До 1930-х годов СССР не имел ни одного метра собственной кинопленки. Мировое первенство по производству кинофотоматериалов держала фирма «Кодак» (США).
Советское правительство поставило задачу создать отечественную кинопленочную промышленность — на собственных сырье и станках. Сложность заключалась в том, что эта технология требует особой точности и чистоты, и основные операции проводятся в темноте. Построенные вскоре фабрики в Шостке (№ 3 — «Свема») и Переславле-Залесском (№ 5 — «Славич») не удовлетворяли спрос. В 1931 году технологи Фотохимтреста за короткий срок изучили кинопленочное производство фирмы «Люмьер» (Франция) и начали проектировать третью и самую крупную в Советском Союзе фабрику кинопленки. Местом ее строительства была определена Казань, потому что здесь находится Пороховой завод, выпускающий нитроглицерин — основное в те годы сырье для пленки. Эта фабрика станет крупнейшей в Европе.
В 1933 году Совнарком СССР постановил: «Утвердить предложение Госплана о выборе площадки для строительства фабрики кинопленки №8 в Казани». Постановление подписал заместитель председателя Совнаркома СССР В.В. Куйбышев, имя которого в 1935 году и было присвоено фабрике.
На северной окраине Казани, в слободе Восстание, где находился вековой сосновый лес и старое кладбище, началась крупная стройка. Стройка была объявлена всесоюзной, и сюда съезжались люди со всех концов страны. «На строительство фабрики кинопленки требуются рабочие: каменщики, арматурщики, плотники, землекопы», — такими объявлениями пестрели республиканские и многотиражные газеты, рекламные витрины и столбы Казани.
Рабочих рук не хватало, потому что в это же время в Татарии шли еще три крупных стройки. В надежде зазвать крестьян в районных газетах под заголовком «Приезжайте к нам. Будем вместе строить гигант киноиндустрии» печаталась история «Петька вырос на стройке», рассказывающая о том, как страдал Петька во времена царя, и как изменилась его жизнь сейчас, когда Петька пришел на стройку и из чернорабочего превратился в квалифицированного строителя, а после выучится на инженера. Рядом публиковались завлекающие письма работников стройки, вроде Краснозаменной бригады плотников Гришина: «Наша бригада живет в отдельной секции. Имеем мы простыни, матрасы, подушки. В общежитии чисто. За чистоту нашу бригаду премировали патефоном. Ударные бригады получают ударные обеды и ужины. Лодыри лишаются всяческих льгот».
Вскоре крестьяне в лаптях, с котомками за плечами стали прибывать из колхозов. Комсомольские путевки на фабрику вручаются казанским юношам и девушкам, сюда едут из других городов. Рабочие жили в бараках, частных домах и даже землянках. Стройка шла круглосуточно. Между бригадами каждую декаду подводились итоги соревнований: лучшим вручали красный флажок, худшим — рогожу. Тогда же, в 1933 году, стала выходить фабричная газета «Советская кинопленка» тиражом в несколько тысяч экземпляров на русском и татарском языках (существовала вплоть до 1997 года, в 1957 году была переименована в «Куйбышевец»).
Первых двух директоров фабрики — Штукатера и Раковского — из-за срыва сроков строительства репрессировали и расстреляли. Третий директор справился с задачей. 26 апреля 1936 года фабрика выпустила первую партию кинопозитива.
«Молодой коллектив Казанской учебно-экспериментальной фабрики кинопленки добился большой победы — на пленке первого выпуска напечатана картина “Мы из Кронштадта”», – писала тогда газета «Красная Татария».
В этом же году из Ленинграда в Казань перевели техникум кинопленки. Позднее на территории фабрики был создан институт — Научно-исследовательский центр химико-фотографической промышленности.
В предвоенные годы на казанской фабрике № 8, которая еще полностью не вступила в строй, производилось уже 4 млн п.м. пленок. Это была в основном черно-белая пленка и совсем немного негативной. В 1940 году, помимо выпуска пленки, на фабрике начато производство коллоксилина, который являлся сырьем для всех кинопленочных фабрик страны.
С началом войны пленочные фабрики в Шостке и Переславле-Залесском остановились. Казанская фабрика стала единственным в стране предприятием, которое должно было удовлетворить большой спрос Красной Армии на кинопленочную продукцию.
