Красная земля и красное небо. Солнце умирало, заливая кровью дальние горы. Там, за этими горами, был богатый город – с деревьями, с базаром, с дворцами, с фонтанами. Там было много воды.
- Еще долго, очень долго, - произнес молодой путник. Его губы были сухими, как эта земля, истерзанная трещинами. - Если мы не найдем, колодец, то всё. Мы не дойдем…
Старик не ответил. Он достал флягу, взболтал остаток воды, потом открыл и поднес горлышко к губам.
- Если поторопимся, будем жить, - сказал, наконец, старик. – Смочи губы и пошли.
Они двинулись дальше, сбивая ноги о твердые камни. Старик – высокий и худой, как сухой стебель, шел первым. Его звали Барсан. Когда-то, много лет назад, он служил в коннице. Носил тяжелый шлем и панцирь, который сейчас вряд ли бы смог поднять. Но силы еще были – он упорно брел вперед. Сын плелся за ним.
Вскоре похолодало, последние кровавые лучи утонули в синих сумерках. Еще чуть-чуть и черное, расписанное узорами созвездий небо рухнет на землю. Нужно было приготовиться к ночлегу.
Путники остановились у большого камня.
- Давай-ка тут, хорошее место, - сказал старик. – Иди, Фавст, собери ветки для костра.
Фавст, юноша семнадцати лет, кинул котомку под камень и отправился за дровами. Но прошел совсем немного. В сгущающейся темноте среди черных колючек различил белую каменную змейку, бежавшую куда-то ввысь. Остановился. Поднял голову: змейка скользила высоко-высоко – к величественной башне на вершине холма, сложенной из грубо обработанного светлого камня. Вокруг башни – зубцы каменных стен. Над зубцами – одинокая птица. Черный живой крест на чернеющем небе. И еще - треск сверчков, разрывающих тишину. «Странно, что мы не заметили эту башню», - подумал Фавст. А когда вернулся к камню, сказал:
- Отец, тут какая-то крепость в двух шагах. Надо только подняться, там может быть колодец. Попросим воды…
Старик покачал головой:
- Не нужно. Я знаю про эту крепость. Там нет воды.
- Но там могут быть люди, они нам помогут! – настаивал сын.
- Там нет людей, там никого нет. Почти…
- Что это значит? – удивился парень.
- Ты слышал же про Замок забвения?
- Слышал. Мать рассказывала, да и ты говорил. Но я всегда считал, что это сказка.
- Это не сказка. Он рядом с нами. И да, можно туда пойти и поискать воду. Но если ты хочешь вернуться, лучше просто не идти.
- Я не понимаю, почему ты так говоришь, – произнес Фавст.
- Потому что плохое место. Ты же хочешь увидеть свою мать?
- Конечно. Она нас ждет…
- Тогда держись подальше от этого замка. И давай закончим на этом. Где дрова, которые я просил тебя принести?
Но они не закончили. Когда огонь запрыгал по сухим веткам, Барсан откинул со лба прядь седых, сухих, точно солома, волос и протянул руки к костру. Желтые языки лизали длинные сухие пальцы, но старик как будто не чувствовал боли.
- Это очень старый замок, - наконец проговорил он. - Говорят, что его построили еще при древних царях, при Дарии или Ксерксе, а может и самом Кире Великом, которому покорился весь Восток. Но потом пришел Александр, и все царство…
- Разрушил?
- Да, разрушил. И создал свою империю. Но она умерла в тот же день, когда умер и Александр. Молодые львы, наследники Македонянина, бились за его трон, пока не погубили друг друга, пока не погибли все до единого. Потом сюда пришли парфяне, а позже, когда жреца Сасана привели на это место, он захотел построить здесь храм огня. «Вот лучшее место для самой большой святыни», - сказал он. Но Сасана остановили другие маги, они сказали: «Тут был Замок забвения, он и должен здесь остаться. Так решил Заратустра». Позже, при царе Пакурии, замок подняли из руин, построили новые стены, украсили их крылатыми львами, а главную башню сделали ее еще крепче и выше. Она упиралась в небо…
- Как сейчас?
- Может быть, как сейчас.
