Рисунок Мина. Журнал «Красный перец». 1923 год. «Испорченная игра. — Ваша карта бита. (Пушкин, «Пиковая дама»). — Как, Тихон, и ты?..»
25 июня 1923 года был освобождён из-под стражи гражданин РСФСР Василий Белавин (в монашестве — патриарх Тихон). Звания патриарха советская власть за ним в тот момент не признавала, поэтому в советских газетах он обычно именовался либо по фамилии, либо как «Тихон» без титула, либо как «б. патриарх». Ранее, 16 июня, Тихон подал заявление в Верховный суд РСФСР. Оно было опубликовано «Известиями» 27 июня, а спустя несколько дней, 1 июля — даже в виде факсимиле. В нём Тихон писал:
«Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причём враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям. Как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918, анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922. Все мои антисоветские действия за немногими неточностями изложены в обвинительном Заключении Верховного Суда. Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи.
При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».
4 июля «Известия» опубликовали «„Обращение“ патр. Тихона к „архипастырям, пастырям и пасомым православной церкви российской“», где Тихон пояснял свою позицию: «Что касается моего отношения к Советской власти в настоящее время, то я уже определил его в своём заявлении на имя Верховного Суда, который я прошу изменить меру пресечения, то есть освободить из-под стражи. В том преступлении, в котором я признаю себя виновным, по существу виновно то общество, которое Меня, как Главу Православной Церкви, постоянно подбивало на активные выступления тем или иным путём против Советской власти. Отныне Я определённо заявляю всем тем, что их усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо Я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг. Я понял всю ту неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны её соотечественных и иностранных врагов и которую они устно и письменно распространяют по всему свету. Не минули в этом обойти и меня; в газетах «Новое Время» от 5 мая за № 606 появилось сообщение, что будто бы ко мне при допросах чекистами была применена пытка электричеством. Я заявляю, что это сплошная ложь и очередная клевета на Советскую власть».
В тот момент советская печать праздновала освобождение Тихона как очередную победу революции. Основной тон был — триумфально-насмешливый. Главным образом — над растерянностью эмигрантов от такого неожиданного поворота.
Рисунок Мина. Журнал «Красный перец». 1923 год. «Душевный разлад. — Проклятые большевики! Выпустили патриарха...»
Карикатура Ивана Малютина из журнала «Крокодил» (за 16 сентября 1923) на патриарха Тихона. «Тихон, как его малюют белогвардейские газеты». Как ни странно, но эта карикатура не против, а скорее в защиту патриарха. Автор рисунка цитирует белогвардейскую газету «Руль»: «Раскаяние Тихона составлено ГПУ, за Тихона выдаёт себя агент ГПУ и вдобавок жид...» и высмеивает подобные утверждения
Но доставалось и самому Тихону. Скажем, фельетонист журнала «Красный перец» резюмировал итоги патриаршего покаяния так: «Получены покаянные слёзы патриарха Тихона и записаны на прибыль воды в Патриарших прудах». А автор журнала «Крокодил», собирая «Музей пролетарской революции (собрание редкостей за 7 с лишком лет)», добавлял туда такой «экспонат»: «Пепел, посыпанный на собственную главу б. патриархом Тихоном в знак чистосердечного раскаяния». Художник Л.М. в «Красном перце» помещал целую историю патриарха Тихона под заголовком «История птички божией. (Наш вклад в хрестоматию)»:
В комментариях церковников-обновленцев к освобождению Тихона проскальзывало уныние. Они предвидели то, что и произошло: что с легализацией тихоновской церкви начнётся закат обновленчества. Так и случилось, хотя формально обновленческая церковь просуществовала до 1946 года.
Кстати, этот момент тоже высмеивала советская печать: на рисунке художника Банта «отцы живой церкви» сетуют «вослед старцу Тихону, уводящему от них и овец и козлищ»: «Что же это такое? Мы на ножницы истратились, а стричь он будет». У ног самих обновленцев осталась всего лишь одна хилая овечка... «Вор у вора дубинку украл», — резюмировал художник.
Рисунок К. Елисеева. 1923 год. Журнал «Красный перец». «Страничка спорта. Всероссийские чемпионы борьбы за божью благодать». Так художник увидел борьбу церковных обновленцев и старой церкви.
Страница журнала «Огонёк» за 1923 год. «Василий Белавин, бывший патриарх Тихон, после своего покаяния в преступлениях против Советской власти возвращается из места своего заключения в Донской монастырь».
Так было ли примирение Тихона с советской властью победой революции или, скорее, наоборот? Примечательно, что более дальновидная часть контрреволюционеров это событие приветствовала. Скажем, Павел Милюков призывал в эмигрантской печати не мешать патриарху Тихону делать то, что он делает. Он писал в газете «Последние новости»: «Великий молчальник Тихон обрёл снова голос. Не нужно мешать ему. Он делает дело великой общественной важности». Алексей Радаков в журнале «Бегемот» комментировал это карикатурой, на которой Тихон изображался в виде наседки, из яиц которой вылупляются генеральчик и кулак. В то время как Милюков сердито шикает на недовольных сотрудников газет «Дни» и «Руль»:
— Тс! Тише вы, шкеты! Разве не видите — его высокопреосвященство заняты делом великой общественной важности!
Сейчас, с исторического расстояния в без малого столетие, можно сказать, что в кратковременном плане покаяние Тихона и легализация возглавляемой им церкви были, конечно, выигрышем революции. Но в долгосрочном — проигрышем...
