Жизнь и роль женщин африканского происхождения, присоединившихся к преимущественно белым католическим монастырям, намеренно скрывалась историками конгрегации.
Как и многие учреждения, общества и предприятия в США, монастыри и другие католические организации на протяжении большей части XX века были разделены по расовому признаку. И, как объясняет историк Шеннен Ди Уильямс, существует еще более древняя история чернокожих монахинь в преимущественно белых католических организациях, которая игнорировалась или даже скрывалась этими религиозными институтами.
По словам Уильямс, эта история афроамериканского католицизма восходит к свободной общине черных католиков испанской Флориды, а также к гаитянской иммиграции и рабовладельческому строю американских католических учреждений. Несмотря на значительные препятствия, с которыми они сталкивались, многие чернокожие женщины на протяжении веков чувствовали призвание вступить в ряды католических целибатов. До Гражданской войны некоторые свободные чернокожие женщины основывали католические ордена для себя, но другие присоединялись к преимущественно белым орденам, что обычно было доступно только светлокожим женщинам. Некоторые из последней группы женщин даже основали ордена, которые воспринимались как белые. Например, Тереза Максис и Энн Констанс (Шарлотта Марта) Шааф в 1845 году помогли основать Непорочное сердце Марии, выдающийся образовательный орден для монахинь в Мичигане и Пенсильвании.
Уильямс отмечает, что у сестер Лоретто у подножия Креста в Кентукки были особенно сложные отношения с расой. Они порабощали чернокожих рабочих, но в то же время приняли в число сестер-мирянок по меньшей мере 14 женщин африканского происхождения. В 1812 году дочь одной из этих женщин, Клэр Морган, стала членом ордена. Соратницы Морган наверняка знали, что она была дочерью ранее порабощенной чернокожей женщины, но орден скрывал эту информацию от истории конгрегации, опубликованной в девятнадцатом и двадцатом веках. Также вероятно, что основательница Лоретто, Мэри Родс, была дочерью ранее порабощенной чернокожей женщины, хотя неясно, знала ли об этом сама Родс.
Уильямс пишет, что после Гражданской войны цветовая линия в женских католических орденах в некотором смысле ужесточилась. Известно, что только четыре чернокожие женщины поступили в белые ордена в период с 1865 по 1880 год, а к 1900 году большинство этих орденов проводили явную, официальную политику против приема чернокожих женщин. Эта политика, которая гарантировала, что влияние и власть оставались за белой церковью, оставалась в силе до эпохи гражданских прав.
В целом, десятки родившихся в США женщин африканского происхождения вступали в белые конгрегации в Штатах и других странах в XIX веке. Невозможно определить истинное число, учитывая вероятность того, что некоторые женщины выдавали себя за белых и не были обнаружены. Но среди тех, кого Уильямс и другие ученые задокументировали, много тех, чьи ордена хорошо знали о своем наследии и впоследствии приложили немало усилий, чтобы его подавить. IHM, например, ограничила доступ к своему архиву, чтобы предотвратить раскрытие истинной личности Максис и Шааф. А в 1930-х годах руководители ордена пресекли попытку признать Максис святой.
Как писала в 1928 году мать Домитилла Донохью из IHM, "мы убеждены, что молчание - самый справедливый, мудрый и приятный способ предать забвению эту тему".
