Что нужно, чтобы открыть свой центр сенсорной интеграции в небольшом городе и набрать группы ещё до открытия? Желание помогать детям, любовь к своему делу и ценные знания, которые можно получить на онлайн-курсе Светы Ревич!
О своём пути от психолога в детском центре до сооснователя зала сенсорной интеграции рассказала Кира Егорова.
Представьтесь, пожалуйста. Расскажите, кем и где Вы работаете?
Меня зовут Егорова Кира Олеговна, я психолог. Я проходила курс по сенсорной интеграции в PRO Школе, и 16 апреля мы с коллегой открыли зал сенсорной интеграции в г.Всеволожске. Сейчас это моя основная работа.
Кира, поделитесь, с какими запросами родители приводят к Вам детей?
Самые популярные запросы – эмоционального характера. Приходят, когда детям сложно справляться с чувствами, которые у них возникают, когда родители перепробовали все способы помощи ребёнку (многие уже были у психолога, нейропсихолога, приглашали репетитора), и всё равно сложности не решаются. Например, вспыльчивость или невозможность адекватно отреагировать в конфликте – ребёнок ведёт себя агрессивно или, наоборот, начинает плакать и расстраиваться.
Обычно им кто-то где-то говорит, что есть такая вещь – сенсорная интеграция. И родители, уже попробовав всё, обращаются к сенсорной интеграции, чтобы решить эмоциональные трудности ребёнка.
Раньше я 2 года работала в центре развития речи для детей, и у меня было очень много деток с речевыми нарушениями. Там были запросы на развитие ребёнка, его эмоциональной сферы, запуск речи. Мы работали в команде с нейропсихологами, сенсорным терапевтом, логопедами, поэтому у нас была коллективная работа над запуском и коррекцией речи. Именно там я пришла к сенсорной интеграции, когда увидела, что классические психологические методики с речевыми детками часто не работают. А с детьми, которые совсем не говорят, тем более бывает сложно применить психологические методики. А вот сенсорно-интегративные очень хорошо работают.
Какие сложности у вас возникали в работе до обучения по сенсорной интеграции? Как решали эти сложности раньше?
До того, как я обучилась, наверное, одна из самых сложных проблем была работа с полевым поведением. Когда до обучения ко мне приходили дети с таким поведением, я понимала, что им что-то нужно, действовала интуитивно, искала способ удовлетворить этот поиск и как-то направить. После обучения мне стало понятно, чего именно дети ищут в этом поведении, куда они стремятся. Курс очень помог мне в работе.
На занятиях с детьми я использовала мешки, палатки, сухой бассейн – многим детям нравилось прятаться там, чтобы только нос торчал. Я заметила, что даже на занятиях летом дети стремились замотаться во что-то, укрыться чем-то тяжёлым – настолько сильным у них был сенсорный голод.
Также я очень много использовала тактильную стимуляцию, песочную терапию. Такая терапия хорошо помогала детям, у которых было желание что-то трогать, поэтому с песком у нас было очень много игр. И прогресс у тактильных деток наблюдался очень быстрый.
У меня в кабинете психолога не было оборудования, например, для проприоцептивной стимуляции, и я изобретала способы стимулировать детей самостоятельно: приносила из дома какие-то качалки, каталки.
Когда Вы проходили обучение по сенсорной интеграции, обнаруживали какие-то ошибки в своей работе, которые делали раньше?
Пожалуй, да. Одно из первых, что приходит в голову – я не знала, что такое поиск сенсорных ощущений, и мало давала ребенку возможностей его удовлетворить. Когда я поняла, что без этого не происходит дальнейшее развитие, мы не идём с ребенком дальше – например, он не может освоить сюжетную игру, пока у него насытились более базовые системы, – тогда пришло понимание, что мне нужны знания об этом, нужен курс по сенсорной интеграции.
А до этого я всё время пыталась внедрить что-то более сложное, и ребёнок как будто не мог перейти на этот уровень. Мне кажется, это тоже было ошибкой, которая возникла из-за незнания того, что действительно ребёнку нужно. Стало понятно, почему мы не идём вперёд, всё встало на место.