- Но зачем его построили? Замок забвения…
- Это был замок для избранных. В него попадали преступники царской крови, те, которым уже никогда не суждено было увидеть белого света. Их должны были лишить головы, с них должны были содрать кожу, но если царю так хотелось, он мог заменить казнь заточением в замке. И тот, кто попадал него, навсегда лишался не только свободы, но и своего имени. Его забывали навсегда. Когда царь Пакурий разгромил огромное войско римлян, он взял тысячи пленных. Эти тысячи тысяч, в одночасье ставшие рабами Перса, пошли строить города и плотины на большой реке, а самого главного римлянина - императора Валериана, который тоже попался в плен, - Пакурий приказал заточить в Замке забвения. И никто во всей стране не мог больше произнести имя этого императора. Сколько он прожил еще? – старик пожал плечами. - Может, год, может, два, а может, еще много лет. Никто не знает. Но тут, в этой высокой башне, он, рассказывают, и умер.
Потом здесь было еще много узников, но я не скажу тебе их имен, они все забыты. Кроме одного. Его звали Аршак из рода Аршакидов. Царь Великой Армении. Он разделил участь Валериана…
Война между Персией и Великой Арменией продолжалась очень долго. Эта была очень жестокая война и, казалось, что ей нет ни конца ни края. Царь Аршак хотел договориться о мире с царем персов Пакурием, другим Пакурием, внуком того, который пленил римского императора. Но Пакурий не доверял Аршаку. И наоборот - когда Перс захотел вдруг помириться с Аршаком, тот вдруг отказывался встречаться и говорить о мире, потому что ожидал от Пакурия подлости и коварства. «Он воткнет мне кинжал в спину», - говорит Аршак своему лучшему другу Драстамату.
Все это продолжалось тридцать лет или больше. Но потом персы пошли войной на какое-то варварское племя, и Аршак понял, что ему нужно сделать. Он тоже повел свое войско на этих варваров и в двух битвах наголову разгромил их, он убил всех, кто был способен носить оружие. И принес голову вождя этих варваров Пакурию. С этой поверженной головы еще сочилась кровь…
- Вот, смотри, шахиншах, знак моего к тебе расположения, - сказал Аршак.
Так они помирились. И жили какое-то время тихо и мирно. Жили в дружбе. Но мир был недолгим, не то что война, продолжавшаяся до этого. Случилось так, что кто-то донес Пакурию, что Аршак затевает против него заговор, готовится поднять восстание. «Не может этого быть»! – закричал царь. Он не хотел верить, он ведь помнил, как долго он не мог помириться с армянским царем. Но пришли маги и сказали: «Мы знаем, как это можно проверить, повелитель. Пригласи Аршака в гости».
Пакурий так и сделал. Ничего не подозревающий Аршак приехал на равнину в Сузиану, где стоял тогда лагерь Перса. Два царя встретились в расшитом золотом и украшенным драгоценными камнями шатре Пакурия. Пол в этом шатре был необычным. По совету магов шахиншах приказал поделить его на две части. На одной половине шатра лежала персидская земля, на другой – земля, привезенная из Армении. Она не отличалась ни цветом, ни запахом, ничем. Невозможно было заметить, что земля разная.
Аршак и не заметил. Пакурий взял его под руку и вкрадчиво произнес:
- Мне сказали, что ты готовишь восстание. Лгут же подлецы?
- Лгут, царь царей, - твердо отвечал Аршак. – Готов дать тебе самую страшную клятву.
Два царя начали медленно прогуливаться по шатру.
- Точно ли лгут? Не затаил ли ты коварства? – уточнил Пакурий.
В это время собеседники перешли на ту половину шатра, где пол устилала земля, привезенная из Армении. И голос Аршака изменился. И слова его стали совсем другими:
- С тираном нужно покончить! Не будет жизни моему народу, не будет ему спокойствия счастья, пока кровавый Пакурий жив.
Пакурий вздрогнул.
- Что ты говоришь? Я не ослышался? Ты сказал про тирана?
- Да что ты, царь царей, нет никакого заговора, никакое восстание невозможно, - отвечал Аршак. Они шли уже по той половине шатра, где была персидская земля.
А когда вернулись на армянскую половину, Аршак вновь начал кричать о кровавом тиране Пакурии, и магам, стоявшим у входа, показалось даже, будто у армянского царя при себе кинжал, что он вот-вот его обнажит и воткнет по самую рукоять в тело ненавистного шихиншаха.
Маги позвали стражу.
Аршак домой не вернулся. Его схватили, долго мучили, а после заточили в Замок забвения.
- И имя его все забыли? – спросил Фарст.
- Забыли, - ответил старик, - но не навсегда. Так случилось, что на службе у Пакурия был лучший друг Аршака, молодой и отважный Драстамат. Когда-то он служил Аршаку, когда-то они почти не расставались, но потом Аршак оказался в темнице, а его друг - в свите Пакурия. Так случается в жизни, да... И в одном сражении против кушанов Драстамат спас царя царей от неминуемой гибели. Отвел от Пакурия вражеский меч, заслонил его своим щитом. «Проси что хочешь, я все исполню, - сказал Пакурий. – Царское слово – закон».
И Драстамат сказал: «Я знаю, что в Замке забвения томится царь Аршак. Я знаю, что он останется там до конца своих дней. И я хочу провести с ним всего одну ночь. Я хочу ему прислуживать, как в старые времена. Позволь, повелитель, мне это».
Пакурий, конечно, очень не хотел нарушать древнего закона, которому следовали всего его предки, начиная с Кира и Дария, но и не мог нарушить своего слова. Царского слова. Он долго думал, он совещался с магами, а потом решился: пусть Драстамат проведет ночь в Замке забвения. Одну единственную ночь.
В тот же вечер молодого человека отвели в замок. Они крепко обнялись с Аршаком, как в старые времена. Драстамат достал расшитую золотыми нитями скатерть, укрыл ею пол. Вынул из просторной сумы вино и сладкие фрукты. Драстамат и Аршак устроили пир. Драстамат наливал вино… Аршак пил и наслаждался. Надо ли говорить, что оба были счастливы. Но особенно - венценосный узник Аршак: он был так счастлив, как никогда. Так ему казалось. И когда рассветные лучи пробрались в узкие бойницы замка, Аршак произнес: «Это была лучшая ночь в моей жизни. И лучше уже не будет».
Когда Драстамата увела стража и царь Армении остался один, он достал нож, спрятанный во время пиршества, и пронзил себя этим ножом точно в сердце. Говорят, что черная птица, которая кружит вокруг башни с тех пор – это и есть душа Аршака. И эта птица, мол, преследовала царя царей Пакурия до самой его смерти…
Старик замолчал. Спустя некоторое время добавил:
- Мне рассказал эту историю отец, а ему - его отец, а там уже теряется в глубине времен, кто первый ее рассказал.
Фарст долго не мог уснуть. Он лежал на земле, ворочался. Потом любопытство, помноженное на жажду, продолжавшую терзать его тело, заставило юношу подняться. Костер почти потух, оставив после себя россыпь красных мерцающих угольков. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить отца, Фарст на цыпочках двинулся к подножию холма – туда, где начиналась белая дорожка.
Над башней висела луна. На фоне серебряного диска мелькала черная тень – та самая птица. Молчаливая скорбная тень.
Луна освещала белую змейку, спешившую на вершину холма, к Замку забвения. Фарст стал подниматься.
Вскоре он достиг ворот. На одном из каменных столбов болтались остатки деревянной двери… Фарст прошел внутрь. Просторный коридор и винтовая лестница. Сквозь бойницы пробивался лунный свет, освещая путь наверх…
Первая ступенька, третья, пятая... Вот и самый последний этаж. Круглый зал, обрамленный колоннами, похожими на туго переплетенных змей. В стенах - четыре факела. Они горели ровным желтым светом. Черный дым поднимался вдоль стен, растворяясь где-то под самым потолком. На полу - богатая золотистая скатерть. На скатерти - кувшины с вином и серебряные блюда с персиками, виноградом. И еще... Что-то длинное и темное.
Фарст сделал последний шаг и замер.
Возле скатерти с ножом в сердце лежал его отец. Худой, как жердь, седовласый Барсан. Потомок забытого на века царя Аршака.
***
О Замке забвения, известном также как Анушбард, рассказывает византийский автор Прокопий Кесарийский. Мы не знаем, когда он был построен и где точно находился. Историки предполагают, что где-то в Сузиане - области, отделяющей Персию от Междуречья. Зато известны имена двух высокопоставленных узников. Кроме царя Великой Армении Аршака II, о котором идет речь в этом рассказе (пленнике царя Шапура II), несколько лет в Замке забвения провел персидский шахиншах Кавад I. В отличие от Аршака Каваду удалось покинуть Замок забвения живым. Он бежал из тюрьмы, переодевшись в платье своей жены, которой разрешили свидание с мужем.
