"Если вы вернетесь с известием, что предложение принято, я закрою Освенцим" - заверил Адольф Эйхман.
Он назначил конкретную цену за жизнь миллиона евреев. Почему союзники не ответили на его "предложение"?
8 мая 1944 года Джоэл Бранд, представлявший Комитет помощи и спасения, явился в офис Адольфа Эйхмана - высокопоставленного чиновника СС, архитектора Холокоста и человека, косвенно ответственного за все преступления, совершенные в Аушвице-Биркенау (один из корпусов Освенцима).
Джоэл представлял сионистскую организацию, которая поддерживала евреев, желающих бежать из оккупированной Европы. До сих пор его подопечные направлялись в основном в относительно безопасную Венгрию.
До начала 1944 года Венгрия сохраняла значительную политическую независимость ценой тесного союза с Третьим рейхом. Но после немцы вошли в Будапешт и взяли ситуацию под полный контроль. Они также быстро начали готовить план по истреблению сотен тысяч местных евреев.
Торговля людьми вместо отправки в Освенцим?
Адольф Эйхман был готов применить это на практике. Однако на вершине гитлеровского преступного аппарата была выдвинута альтернативная и не менее отвратительная идея. Согласно которой венгерские евреи, а также узники Освенцима из других стран должны были стать товаром.
Немцы решили, что вместо того, чтобы убивать новых недочеловеков, они попытаются их продать. Как будто они были хлопотным товаром, а не живыми, мыслящими существами.
"Я готов продать вам миллион евреев".
Джоэл Бранд услышал шокирующее предложение от нацистского функционера. Как объясняет Алекс Кершоу в своей книге "Миссия Валленберга", оберштурмбаннфюрер сказал:
- Я готов продать вам миллион евреев, кровь за деньги, деньги за кровь. Вы можете взять их из любой страны, где бы вы их ни нашли - Венгрии, Польши, восточных территорий, Терезиенштадта, Освенцима, откуда угодно.
Кого вы хотите спасти? Мужчины, которые приносят потомство? Женщины, которые могут их родить? Дети? Старики? Сядьте и ответьте мне.
По сообщениям, предложение поступило от самого главы СС Генриха Гиммлера. Шокированный Бранд ответил, что Комитет готов заплатить выкуп за любого еврея, если это спасет его от уничтожения.
Однако вскоре стало ясно, что Эйхман не был удовлетворен деньгами Комитета. Преступник ожидал, что Бранд отправится за границу, чтобы установить контакт с крупными сионистскими организациями и союзниками, а затем вернется в Венгрию с конкретным, достаточно щедрым, более ёмким предложением.
Что, если не деньги?
Оберштурмбаннфюрер должен был взять на себя оформление необходимых документов для поездки. Бранд, неспособный принимать такие важные решения в одиночку, попросил время, чтобы связаться с членами Еврейского агентства. Чрезмерно добродушный Эйхман не возражал.
Через два дня, 10 мая 1944 года, Бранда снова вызвали в кабинет безжалостного убийцы, от воли которого зависела судьба сотен тысяч людей. Теперь у него было разрешение Еврейского агентства на переговоры с эсэсовцем.
Он сообщил Эйхману, что готов немедленно уехать и что, вероятно, сможет предложить значительную сумму в иностранной валюте. Однако оберштурмбаннфюрер заявил, что теперь его не интересуют даже иностранные деньги. Ему нужно было оборудование.
- Дайте мне десять тысяч грузовиков, и я дам вам миллион евреев. Вы можете дать союзникам абсолютную гарантию под мое честное слово, что эти грузовики никогда не будут использоваться на Западе. Они нужны исключительно для использования на Восточном фронте.
"Я закрою Освенцим".
На вопрос Бранда, каковы гарантии того, что миллион евреев действительно обретут свободу, оберштурмбаннфюрер заявил:
- Если вы вернетесь из Стамбула с известием, что предложение принято, я закрою Освенцим и освобожу десять процентов от обещанного миллиона на границе.
Вы сможете взять сто тысяч евреев, а потом привезти мне тысячу грузовиков. Мы будем продолжать обмен таким образом - тысяча грузовиков на каждые сто тысяч евреев. Вы не можете требовать ничего более разумного.
Услышав это предложение, от которого нельзя было отказаться, Бранд направился к выходу. Не доходя до двери, Эйхман как бы мимоходом сказал, что ему следует поторопиться, потому что он не шутит.
Английское вмешательство
Джоэл Бранд, не теряя времени отправился в Стамбул, оставив свою жену в заложниках в Будапеште.
В Турции должна была состояться встреча с Моше Шаретом, который в то время был главой Еврейского агентства. Однако этот человек не приехал, и тогда Бранд отправился в сирийский город Алеппо, где надеялся связаться с представителями союзников и обсудить с ними предложение Эйхмана.
Он прибыл к месту назначения 10 июня 1944 года. Он еще не успел сойти с поезда, как к нему подошел незнакомый англичанин. Расправившись с Брандом, он вывел его из кареты, перед которой уже ждал джип с заведенным двигателем.
Бранда насильно посадили в машину и отвезли в казарму. Как выяснилось, он был похищен британской разведкой.
Британцы: мы не будем брать узников Освенцима
На следующий день на роскошной вилле состоялась встреча с британскими офицерами. Венгерский посетитель подробно объяснил им предложение, сделанное Эйхманом, и попросил отпустить его, чтобы он мог завершить свою миссию. Однако у британцев были на него другие планы.
Его доставили в Каир, где в течение нескольких дней он подвергался многочасовым допросам. Лорд Мойн, британский министр-резидент на Ближнем Востоке - частный друг Уинстона Черчилля - как говорят, был участником одного из таких "спиритических сеансов".
По словам Бранда, он сказал: "Что я могу сделать с этим миллионом евреев? Куда мне их деть?"
Подобный тон звучит и в отчете, направленном британцами в Госдепартамент США, который Алекс Кершоу цитирует в своей книге. Он гласит:
"Если предположить, что предложение было сделано гестапо в той форме, в которой оно было передано нам, то это выглядит как типичный случай шантажа или политической войны".
Косвенное предположение о том, что мы должны взять на себя ответственность за содержание еще миллиона человек, равносильно тому, чтобы попросить союзников приостановить ключевые военные операции.
Никаких уступок
В конце концов, отказ был обусловлен, прежде всего, нежеланием Рузвельта и Черчилля предпринимать какие-либо действия, которые могли бы выглядеть как сделка с врагом. По крайней мере, именно такое объяснение дал министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден 6 июля 1944 года в беседе с Моше Шаретем.
Конечно, приходится сомневаться в добрых намерениях Эйхмана (или, скорее, Гиммлера). Но не следовало ли сыграть с ним в игру, которая позволила бы хотя бы отсрочить Холокост и ограничить масштабы преступлений, совершенных в Освенциме?