Кира, как внедряли новую методику в вашу привычную работу? Возникали какие-либо сложности?
Основная сложность была в том, что не хватало оборудования и хотелось, чтобы был наставник, который бы мне помог составить структуру занятия, хотя с полевыми детьми структуру создать очень сложно.
Мне хотелось увидеть, как происходят занятия по сенсорной интеграции. Конечно, Света Ревич записывала нам очень много материала из своего кабинета, было много демонстраций, но я бы с удовольствием поприсутствовала на реальном занятии, посмотрела, почувствовала, как это происходит.
Сначала приходилось всё делать немного на ощупь, это было сложновато. А сейчас, уже на открытии нашего центра, мы делали сенсорное занятие для группы детей, и это уже было не на ощупь, было больше уверенности. Получается, навыки применения сенсорной интеграции уже укрепились.
Как дети отреагировали на занятие, которое Вы провели на открытии Вашего центра?
Это было очень здорово! У нас были дети разных возрастов, мы специально не стали делить их. Занятие было на космическую тему. Было интересно видеть, как дети 11-12 лет сначала сидели в сторонке, а потом их настолько увлёк гамак, батуты, качающаяся платформа, что они пришли в полный восторг. Особенно было интересно и приятно наблюдать, как ребёнок пробует первый раз поиграть в какую-то игру, у него не получается, но ему хочется попробовать ещё. И со второго раза уже получалось!
Родители присутствовали на занятии, и было здорово видеть, как реагирует родитель: сначала пытается помочь, предостеречь. А когда видит, что у ребёнка со второго подхода получилось, понимает, что можно столько не помогать ребёнку, что у него есть своё желание, способности.
Было здорово наблюдать за всеми – и за детьми, и за родителями. Кто-то из малышей боялся залезть в гамак, но увидел, как все пробуют, и тоже согласился, ему было весело. Мне кажется, такие занятия дают очень много расслабленности родителям: они видят, что у их детей получается, и позволяют пробовать, не бояться.
У Вас в центре будут индивидуальные или групповые занятия?
И индивидуальные, и групповые. Сначала мы хотели сделать больше индивидуальных занятий, но у родителей сейчас у них трудновато с финансами. Поэтому мы решили внедрить больше групповых занятий. Кроме того, мы с коллегой попробовали работать с группой вместе, нам очень понравилось – это такое ощущение, что у тебя всё время есть поддержка, опора. Мы получили огромное удовольствие от групповых занятий. И родителям комфортно, и детям интересно.
Индивидуальные тоже остаются. В первый день у нас было много деток с речевыми трудностями, им не подошли групповые занятия, они смогли выдержать только минут 20 с остальными детьми.
Первые записи уже есть, группы сформированы?
Да.
Кира, можете рассказать реальный пример применения знаний сенсорной интеграции на занятиях с детьми? Какой получили результат?
Я расскажу случай, который описывала в практической работе на курсе. Я уже говорила, что работала в логопедическом центре, и у нас была команда специалистов. Мы работали с девочкой, которая сначала занималась с логопедом и нейропсихологом. У неё был хороший прогресс и в речи, и в когнитивных способностях, она стала больше понимать, различать цвета, уметь их называть, заниматься сортировкой, ритмическими рядами, паззлами.
Но в какой-то момент начался откат в занятиях. Она стала кричать, плакать, драться, не хотела идти в кабинет специалистов. И тогда логопед и нейропсихолог рекомендовали пойти к психологу. На тот момент я ещё не изучала сенсорную интеграцию, это было перед самым началом курса. Поначалу, я помню, она не хотела ко мне идти – думала, что будет занятие, где ей опять будет трудно и тяжело.
Мы разговаривали с мамой, я собирала информацию, потом ещё папа пришел на занятие, мы поговорили про жизнь семьи. Мы с девочкой начали с песочной терапии, она очень хорошо слушала песочные сказки. 2 или 3 занятия она их просто слушала, немного трогала песок, что-то там раскладывала, и в итоге расслабилась, стала охотнее ко мне приходить.
