Конечно, собачьи подушки не принесли удачи браку, который с самого начала не заладился по двум причинам. Первой из них был долг: у молодой пары действительно не хватало средств для покрытия значительных расходов на одежду и развлечения начинающей придворной дамы. Второй причиной и, вероятно, связанной с этой явной нищетой, был вспыльчивый характер нового мужа.
Рожденный под покровительством Сатурна, привлекательный Монтеспан был гасконцем, представителем, как правило, гордых и раздражительных людей, чем беднее, тем горделивее (Д'Артаньян, реальный персонаж, увековеченный в «Трех мушкетерах» Дюма, олицетворяет гасконское высокомерие и неловкость).
Что касается религии, то он имел связи с янсенистами: его дядя Анри де Пардайан, архиепископ Сенса, был человеком исключительной набожности и, как подозревали, он симпатизировал янсенистам. Это объясняло тот факт, что на брачном контракте не было королевской подписи, милость, которую даровали дочери герцога и герцогини де Мортемар.
В этих обстоятельствах Монтеспану при дворе позволяли немного: его собственный характер, даже если он не янсенист, определенно был несгибаемым. Для Атенаис с самого начала двор мог многое предложить. И как показало время, она была далеко не из тех женщин, которых высмеивала Мадлен де Скюдери в «Сафо»: кого-то, кто верил, что ее послали на землю только для того, чтобы спать, беременеть, выглядеть красивой и говорить «глупости». Она также не относилась к типу, для которого выбором была прялка, зеркало или игла. Атенаис обладала неуемной жизненной силой.
Ее первый ребенок, Кристина, родилась 17 ноября 1663 года, а сын Луи-Антуан, маркиз д'Антен (титул его умершего дяди), — в сентябре следующего года, когда браку едва исполнилось восемнадцать месяцев. Атенаис уже показала себя богиней плодородия, но деторождение не останавливало ее. Через две недели после рождения Кристины Атенаис танцевала в придворном балете, точно так же, как она танцевала в нем сразу после свадьбы.
Она хорошо и с пользой проводила время в образованных кругах в отеле д’Альбре, где умные женщины, такие как Мадлен де Скюдери, мадам де Севинье и мадам де Лафайет, вели беседы с умными мужчинами у их ног — здесь была галантность в ее самом чистом смысле. Там Атенаис налаживала связи: одной из ее подруг была молодая вдова, переживающая тяжелые времена, Франсуаза Скаррон, чьи манеры, ум и сдержанность делали ее приятным членом любого круга, пусть и не центральной фигурой.
Именно долги заставили маркиза де Монтеспана покончить с ненавистной придворной жизнью и вместе со своим зятем Вивонном отправиться на военную службу на юг. Степень бедности Монтеспана была такой, что ему не удавалось собрать деньги на необходимое обмундирование (офицеры платили за свою форму, лошадей и т.д.), и в 1667 году Монтеспан тайком продал бриллиантовые серьги своей жены.
В конце концов, Монтеспан уехал, оставив Атенаис, влиятельную придворную красавицу, одну с двумя маленькими детьми. Именно в этот момент она, возможно, посмотрела на свои ограниченные возможности в качестве знатной жены бедняка и увидела, что есть один великолепный шанс — стать любовницей короля.
Луиза де Лавальер явно впадала в немилость и, во всяком случае, снова была беременна. Разочаровавшись в том, что дали ей набожность и добродетель, Атенаис, кажется, решила взять судьбу в свои руки. Почему нет? Она достаточно повзрослела, чтобы знать, чего хочет. Атенаис не была приложением к королю, как Мария Тереза, или робкой девственницей, как Луиза. Это было блестящее решение для жизни, которая не совсем устраивала Атенаис (она, возможно, не ожидала, насколько блестящей — или печально известной — будет ее новая жизнь).
Доказательством является история о том, как короля услышали в тот момент, когда он говорил Месье: «Она делает все, что может, но меня это не интересует». Возможно, он инстинктивно уклонялся от женщины, которая, какой бы красивой ни была, явно не подчинялась ему.
К ноябрю 1666 года свидетельство герцога Энгиенского о том, что король и часа не может прожить без прекрасной Атенаис, показало, что он передумал. Где-то между ноябрем 1666 года и июлем 1667 года Людовик XIV соблазнил маркизу де Монтеспан. Или все было наоборот? Так или иначе, великое сексуальное приключение в его жизни вот-вот должно было начаться.
Одним из изречений герцога де Ларошфуко, особенно подходящим для Людовика XIV в 1667 году, было его размышление о человеческом сердце, где «всегда рождаются новые страстные увлечения; угасание одного почти всегда означает появление другого».
Но не только страсть к Атенаис начала поглощать Людовика. Стоял также вопрос о его личной славе: что-то выдающееся, что нужно сделать в военной сфере. «Слава» было важным словом того времени не только для короля, хотя он и казался воплощением всеобщей славы Франции. Обычно это означало личную честь. Молодым девушкам в Сен-Сире говорили дорожить своей «доброй честью», что означало никогда не совершать низменных поступков.
Однако для короля, и прежде всего для Людовика XIV, слава означала военную славу. Годы спустя он заявит, что «страсть к славе определенно была ведущей страстью его души»; он говорил на языке военачальника Корнеля из «Сида», который впечатлил его в юности. В то же время привлекала возможность обладать самой вопиюще красивой любовницей: это был другой вид славы в глазах всего мира, включая иностранных послов.
Новая Галерея Аполлона в Лувре, открытая в 1662 году (после пожара), была сосредоточена художником Шарлем Лебреном на образе солнца, символизирующем репутацию молодого короля; точно так же великолепная Атенаис символизировала богатство его личной жизни. Оба способствовали славе Людовика XIV.
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар небес». Полностью историческое эссе можно читать в подборке с продолжением «Блистательный век Людовика XIV».
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи:
