.
Катерина Васильевна молчала.
— Ещё вопрос, — продолжал Андрей. — Кто такой Лев Казимирович? Месяц назад Вы ужинали с ним в ресторане, а потом поехали к нему на дачу, где и заночевали. Отец тогда был на совещании в Питере. Помните?
Катерина Васильевна побледнела.
— А Вадим Олегович, с которым Вы встречались неделю назад? Это кто? — спросил Андрей. — Папа тогда никуда не уезжал. Он плохо себя чувствовал и два дня не выходил из дома.
Катерина Васильевна молча повертела головой и пожала плечами.
— Видите ли в чём дело, Катерина Васильевна, — произнёс Андрей. — Мой отец — добрейший души человек. Но есть у него один недостаток. То, что он позволяет себе, не позволяет другим. Представляете? Казалось бы, ну, имеешь ты слабости, так позволь и другим их иметь. Так нет. А особенно он ненавидит предателей. Что угодно готов простить, только не предательство. Понимаете, к чему я?
Катерина Васильевна молча кивнула головой.
— Вот и чудно, — сказал Андрей. — Я ведь не наказываю преступников, а только разоблачаю. Разоблачить Вас мне не составило большого труда. Совершая свои преступления, Вы особо-то и не скрывались. Поэтому мы сделаем вот что. Отца не будет всю эту неделю. Вполне достаточный срок, чтобы Вам, Катерина Васильевна, исчезнуть из его жизни навсегда. Мне всё равно, что Вы придумаете, но если он уйдёт от моей мамы, вся эта информация попадёт к нему. Что будет дальше — не моё дело.
— Это шантаж?
— Шантажируют тем, что ни при каких обстоятельствах не утрачивает своей актуальности. А когда Вы уйдёте из его жизни, все эти сведения утратят какую-либо значимость. Разве не так? Я бы назвал это ультиматумом. Впрочем, если хотите, считайте это шантажом. Как Вам будет угодно.
— Я тебя поняла, — произнесла Катерина Васильевна. — Я выполню все твои условия. Но хочу, чтобы ты знал, молодой человек. Ты плохо кончишь. Когда-нибудь на моём месте окажется та, которая предпочтёт, чтобы навсегда замолчал ты.
— Ваша беда, Катерина Васильевна, в том, что Вы не читали «Преступление и наказание» и не знакомы с Порфирием Петровичем. Почитайте. Тогда Вы поймёте, что с той, которая захочет, чтоб я молчал, я бы и не связывался. Ведь, прежде чем начать этот разговор, я долгое время следил за Вами, Катерина Васильевна. Неужели Вы этого так и не поняли?
А когда истекла неделя и Сергей Сергеевич должен был уйти, он вдруг заявил, что остаётся. И теперь Вера Дмитриевна думает, как ей жить дальше. / Михаил Лекс / 11.07.2022 / Понравилось? Буду благодарен за лайк, репост, комментарий и подписку на новые истории