У меня как раз начался курс, я добавила много тактильных стимуляций. Девочка стала активно участвовать и строить сказки со мной, потом начала проявлять интерес к другим предметам. Она очень полюбила сухой бассейн, мы придумывали игры мячиками – забрасывали их, делали ладушки, давили ими на тело. Мы делали массаж, в том числе сдавливающий, много катались по полу, ползали в туннелях. Она начала как будто лучше ощущать свои руки, тело.
В этот же день мы играли в сухом бассейне, и девочка мне сказала: «Кира, садись сюда». Она позвала меня! Какое-то время, чтобы использовать моё имя, ей нужно было повернуться и посмотреть, кто рядом с ней. Она не могла сразу вспомнить, что это я и сказать сразу «Кира». Возможно, это происходило из-за того, что у нас в центре было несколько педагогов, а на выходных девочка бывала у бабушки. Она меня иногда даже называла «Бабуля».
В какой-то день девочка перестала поворачивать ко мне голову – она знала и помнила, что это я рядом с ней. Она мне легко говорила: «Кира», «Привет», «Спасибо», «Пойдем играть», «Возьми это». Она стала брать «живые» игрушки, не просто кубики, а именно игрушки – кукол, насекомых, животных. Они стали здороваться между собой, обниматься, кто-то стал мамой, кто-то – папой.
Это было очень здорово и произошло потому, что мы много насыщали тактильную и проприоцептивную системы. Если бы у меня тогда было оборудование для вестибулярной стимуляции типа платформы, думаю, было бы ещё лучше.
Девочка какое-то время боялась ходить по вестибулярной дорожке на полу, а через 2 месяца занятий она сама этого хотела. Она брала какие-то тяжелые вещи, которые нарушали её баланс, пробовала пройти по дорожке, и у неё получалось! Мы придумывали разные игры на этой дорожке. Дома она тоже начала играть, звать всех в свою игру – маму, бабушку.
И был ещё один мальчик 6 лет, который тоже попал ко мне после отказа от занятий с логопедом и нейропсихологом. Мне сказали, что он очень плохо себя ведёт, вообще неуправляемый. И даже присутствие родителей на занятии не помогает. Первое время он очень много разбрасывал вещи, хотел их именно подкидывать. Я дала ему эту возможность и постепенно добавляла в занятие структуру. Например, мы выкладывали из фасоли цифру «3», ему нужно было досчитать до трёх, а потом он мог подбросить.
Ещё у него появилось больше эмоций, он стал получать больше радости от игры и буквально за 3 занятия у него прошло сопротивление к занятиям с логопедом, он стал спокойнее на них ходить. И это с учётом того, что мои занятия и уроки логопеда проходили в разные дни одном и том же кабинете. Мальчик не нарушал правила, хорошо и спокойно себя вел, не брал игрушки или пособия, которые логопед ему не разрешала. Он выдерживал всю структуру её занятия и стал заниматься с удовольствием. Это было действительно очень здорово.
А как складывается коммуникация с родителями, какую обратную связь они дают о Ваших занятиях?
Дети, с которыми я работала в логопедическом центре, стали больше идти на контакт, больше хотели общаться, и для родителей это очень важно. Они, конечно, отмечали: «Мы теперь больше устаём, потому что ребёнок хочет больше внимания и больше нашего присутствия, но нам от этого очень радостно. Мы ждали, когда сможем вместе что-то делать, и мы, наконец, можем, и это весело!»
Наверное, это была самая ценная обратная связь.
Родители присутствуют на Ваших занятиях?
На открытом занятии – да. С одними детьми родители будут присутствовать, а с другими, скорее всего, нет. Я вижу, есть дети, которым тяжелее справиться с небольшими сложностями, которые ставит педагог, если рядом родители. И ребёнок склонен опустить ручки, подойти к маме и попросить помощи, а не попробовать самостоятельно. И как только мы предлагаем маме подождать за дверью, у ребёнка появляется желание попробовать, он чувствует больше своей самостоятельности. Тогда мы просим родителей несколько занятий не заходить.