В те годы пленка требовалась для хроникальной кинематографии. Война лишила страну возможности создавать художественные фильмы, но можно было размножать старые, что и делала фабрика. От кинопленочников шли вагоны со стройматериалами, оборудованием, писчей бумагой для школ. Фотопленку требовали воинские части, авиация. В рентгеновской пленке нуждались госпитали. За годы войны фабрика впервые выпустила аэропленку, незапотевающую пленку для противогазов, футляры-лодочки для увеличения дальнобойности минометов.
За полгода в Татарстане было размещено свыше 30 крупных промышленных предприятий, эвакуированных с запада, 226 тысяч человек, около ста школ, детсадов и яслей. Половину фабричной территории отдали эвакуированному в Казань предприятию другого профиля. Фабрика взяла на свое попечение 1 000 семей, прибывших из других городов.
При этом 60% квалифицированных работников фабрики, в том числе 35 руководителей, ушли на фронт. Из 1 158 призванных на работу вернутся позже только 99 человек. Однако количество рук на фабрике не уменьшилось, а даже увеличилось — сюда пришли дети и женщины. И выполнение плана за годы войны возросло почти в шесть раз, а выработка на одного человека увеличилась в четыре раза.
Отпуска были отменены. Завод работал в две смены по 12 часов. Голодали. Все свободные пустыри и теплотрассы на территории завода были отданы под огороды — на чуть оттаявшую после зимы землю сажали картошку и варили похлебку прямо в цехах.
Среди детей, пришедших на фабрику в 1941 году, оставив школу, были сестры Ахметовы: 18-летняя Рамиля, 16-летняя Равиля и 14-летняя Катибя. Позже Рамиля привела в цех и 13-летнего братика Наиля. Увидев его, начальник отдела полушутя-полусерьезно сказала: «Вы дверью ошиблись: детский сад рядом». Только после настойчивых просьб Наиля приняли учеником жестянщика. Однако начало известной рабочей династии Ахметовых на казанской фабрике было заложено еще в 1935 году, когда 45-летний Фаиз Ахметов привез на стройку фабрики свою семью из деревни в Арском районе. С тех пор три поколения Ахметовых трудилось здесь в разных цехах, всего около 30 человек, их общий стаж на начало 2000-х составил 462 года.
После войны перед фабрикой поставили задачу технического перевооружения. Нитро-основа, из которой прежде делали пленку, была взрывоопасной — пленки легко загорались, не раз от этого страдали актеры на съемочных площадках. Поэтому нужно было организовать выпуск пленки на негорючей основе — триацетатцеллюлозе собственного производства. Процесс этот завершился в 1961 году.
Все эти годы фабрика разрабатывает новые виды пленок. В 1952 году выпущена первая цветная позитивная пленка. Фабрика росла, и в 1958 году ее переименовывали в Казанский химический завод им. В. Куйбышева.
В 1965–1985-й годы коллектив завода составлял до 12,5 тыс. человек. На предприятии было 24 цеха — это 270 зданий, в которых выпускали пленку и вели масштабные научные и лабораторные исследования. Завод сам готовил себе кадры — на его территории работали институт и учебный центр. Завод сам обеспечивал себя водой, холодом, теплом, паром, транспортом, сам строил здания и обустраивал огромные территории внутри завода и вокруг него — в растущем жилом микрорайоне.
Виктория Митянина попала на завод после окончания университета в 1965 году.
– Завод был очень аккуратный. Чистота идеальная. Я впервые пришла в августе и шла среди фонтанов, цветов, аллей. В основном работали молодые и большинство — женщины. Люди средних лет — это уже начальники цехов. У нас все учились — до 60% молодежи точно! Вечерний институт, техникум, — вспоминает Виктория Николаевна.
Основная часть работ на заводе проходила в полной темноте — оставляли гореть тусклые красные или зеленые лампочки. В цехах, где использовались сложные химические соединения, обязательны были маска-респиратор, работали даже в противогазах. В каждом цехе для рабочих создали души, сауны, была горячая вода.
В 1964 году на пленках казанского завода впервые в мире роботом на Луне заснята ее обратная сторона, млечный путь и спиральная галактика. А в 1971 году на заводе получены первые магнитофонные ленты для записи и воспроизведения звука на бытовых катушечных магнитофонах.
Каждый второй художественный фильм в СССР снимался на пленке «Тасма», пленки завода поставлялись в 38 стран. Потребовался фирменный знак. И в 1974 году химзавод им. Куйбышева получил название «Тасма», которое представляло собой акроним от «Татарские светочувствительные материалы», а также являлось переводом на татарский язык слова «лента» (или «пленка»).
Вокруг завода разрастался жилой микрорайон. Еще в 1930-е годы были построены первые каркасные дома, дорога, проведена трамвайная линия, впервые в Казани создано электрическое освещение улицы. С 1969 года завод взялся за жилищное строительство по подряду. До перестройки было построено 12 жилых пятиэтажных домов на 869 квартир, три девятиэтажных на 488 квартир, два общежития на 1500 мест, 4 детских садика на 960 мест, 2 девятиэтажных дома на 288 квартир для малосемейных, три здания больницы, дом для иностранных специалистов на 96 квартир, профилакторий, детский лагерь, санаторий. Каждый цех ежегодно получал несколько квартир, которые в порядке очереди бесплатно выдавались работникам.
– Все обязаны были заниматься общественной деятельностью. В 6 утра ты пришла, до 12 отработала смену — пожалуйста, иди в клуб, занимайся самодеятельностью. Или на субботник. Или пошлют куда-нибудь убираться — в детский лагерь, на хлебозавод. Помогали рабочим строить новые здания, строили столовую, стадион, детские сады, школы, даже на строительство завода «Оргсинтез» нас посылали — каждый цех имел разнарядку. Ездили в колхозы собирать урожай. За это не доплачивали, это была комсомольская работа, – говорит Виктория Митянина.
Организатором мероприятий внутри завода часто выступала газета «Куйбышевец». Она проводила беседы за круглым столом по актуальным вопросам — например, о воспитании детей, сеансы прямой связи с руководителями и специалистами, читательские конференции. При заводе было также организовано радиовещание. Каждую среду транслировались передачи по рубрикам «Цена рабочей минуты», «На коммунистов равняем шаг», «Брак мой — враг мой», «Честь и слава по труду», «Услуга должна быть доброй».
Заводом был построен клуб, в котором репетировали известный вокальный ансамбль «Саз», участвовавший в концертах в Кремлевском дворце съездов, танцевальный народный ансамбль «Чулпан». Был там драматический кружок, проходили встречи членов клуба «Молодой атеист», читались научно-познавательные лекции для взрослых и детей. И конечно, в клубе был свой кинозал.
Завод построил целый спортивный комплекс: стадион с трибунами на 3 500 мест, игровой и борцовский залы, крытый легкоатлетический манеж, стрелковый тир. Зимой стадион превращался в каток, где 400-метровая беговая дорожка отводилась для конькобежной секции. Была также лыжная база на 1 500 мест, 25-метровый плавательный бассейн. Ежегодно на заводе проводились зимние и летние спартакиады по 14 видам спорта за заводской кубок. Здесь готовились мастера спорта СССР, кандидаты в мастера, присваивались разряды. Сдавали нормы ГТО, обязательными были для женщин курсы медсестер, для мужчин — курсы водителей: работников обучали, как им действовать в экстремальной ситуации.
– Большего счастья, чем работать на «Тасме», я не знаю. Если меня спросят, что такое счастье, я скажу — варить эмульсию. Идешь по темному коридору, воняет фенолом, горят красные лампочки. И счастлива безумно! — смеется Виктория Митянина. — Самый главный день у нас был — день получения плана на оперативке. Утыкаемся в него: «Что у тебя? А у тебя?» Мы обожали выполнять план, стабильно и четко все рассчитывали, крепко стояли на ногах, зная, что у нас есть рабочее место.
– Мы благодарны, что смогли поработать в то время, когда был общий интерес, когда расчет был не на деньги, а на результат работы. Итоги подводили каждый квартал, вымпела вручали, победителей награждали, премии выдавали. Человека славили, — говорит бывший начальник отдела кадров и начальник Учебного центра завода, работавшая здесь с 1977 по 2010 годы, Лидия Абалакова. — Тогда люди не бегали с места на место: все хотели отработать 20–30 лет на заводе.
Тамара Герасимова всю жизнь проработала в одном из самых темных цехов — цехе отделки. Она пришла сюда в 19 лет в 1953 году, ушла на пенсию в 1994 году старшим мастером.
– Я по темноте ходила, как по центральной улице. Летела. Заканчивается смена, пленку надо отвезти на склад, катишь тяжелую тележку с трехсотметровыми рулонами по черному коридору и покрикиваешь: «Тихо, еду с тележкой!» Ориентируешься на красненькие лампочки. Стены были отделаны белой плиткой, чтобы посветлее было, — вспоминает Тамара Дмитриевна.
Работники проводили по 8 часов в темноте. Были люди, которые страдали из-за этого психическими расстройствами. С химрастворителями не могли работать белокожие женщины — у них начиналась экзема. Было и другое особенное заболевание у тасмовцев-женщин от работы с химией — рак молочной железы. Например, вспоминают работницы, вся смена, которая проводила эксперименты на третьей поливной машине, слегла с онкологией. Кто-то вылечился, а кто-то нет. Из-за вредности работы женщины уходили на пенсию с 50 лет, мужчины — с 55.
– Утром идешь — темно, в цеху — темно, домой идешь — темно. А на работе — ни минуты не сидишь. Вручную автомат загрузи–ка на 600 килограмм! За смену ручонки устанут! Я иной раз иду, сидит работница у аппарата и еле дышит. А они ведь еще экономили, бабы-то наши, чтобы молоко, которое им за вредность выдают, домой детям принести! Чай выпьют с хлебом, и айда пошел — шестисоткилограммовую тележку по коридору тащит! И ведь не шахтер, не здоровый мужик, вот такая худенькая татарочка. Ужас! — говорит Виктория Митянина. — Но среди нас было много крепких людей. У нас был запас прочности. Мы сталинские выкормыши. Это значит — дисциплина, ответственность, любовь к своему делу, и если ты пришел куда-то, то навсегда. Нынешние девушки такого не одолеют.
Софья Шакирова пришла на «Тасму» в 1947 году школьницей, а ушла мастером в 1989 году.
– Я была поражена. Пришла в огромных литых ботах, в телогрейке. Встретил меня мужчина в белом халате. В дверях остановилась. Полы на производстве мыли с глицерином, ни пылинки не было. Я оробела. Мне говорят: проходите. Попала к Белому Андрею Прокопьевичу — одному из основателей кинопленки, он был отцом всех рабочих, всегда нас поддерживал. Я старалась не подвести. Мы же все соседями были — в одних домах получали квартиры, дружили и дома, и на работе.
– А я проработала на заводе табельщицей с 1959 по 1991 годы в цехе массовой печати. Как я плакала, когда уходила на пенсию! После еще полгода привыкали, ведь всю жизнь здесь прожили, — рассказывает Фирдаус Гиниятуллина.
С 1987 года «Тасма» перешла на полный хозрасчет и самофинансирование. Тогда на заводе начали осваивать безусадочную лавсановую основу для пленки. Была разработана новая цветная пленка лучшего качества ЦП–1 — для ее производства были построены два здания, спроектировано оборудование, проведен монтаж установки. Но линию по ее производству не смогли запустить из-за отсутствия финансирования и снижения сбыта продукции.
После распада СССР казанское объединение «Тасма» стало единственным российским поставщиком фототехнических материалов. Однако процесс работы сильно усложнился — из-за срыва поставок сырья, падения его качества, продукция «Тасмы» не могла конкурировать с импортными пленками, которые в большом количестве и по демпинговым ценам стали завозиться в страну. Страдала вся химическая промышленность страны, закрылись предприятия-«смежники», которые поставляли на «Тасму» сырье и полуфабрикаты.
Нынешний председатель Совета директоров ООО «НПП «Тасма» Евгений Латинский с 1989 года входил в состав руководства завода. Он рассказал, что в 1992 году на предприятии начался переход из государственной формы собственности в акционерную. «Тасма» превратилась в холдинговую компанию, все основные технологические потоки были разделены на 13 заводов — «Магнитных лент и технических пленок», «Фототехнических и радиографических пленок», «Кинофотоматериалов» и другие.
– И бывшие цеха, ставшие заводами, стали друг другу предоставлять НДС. Энергозавод был самым богатым: «Не будете мне платить — я выключу воду, свет». Наши бывшие специалисты, начальники цехов, с которыми мы все здесь вместе строили, став главами заводов, ставили друг другу ультиматумы. Время было непонятное. Ну, вы представьте, раньше она была учетчица материальных ценностей в цеху, считала портянки с метелками, а тут вдруг она становится главным бухгалтером отдельного предприятия. Это же такой пафос — свой расчетный счет, сами налоги платим... — вспоминает Евгений Евгеньевич.
«Тасма» предпринимала попытки выпускать новые материалы: клей, упаковку, бумагу, но этого не было достаточно. Популярность казанских пленок падала — на рынок вышел «Кодак» с обрабатывающими лабораториями и дешевыми цветными пленками.
– И мы со своей себестоимостью, со своими десятитысячными неповоротливыми коллективами, с нашими налогами, нашей энергетикой, которая нас душила, растерялись. Один завод упал, другой, магнитное производство разлетелось, автотранспортное... — рассказывает Латинский.
В 1996 году завод взял большой кредит, закупил сырье и сделал огромный полив в стремлении получить высокочувствительную пленку. Однако сырье оказалось некачественным, и миллионы метров политой пленки забраковали.
– ИТР–овский состав (инженерно-технические работники. — РП) нашего завода в 1997 году написал письмо на имя тогдашнего президента РТ Минтимера Шаймиева. Мы рассказали, что еще можем делать пленку, что у нас есть ресурсы, неплохая материальная база. Но мы в долгах. И президент решил оказать нам помощь — мы были первым предприятием в Казани, получившим в те годы господдержку, — рассказывает Виктория Митянина.
– Нас, тасмовцев, пригласили и сказали: «Готовьте списки, вместо зарплаты будете получать продукцию, производимую в Татарстане». Я ездила на меховую, макаронную, конфетную, колбасную фабрики. Шапки, рубашки, водка, куры, сахар, масло — все, что угодно, вместо зарплаты. Даже шапки зимние и шубки подбирали детям на меховой фабрике «Мелита». Нас запускали на склад, и мы там пропадали по неделе. Загрузим машину и везем. Так было два года, — говорит Лидия Абалакова.
С 1996 по 2008 год на «Тасме» шло сплошное сокращение персонала. В 1996 году здесь трудилось 6 700 человек. В 2007 году — 3,2 тыс. человек. Сейчас на «Тасме» осталось около 400 человек.
– Уходили на досрочную пенсию. Все было конкретно, постепенно, поименно. Собирали комиссии, решали, кого сократить. Рассматривали каждую кандидатуру. Многие ушли торговать на рынки. Ушли на заводы «Оргсинтез», «Химфарм», на Пороховой, СК Кирова, «Нэфис». Класс специалистов, конечно, был потерян. Степень знаний падала. Потому что вместе с нами страдал институт фотоматериалов, находившийся на нашей территории. Работники института были люди пожилые, со степенями, ученые, они уходили на пенсию. А молодежь набирать в институт не позволяла низкая зарплата. Поэтому институт стал резко терять свои позиции в развитии новых технологий. И восстанавливающемуся предприятию «Тасма» взять новые технологии было негде. Это время не давало нам возможности развиваться на перспективу, мы просто выживали, — говорит Лидия Абалакова.
С 1996 по 1998 годы «Тасма» не работала. Не было возможности обеспечить теплоснабжение десятков зданий, платить заработную плату. В 1998 году на предприятии начинается процедура банкротства и вводится внешнее управление.
– Был создан штаб. И день, и ночь восстанавливали завод, ночевали в холодных цехах. День начинался в телогрейке, кончался в 9–10 вечера, — вспоминает возглавивший в то время завод Дамир Муратов.
В 1999 году на «Тасме» запустили один цех. Завод получил заказ на полив пленки для космоса. Оборудование после долгого простоя протекало, ломалось, но в конце концов работникам удалось выпустить качественную пленку. 12 апреля 1999 года на завод пришла телеграмма от генерального директора московского ГосНИИ, головного института по пленкам: «Поздравляю вас с вступлением в космическое пространство». Завод вскоре наладил выпуск разных видов пленок. Начали поступать заказы от Министерства обороны.
– В 2000 году трагически погибает экипаж подводной лодки «Курск». На лодке не хватало одного сырьевого компонента, чтобы выжить — запасных аккумуляторных батарей, которые состоят, в том числе, из гидратной пленки. Производство этой пленки на «Тасме» было остановлено около 10 лет назад из-за отсутствия заказов Минобороны. В 2000 году мы заявили, что готовы возобновить это производство, и доказали, что можем. В течение 2,5 лет создали производство и до 2006 года насыщали армию этой спецпленкой, — рассказывает Латинский.
В то же время у «Тасмы» копились долги, тянувшиеся с 1990-х годов. Многие здания были не задействованы и не работали. В 2006 году на базе незадействованных цехов и производств «Тасмы» создается технополис химического кластера и индустриальный парк «Химград». Там размещаются малые и средние химические предприятия. С 2006 по 2011 год «Тасма» переехала из 16 зданий, которые завод занимал последние годы, в четыре.
Сегодня «Тасма» — единственное предприятие на территории СНГ, которое производит кинофотоматериалы и пленку. Работа ведется на поливной машине № 15 — эта японская машина была приобретена в начале 1980-х годов и по меркам пленочных предприятий далеко не старая. Аналогичные линии есть у всех конкурентов.
– Тяжелые смутные времена привели к тому, что мы отстали. Поэтому начали догонять. В 2010 году «Тасма» вместе с Казанским федеральным университетом приступила к созданию высокотехнологичного импортозамещающего производства. Были созданы новые продукты на традиционно выпускаемом кинофотоматериале. Мы создали новые эмульсии и выпустили новые виды пленки, которая получила рекомендации ведущих лабораторий, научных учреждений — атомной, нефтегазовой, авиационной промышленности — по применению наших материалов в этих секторах экономики, — говорит директор ООО «НПП «Тасма» Евгений Санков.
Конкурентами «Тасмы» в сфере производства пленок являются компании с мировыми брендами «Кодак» (США), «Агфа» (Бельгия), «Фуджи» (Япония), «Фома» (Чехия). Однако сегодня, по оценкам экспертов, пленка «Тасмы» по своим качествам не уступает импортной. Доля завода на российском рынке — 20%.
В рамках сотрудничества с ВПК завод работает над новым поколением пленок, регистрирующих и передающих информацию в режиме онлайн.
Сегодня 80–85% работников предприятия — «тасмовцы», которые работают здесь уже много лет. При открытии новых производств стараются не нанимать новых работников, а переучить старых. На «Тасме» понимают: еще сколько-то лет, и старое производство пленок остановится. К тому времени завод будет кормить новое производство.
– Конечно, сегодня «Тасме» уже не выйти на те масштабы производства, которые были в советское время. Столько пленки уже не нужно, и мы понимаем, что когда-нибудь эта технология отомрет вообще, на замену приходит цифровая. Смотрим, какие схожие технологические процессы персонал «Тасмы» мог бы освоить, применив весь свой научный потенциал. Это, конечно, будут пленки, причем мы ориентируемся как на наш опыт, так и на рыночный спрос, местные марки сырья, — говорит генеральный директор ОАО «Тасма: активы и управление» Айрат Гиззатуллин.
В 2014 году был выбран новый вид продукта — пищевая упаковка. Вместе с учеными КНИТУ, выиграв правительственный грант, завод создал и запустил новое производство — инновационной барьерной упаковки. Это производство не похоже на то, что сохранилось на «Тасме» с прежних времен. Оно компактное, занимает небольшую часть одного цеха — шириной всего 10 метров и 18 метров в длину, и здесь светло. В ближайшие пять лет на «Тасме» планируют открыть еще порядка двух таких производств.
Теперь другие предприятия обращаются в «Тасму» за опытом выживания.
– Сегодня потерян класс рабочих. В советские годы мы каждый год получали из училища 90 человек, 50 из техникума, 58 из института. У нас было целое море молодежи. Мы отправляли в армию, встречали, женили, давали пособия, квартиры. Завод — это был большой котел, который вместе с институтом составлял 12 тысяч человек. Это был огромный кластер, микрорайон, семья. Помогали смотреть друг другу за детьми, жили рядом, работали вместе, пели, праздновали... — вспоминает Лидия Абалакова.
– Я пришел на завод в 1984 году. Мы верили в светлое будущее, и эта вера нас заставляла, пока не сделаем план, не расслабляться. Что говорить — 31 декабря у нас заканчивалось 5 января. Идеология нового поколения иная. Пришел — заплати, ушел — заплати. Текучка кадров страшная — у молодежи нет уверенности в завтрашнем дне, — считает Евгений Латинский.
Статья от 2014 года.
Отсюда: https://rusplt.ru/index/kak_stroilsya_i_razrushalsya_zavod_Tasma-14806.html