Когда ребенок маленький, он боится оставаться и первое время мы, конечно, проводим занятия вместе с родителями, беседуем с ними, и чаще всего вскоре ребёнок уже комфортно остаётся сам. Иногда мы приглашаем родителей на помощь, чтобы они знали, как ребёнок может играть дома.
На групповые занятия мы не зовём родителей. Во-первых, это неудобно, дети отвлекаются. Во-вторых, в группе дети становятся самостоятельными, у них формируется свой круг, стиль общения. Они ищут свои стратегии для взаимодействия и занятий в группе.
Кира, как считаете, для чего психологу, логопеду или педагогу нужны знания по сенсорной интеграции?
Если говорить про логопеда, педагога, психолога, пожалуй, в ситуации отказа от занятий, когда причины лежат в поле сенсорной интеграции, это важно различать. Когда ребенок не хочет или когда ребенок не может – это очень разные вещи.
Психологу ценно и важно отличить, когда проблема заключается в психоэмоциональном состоянии ребёнка, в обстановке дома, и когда есть сенсорные особенности в поведении ребенка.
Также я считаю, что это ещё один метод, который можно использовать. Когда мы владеем разными инструментами, можем найти больше подходов к детям, можем решить больше задач.
Как взрослый человек с нарушениями сенсорной интеграции, могу сказать, что когда я начала заниматься аэройогой в гамаках, это оказалось одним из самых крутых методов, которые могут помочь развить сенсорную интеграцию во взрослом возрасте. Оказывается, можно повлиять на свой вестибулярный аппарат, он может ещё развиваться, и я могу комфортнее чувствовать себя в своём теле, мне становится лучше и легче. Теперь я знаю, что у детей тоже так может быть.
Методом сенсорной интеграции можно достичь очень важных целей – помочь человеку, ребёнку или даже взрослому комфортно жить в своём теле, сделать так, чтобы каждый шаг, вдох-выдох доставлял радость, комфорт, удовольствие. По-моему, ничего не может быть сильнее.
Поэтому я считаю, что сенсорную интеграцию хорошо бы всем чуть-чуть знать – и родителям, и педагогам, и школьным учителям, которые видят перед собой 30 детей. Они могли бы понимать, почему ребёнок именно вот так себя ведёт, так себя чувствует. Это было бы очень здорово.
В школьных стенах не хватает этих знаний, не хватает организации школьного пространства, которое бы учитывало особенности нервной системы ребёнка и того, как его тело работает, что ему нужно. У нас успешных детей было бы в 100 тысяч раз больше, чем сейчас.
Можете сказать, что Вы вышли на новый уровень в работе благодаря сенсорной интеграции?
Да, конечно. Могу точно сказать, что эти знания я использую и буду использовать. Основание центра по сенсорной интеграции в моем городе – логичный вывод, что я буду применять эти знания.
Полагаю, впереди ещё много открытий, которые начинаются с этого курса в PRO Школе. Надеюсь, эти знания и меня выведут на новый уровень профессионализма, и детей, с которыми я буду работать, на новые успехи в жизни.
Что скажете тем, кто ещё сомневается, нужно ли им проходить обучение по сенсорной интеграции?
Я бы сказала так: курс, который я прошла в PRO Школе, курс длится 3 месяца. Но чтобы систематизировать, уложить эти знания, мне, наверное, потребуется ещё пару лет, чтобы применить все эти навыки в своей работе.
Знания о том, как устроено тело, нервная система – пожалуй, одни из самых ценных и важных, которые я получила в жизни. Эти знания объясняют очень многие проблемы и трудности, с которыми мы сталкиваемся в жизни и будучи детьми, и будучи взрослыми. Эти знания точно пригодятся для себя, для детей, для работы.
Я очень полюбила это направление работы, и хочется, чтобы оно развивалось в нашей стране. Это было бы замечательно.
*****
Хотите эффективнее справляться с трудностями детей, не бояться сложных случаев и делиться с коллегами проверенными методиками? Регистрируйтесь на 2-дневный интенсив по сенсорной интеграции, чтобы взять алгоритм работы “из первых рук” от израильского эрготерапевта Светы Ревич:
